Одна из самых заметных протестных акций в истории Южной Кореи за последние десятилетия — пикетирование двумя активистами заемных рабочих ульсанского завода автокомпании «Хёндэ» на опоре высоковольтной ЛЭП (высота около 50 м) в течение 296 дней (17 октября 2012 года — 8 августа 2013 года). Двое активистов — Чхон Ыйбон (33 года) и Чхве Пёнсын (38 лет) — пытались таким образом выразить свой протест против продолжающегося уже более 10 лет произвола со стороны компании, использующей заемный труд там, где он совершенно незаконен даже по южнокорейскому законодательству — на конвейерах сборочных цехов автозавода. Хотя произвол со стороны компании продолжается до сих пор (о чем говорится в публикуемом интервью), Чхону и Чхве удалось до известной степени всколыхнуть южнокорейское общество, привлечь внимание к судьбам более чем восьми миллионов временных и заемных рабочих, сверхэксплуатация которых и является основой для «процветания» южнокорейских монополий на мировом рынке. 21—22 июля 2013 года в ходе подготовленной представителями рабочего движения акции «автобусы надежды» более 5 тысяч человек — не только профактивисты, но и студенты, а также часть представителей леволиберального «гражданского общества» — на специально зафрактованных автобусах приехали в Ульсан, чтобы поддержать Чхона и Чхве. Попытка части участников акции пройти на охраняемую территорию автозавода для встречи с руководством окончилась столкновением с более чем 3 тысячами сотрудниками администрации и нанятыми компанией «частными охранниками», более 200 человек получили телесные повреждения разной степени тяжести. Столкновения дали государству предлог для репрессий в отношении организаторов акции, на которых возбуждены уголовные дела, но борьба, тем не менее, продолжается: следующая акция «автобусы надежды» намечена на 31 августа. Исход этого противостояния между рабочим движением и единым блоком государственной власти и монополистического капитала окажет, скорее всего, существенное влияние на дальнейший ход классовой борьбы в Южной Корее. Победа заемных рабочих «Хёндэ» — одной из крупнейших компаний страны — может стать сигналом для массовых выступлений миллионов временных и заемных тружеников, для пробуждения классового сознания, пока что довольно слабого среди рабочих страны, где государственный национализм и вера в чудодейственные возможности «экономического роста» господствуют и в сознании большинства угнетенных и эксплуатируемых.
|
1. Ваша протестная акция продолжается почти год. Как ваше самочувствие?
Мускулы часто сжимаются из-за долгого, в течение 280 дней, пребывания в небольшом, закрытом пространстве. У товарища Чхон Ыйбона, заведующего делами профсоюза заемных рабочих автомобилестроительных предприятий «Хёндэ», который пикетирует на высоте вместе со мной, 20 июля, когда приехали «автобусы надежды» с тысячами поддерживающих нас товарищей со всей Кореи, так болела поясница, что он даже и встать не мог. Врачи определили, что у меня недостаток движения, и что от этого у меня есть проблемы с печенью и почками, но вроде пока особых болей нет и ничего, жив-здоров.
2. Есть ли какая-то реакция руководства компании «Хёндэ» на ваш протест?
Правящие классы везде применяют к нам, рабочим, насилие, и не только в Корее. Министерство труда Южной Кореи — орган государства сам определил, что использование заемной рабсилы на конвейере автозавода незаконно, но палец о палец не ударяет, чтобы исправить ситуацию, которую само же определяет как неправовую. То же самое и прокуратура — несмотря на то, что Верховный суд и Комитет по рабочим[1] определили применение заемного труда здесь на «Хёндэ» как незаконное, три года как она «ведет следствие» в отношении фирмы, а уголовного дела — не возбуждает. Естественно, что за эти три года фирма спокойно уничтожает свидетельства своего незаконного поведения, а когда наш профсоюз заемных рабочих об этом кричит, то нас никто не слушает. В прошлом и этом году уже трое заемных рабочих покончили самоубийством от отчаяния. Ну и что? Государство это не волнует.
Фирма отказывается выполнять определения Верховного суда и Комитета по рабочим. По первому они подали на обжалование в Конституционный суд, а по второму сейчас ведут административный процесс[2]. Так они выгадывают время, ведь на решения по всем этим искам уходят годы. А пока они спокойно подавляют наше профсоюзное движение.
Наш профсоюз, профсоюз заемных (непостоянных) работников автозаводов «Хёндэ», понес большие жертвы в борьбе против произвола и подавления со стороны нанимателя. В 2004 году Минтруда признало использование заемной рабсилы на конвейере автозавода незаконным, но с тех пор более 160 заемных рабочих только на ульсанском автозаводе компании «Хёндэ» уже было уволено. Более 600 подверглись репрессиям другого сорта — отстранение от работы на определенный срок и так далее. 20 рабочих было арестовано за профдеятельность, двое сейчас официально числятся в розыске. Собственно, оба сейчас сидят на опоре ЛЭП — я, Чхве Пёнсын, в розыске с 2010 года и Чхон Ыйбон — с 2012 года. Кроме того, всего с профактивистов сейчас фирма взыскивает 17 миллиардов 800 миллионов вон за якобы нанесенные ей «убытки». У профактивистов арестовываются зарплатные банковские счета, накладывается арест на имущество. На заводах «Хёндэ» в городах Чонджу и Асан — 80 уволенных, более 400 наказанных другим путем[3].
3. Как относятся к вашей акции в Южной Корее? Пишут ли о вас официальные южнокорейские СМИ?
Начало нашей акции совпало с президентскими выборами, а потому некоторые СМИ нас вниманием не обошли, — все же мы сидели на высоте. Кроме того, пять кандидатов в президенты (от либералов и социал-демократических партий — Ан Чхольсу[4], Ли Джонхи[5], Сим Санджон[6], Ким Соён[7] и Ким Сунджа[8]) даже посетили нас, о чем сообщалось в газетах и по ТВ. А затем интерес заглох, если не считать двух леволиберальных газет («Хангёре Синмун» и «Кёнхян Синмун»), да прогрессивных интернет-медиа. Но консервативные СМИ не пишут о том, что заставило нас пойти на подобную акцию, и упоминают только те детали, которые можно исказить в выгодном для них свете. В основном они просто цитируют материалы пресс-службы автокомпании «Хёндэ».
4. Что думают по поводу вашего протеста южнокорейские рабочие и профсоюзы? Проводили ли они какие-нибудь акции в вашу поддержку?
Солидарности всегда не хватает, даже когда ее много… Коллеги-профсоюзники с нами солидаризируются. Но мы, заемные рабочие «Хёндэ», хотим более активной солидарности, а вот у тех общенациональных профобъединений, куда мы входим (Общекорейское объединение металлистов, а на самом верху — Федерация демократических профсоюзов Кореи), интересы уже немножко другие, они больше настаивают на «реализме». В цехах нам простые рабочие помогают, но вот забастовок поддержки или всеобщих забастовок никто в связи с нашей акцией не организовывал. Только вот Общекорейское объединение металлистов организует сейчас комитет по совместной борьбе с теми профсоюзами временных рабочих на «Хёндэ» и «Киа», что ведут переговоры с компаниями по поводу незаконного использования заемного труда. Да и ульсанское региональное отделение Федерации демократических профсоюзов Кореи устроило забастовку расширенного профактива[9] ради нас, а также митинг.
5. Изменилось ли как-то положение в Южной Корее с заемным трудом с момента начала вашей акции?
Незаконное использование заемного труда начало привлекать в Корее внимание с начала 2000-х. Многие профсоюзы пытались с этим бороться. Кроме нас, на автозаводах «Хёндэ», долгое время бастовали против использования незаконного заемного труда профсоюзы временно занятых рабочих компаний SK (на дочернем предприятии «Инсайт Кориа»[10]), «Carrier»[11], «Кымхо»[12], «Киа»[13], корейского филиала «Дженерал моторс»[14], судостроительного завода «Хёндэ» в Мипхо[15], государственной железнодорожной компании[16] и другие.
Федерация демократических профсоюзов Кореи до сих пор борется за отмену существующего закона об использовании заемного труда. И только после того, как Верховный суд, наконец, постановил, что использование заемного труда на автозаводах «Хёндэ» было незаконным, эта проблема заинтересовала широкие слои корейского общества. Только вот, не знаю почему, южнокорейское государство ничего в этом направлении не делает. Гражданское общество и профсоюзы ведут совместную борьбу против эксплуатации заемного труда, но вот успехов пока особенных нет… Одно утешение: за те 285 дней, что мы сидели на опоре ЛЭП, борьба против эксплуатации заемщиков вышла за пределы нашей отрасли. Заемщики в сфере услуг — в сети супермакетов «Имарт», в сервисных центрах фирмы «Самсон» («Самсунг») — тоже поднялись на борьбу.
  |
6. В чем состоит главная цель вашего протеста? Каковы ваши требования сегодня и изменились ли они с начала вашей протестной акции? Какой реформы правительства вы добиваетесь или ваши требования касаются только руководства компании «Хёндэ»?
Наши требования — признание использования заемного труда незаконным, прекращение найма новых рабочих[17] и арест председателя компании «Хёндэ моторс» Чон Монгу. Использование заемного труда на автозаводах «Хёндэ» уже признано незаконным Верховным судом Кореи, но вот компания этого не признает. Прекращение найма новых рабочих следует из корейского закона об охране прав заемных рабочих. По этому закону в случае, если использование заемного труда признано незаконным, то наниматель обязан предложить рабочему постоянное место в качестве компенсации. До того как этот закон был пересмотрен 2 августа 2012 года, рабочий должен был проработать более двух лет, чтобы иметь на это право, но теперь после пересмотра достаточно проработать хотя бы один день, чтобы им обладать.
Но что делает фирма вместо того, чтобы дать постоянную работу всем тем, кого она незаконно эксплуатировала? Она отбирает какую-то часть из них и только их и нанимает на постоянной основе, заодно заметая следы незаконного использования других заемных рабочих[18]. Поэтому мы и требуем прекращения найма новых рабочих. Ведь фирма, нанимая часть заемных по новой, не считает их работу в качестве заемного рабочего в трудовой стаж, отказывается применять к ним положения коллективного договора и выплачивать задержанную зарплату. То есть тех, кого нанимают заново, нанимают на ухудшенных условиях.
Арест Чон Монгу должен следовать из того, что он, как и указано в определении Верховного суда Кореи, нанимал нас на заемной основе незаконно с 2002 года. По другим искам жертв заемной эксплуатации[19] речь идет о незаконной эксплуатации заемного труда с 2000 года. То есть, по меньшей мере, десять лет несколько десятков тысяч жертв заемного труда незаконно эксплуатировались, это продолжается до сих пор. Чон Монгу — председатель компании и ее реальный мажоритарный владелец. Он и должен нести ответственность в соответствии с положениями Уголовного кодекса.
Конкретных требований к правительственной политике у нас нет. Только в принципе мы считаем, что надо запретить заемный и вообще временный труд, за исключением особых случаев. Если мы победим, то это, наверное, отразится и на государственной политике, потому что автозаводы «Хёндэ» — предприятие национального значения. Можно сравнить с [Судо]верфью имени Ленина, где зародилась польская «Солидарность», только, наверное, это не очень адекватное сравнение.
Если всех временных рабочих на автозаводах «Хёндэ» переведут на постоянную работу, то произойдет цепная реакция — по всей стране заемные рабочие больше ждать не захотят. Кроме того, придется правительству менять систему «внутрифирменного аутсорсинга»[20]. В процессе нашей борьбы несколько парламентариев в парламентском комитете по труду и окружающей среде уже внесли предложения о поправках к законам, регулирующим заемный труд.
7. Почему вы выбрали именно эту очень тяжелую для человеческого организма и столь необычную форму протеста?
Мы уже десять лет боремся с фирмой «Хёндэ», и члены нашего профсоюза понесли немало жертв за это время. Мы показали корейскому обществу, в чем заключаются коренные противоречия нашего времени. Но все это время мы боролись практически одни. Мы от имени пролетариата всей Кореи противостояли капиталу. Но когда все затихало и забастовок и митингов не проводилось, о нас предпочитали забывать. Хотя и в периоды забастовок и протестов поддержка была ограниченной, но она все же была. Когда мы решились влезть на опору ЛЭП, наша борьба переживала застойный период. Фирма объявила о найме новых рабочих на постоянные места, чтобы тем самым внести раскол в наши ряды, и многие на самом деле клюнули на брошенную им приманку. Да еще и профсоюз постоянных рабочих «Хёндэ» занял по отношению к борьбе заемных рабочих прохладную позицию. Мы оказались в изоляции, и чтобы выйти из нее, выбрали пикетирование на опоре ЛЭП, надеясь привлечь внимание народа.
Есть разные способы обращения к массам, и мы вот решили, что пикетирование на высоте — самый эффективный. А какие еще есть альтернативы? Можно голодовку объявить, но голодовки обычно проходят незамеченными. А опора ЛЭП — вот она, тут, прямо у заводской проходной.
8. Последовали ли вашему примеру еще кто-либо из рабочих Южной Кореи или они используют иные методы борьбы?
Кроме нас, сейчас еще в двух местах проводят пикетирование на высоте. На колокольне католического собора в сеульском районе Хехва протестуют уволенные работницы частной образовательной компании «Чэнын кёюк», проводившие на основе временного найма дополнительные занятия с младшими школьниками по учебным пособиям и программе компании. И на сорокаметрвой осветительной вышке стадиона в городе Намвоне на юге страны протестует профорг государственной больницы (товарищ Ли Ёнгиль), в которой администрация игнорирует требования профсоюза и использует полицию для подавления выступлений персонала.
А вообще за те 290 дней, что мы тут сидели, уже в десяти местах пытались проводить пикетирование на высоте: в Сеуле в двух разных местах; в Тондучхоне к северу от Сеула; в двух местах в Пхёнтхэке к югу от Сеула, в одном месте — уволенные рабочие автозавода компании «Ссанъён», они 179 дней выстояли на высоте; в Асане, там товарищи с предприятия «Юсон», которое запчасти для автомобилей делает, 151 день продержались; а еще в Танджине на западном побережье; в двух местах в Чонджу; в Чханвоне; в двух местах в Ульсане — еще, кроме нас, водители бетономешалок…
Еще уволенные из автокомпании «Ссанъён» рабочие проводили пикетирование у ворот Тэханмун сеульского дворца Токсугун, бывшей королевской резиденции[21]. Там за несколько лет борьбы за восстановление на работе уже 24 рабочих погибло по причине самоубийств в состоянии депрессии и обострения хронических заболеваний на нервной почве. Оставшиеся в живых хотят, чтобы больше никто не погибал. Там их профорг, товарищ Ким Джону, 41 день голодал. Только вот правительство силой разогнало их пикет, а на товарища Кима, который в процессе сопротивления разгону пытался использовать деревянную палку, завели уголовное дело по «сопротивлению представителям органов власти» и упрятали за решетку — он сейчас дожидается суда в камере предварительного заключения.
 |
А еще вот напротив сеульской мэрии под небоскребом, где штаб-квартира компании «Чэнын кёюк» размещается, ведут пикетирование под открытым небом выгнанные оттуда работницы.
Еще уволенные с трех автозаводов «Хёндэ» (в городах Асан, Ульсан, Чонджу) 75 дней уже под открытым небом сидят перед штаб-квартирой компании в сеульском районе Янджэ и ее пикетируют.
А с 29 июля ведут пикетирование также и в память товарища Пан Чонсика — заемного рабочего с асанского завода «Хёндэ» и профактивиста, который недавно покончил жизнь самоубийством, ему 35 лет было только.
9. Не считаете ли вы после стольких месяцев протеста, что проведение индивидуальных протестных акций неэффективно? Может быть, имеет смысл перейти к иным способам борьбы за свои права?
Эту борьбу не только мы вдвоем ведем. Как я уже упоминал, у нас борьба против незаконного использования заемного труда с 2004 года началась. Десять лет уже боремся. В 2005, 2006, 2010 и 2011—2012 годах были у нас забастовки, в том числе оккупационные. Также одновременно ведем борьбу с компанией и в зале суда. Верховный суд после шести лет мытарств решил, что использование заемного труда тут незаконно, а еще через два года последняя апелляционная инстанция окончательно подтвердила это определение. Только вот мы требуем от фирмы исполнения закона, а фирма никаких положительных мер не предпринимает.
Мы уже и конвейер останавливали. За это вот фирма сейчас взыскивает 17 миллиардов 800 миллионов вон с нас и у 500 членов нашего профсоюза зарплатные счета арестованы, а у руководства профсоюза еще и имущество под арестом. Только на ульсанском заводе незаконно уволено 160 наших товарищей, а более 700 получили наказание выше временного отстранения от работы[22]. Если бы только такие репрессии…
Уже несколько десятков раз профактивистов избивали, а иногда и похищали на время, запирали и долго били. От гнева и отчаяния двое наших товарищей покончили жизни самосожжением, а один повесился. Мы его зовем «рабочий герой, товарищ Лю Кихёк».
Мы уже вот все перепробовали. И пикетирование на высоте уже во второй раз.
В 2010 году у нас была 25-дневная забастовка, оккупационная. И все кончалось беспощадными репрессиями.
Мы боремся, рискуя жизнями, зная, что нас могут подловить и избить в любой момент. И так не только у нас на ульсанском заводе, на заводах в Асане и Чонджу тоже так. Ведь вот как на асанском заводе профсоюз заемных рабочих организовали? Один товарищ потребовал полагающийся ему по закону ежемесячный отгул, а его так избили, что он сразу в больницу попал. А в больницу к нему пришел один из подручных начальства, и ножом ахиллово сухожилие и перерезал. А вот на заводе в Чонджу одного профактивиста просто пивной бутылкой избили. И никто, естественно, никакой ответственности за изуродованных рабочих не понес. Это только нас в розыск объявляют и арестовывают, а с хозяев как с гуся вода. Рабочих на ульсанском заводе уже 20 раз арестовывали, на асанском — 10 и в Чонджу — один раз. А вот вчера, 1 августа, зампредседателя профсоюза заемных рабочих ульсанского завода тоже схватили и арестовали. Товарищ Кан Сонъён его зовут. Теперь дожидается суда в камере предварительного заключения.
  |
  |
10. Изучали ли вы опыт мирового рабочего движения прежде, чем решились на эту акцию? Знакомы ли вы с революционным опытом русского рабочего класса, в начале XX века совершившего Великую Октябрьскую социалистическую революцию и освободившего от гнета ненасытного капитала всех трудящихся России? Как вы считаете, применимо ли что-нибудь из этого опыта борьбы в сегодняшних условиях Южной Кореи?
Мы изучаем историю всемирного революционного движения различными путями, но я многого не знаю, только общеизвестные вещи понимаю. Конечно, особенно Октябрьская революция в России очень вдохновила всех рабочих, которые борются с капиталом на деле. Думаю, что Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов — это был как локомотив строительства нового общества. Вопрос, кончено, такой: а как вот сделать, чтобы не забюрократизировались бы Советы, чтобы правильно отражали бы наши классовые интересы? А еще, думаю, надо исследовать возможности взятия Советами на себя различных общественных функций. Я много не знаю, поэтому так коротко отвечу.
11. Поддерживают ли ваш протест в других странах мира? Если да, то в чем это выражается? Проводились ли в мире акции в вашу поддержку?
Я о международной солидарности многого не знаю. Иностранными языками не владею, поэтому и особенных связей с зарубежными товарищами не было у меня. Поэтому и не знаю, что делается по нашему поводу за рубежом. Даже и не знаю, как и о чем просить, поэтому пока и не пробовал. Только вот хорошо бы, чтобы зарубежные товарищи всему миру бы рассказали, как нас эксплуатируют и давят. Говорят, что «Хёндэ» и «Киа» на пятом месте в мире по производству машин. Но если эти машины изготовляются бесправными, эксплуатируемыми заемными рабочими, значит, какую-то часть ответственности за это и их покупатель несет, соглашаясь такую продукцию покупать? Пусть люди за границей знают, что у нас творится — это должно помочь надавить на компанию, чтобы она несла хоть какую-то ответственность перед обществом.
1 августа 2013
Интервью брала Ирина Маленко
Комментарии
[1] Орган при Минтруда, занимающийся проверкой законности увольнений и т.д.
[2] Арбитражный суд.
[3] У фирмы «Хёндэ» три автозавода, в Ульсане, Асане и Чонджу. На этих трех заводах — три отдельных филиала профсоюза заемных рабочих автозаводов «Хёндэ». В Ульсане — «Профсоюз заемных рабочих автозаводов “Хёндэ”, аффилированный с Общекорейским объединением металлистов» (там же головной офис профсоюза). В Асане — «Профсоюз заемных рабочих автозавода “Хёндэ” в Асане, аффилированный с Общекорейским объединением металлистов», отделение в провинции Южная Чхунчхон. И в Чонджу — «Профсоюз заемных рабочих автозавода “Хёндэ” в Чонджу, аффилированный с Общекорейским объединением металлистов», отделение в провинции Северная Чолла.
[4] Ан Чхольсу (р. 1962) — бывший профессор медицинского факультета Сеульского государственного университета, известен также как бизнесмен — владелец компьютерной лаборатории, разработавшей популярную антивирусную программу. В политике с 2011 г., на выборах 2012 г. выдвигался кандидатом в президенты, но на последнем этапе отказался от дальнейшей борьбы. Сейчас депутат южнокорейского парламента, придерживается умеренно-либеральных взглядов.
[5] Ли Джонхи (р. 1969) — бывшая адвокат, сейчас депутат южнокорейского парламента от Объединенной прогрессивной партии. На выборах 2012 г. выдвигалась кандидатом в президенты, но на последнем этапе отказалась от дальнейшей борьбы. Придерживается левонационалистических взглядов.
[6] Сим Санджон (р. 1959) — бывшая рабочая активистка, сейчас депутат южнокорейского парламента от Партии справедливости. Известна как организатор забастовки солидарности на нескольких компаниях одновременно в сеульском фабричном районе Куро в июне 1985 г. — первой такой забастовки в Корее с 1953 г. На выборах 2012 г. выдвигалась кандидатом в президенты, но на последнем этапе отказалась от дальнейшей борьбы. Придерживается социал-демократических взглядов.
[7] Ким Соён (р. 1970) — рабочая активистка и политический деятель Южной Кореи. В 2005—2010 г. возглавляла забастовку заемных рабочих на сеульской фабрике электронных деталей «Кирюн» — одну из самых длительных забастовок в истории мирового рабочего движения. В июне-сентябре 2008 г. держала голодовку в течение 94 дней — одну из самых длительных в новейшей истории Кореи. На выборах 2012 г. выдвигалась кандидатом в президенты, получила 16687 голосов (пятое место). Придерживается радикальных социалистических взглядов.
[8] Ким Сунджа (р. 1955) — рабочая активистка и политический деятель Южной Кореи, организатор успешной забастовки заемных уборщиц в Ульсанском научно-техническом университете в 2007 г. На выборах 2012 г. выдвигалась кандидатом в президенты, получила 46017 голосов (четвертое место). Придерживается социалистических взглядов.
[9] Забастовка расширенного профактива (корейск. хвактэ канбу пхаоп) — забастовка, в которой участвуют лишь прошлые и нынешние активисты профсоюза, но не рядовые рабочие. Обычно длится не более нескольких часов, носит в значительной мере символический характер.
[10] Это предприятие было создано на базе уже существовавших подразделений монополистического концерна (чэболь) SK, возглавлялось бывшими сотрудниками концерна и занималось логистическим обеспечением его операций. Однако, поскольку формально это была отдельная компания, то рабочим можно было платить меньше и не давать тех социальных гарантий, которые уже были отвоеваны профсоюзом концерна. В 2003 г. подобная практика была признана незаконной Верховным судом Кореи.
[11] Производитель обогревательного и охладительного оборудования.
[12] Производство шин.
[13] Автозавод.
[14] В городе Чханвон на юго-востоке Кореи.
[15] Один из районов Ульсана.
[16] Профсоюз женщин-бортпроводниц. Когда в 2004 г. в Южной Корее появилось несколько высокоскоростных маршрутов поездов, то бортпроводниц (стюардесс, ответственных за безопасность пассажиров и торговлю внутри вагонов) набирала не государственная железнодорожная компания («Корэйл») напрямую, а ее дочерняя компания, заключавшая с нанимаемыми контракты на два года. В устной форме им обещался перевод на постоянную работу через год, но выполнять это обещание компания с самого начала не собиралась, чтобы не увеличивать стоимость рабочей силы. В 2006 г. контракты у бортпроводниц закончились, но за несколько дней до увольнения они забастовали, протестуя против обмана и незаконного использования заемного труда. Забастовка была подавлена полицией, активистки оштрафованы. В 2008 г. суд признал, что реальным нанимателем бортпроводниц была государственная железнодорожная компания. Однако никого из забастовщиц на работе не восстановили и никаких компенсаций не выплатили.
[17] Которыми замещаются увольняемые заемные рабочие.
[18] Через сведение нескольких операций в один блок, насильственный перевод с одного места работы на другое и т.д.
[19] 7 человек на автозаводе в Асане подали иск о признании их постоянными рабочими и незаконности временного их найма. Иск сейчас рассматривается.
[20] Т.е. передачи отдельных цехов в аренду небольшим предприятиям-поставщикам, которые используют заемный труд, так что рабочие, работая в цехах «Хёндэ», формально к «Хёндэ» не имеют отношения.
[21] В центре Сеула, напротив мэрии.
[22] Без выплаты жалованья. По шкале наказаний, принятой в южнокорейских компаниях, выше временного отстранения от работы без жалования может быть снятие с должности (с возможностью восстановления или перевода на другую работу) или (полное) увольнение.
Вступление, перевод с корейского и комментарии Владимира Тихонова.
Чхве Пёнсын (р. 1975) — деятель южнокорейского рабочего движения. Один из организаторов профсоюза заемных рабочих на автозаводах «Хёндэ», с 2004 года ведет борьбу против незаконного использования компанией заемного труда, а также за права временных и заемных рабочих по всей стране. Организатор забастовок заемных рабочих автозаводов «Хёндэ» в 2005, 2010 и 2012 годах. В 2004 году — инициатор иска, по которому в 2010 году Верховный суд Кореи признал использование заемной рабочей силы автозаводами «Хёндэ» незаконным. Несколько раз арестовывался, в течение ряда лет после увольнения с завода продолжал профсоюзную деятельность, находился в розыске.
