Выборг начала XX века — один из основных экономических и культурных центров автономной Финляндии, центр Выборгской губернии. Одновременно — это город-крепость, в котором располагался значительный русский гарнизон. В период Первой Мировой войны здесь кроме его штаба и частей располагался также штаб 42-го армейского корпуса, расквартированного на территории Финляндии на случай десанта немцев с севера. К началу 1918 года численность находящихся в городе войск была незначительна — шла демобилизация. В Выборге квартировали тогда 509-й Гжатский и 511-й Сычевский пехотные полки, крепостной артиллерийский полк, Минная, Саперная и Телеграфная роты, Искровая станция[I], Артиллерийский склад, 1-й Польский батальон[1]. Во второй половине января 1918 года согласно приказу Наркома по военным делам от 16 января 1918 года, по которому демобилизации подлежали солдаты 1904—1907 годов призыва, а также те, кому на 23 января исполнился 31 год, в Выборге при штабе крепости начала свою работу демобилизационная комиссия под председательством начальника штаба Кавернинского[2].
После победы февральской буржуазно-демократической революции в городе были созданы и действовали такие организации, как Выборгский Совет солдатских и рабочих депутатов, Армейский комитет 42-го Армейского корпуса, Выборгская военная организация РСДРП, организация социалистов-революционеров, а также ряд других, более мелких, организаций различных партий. Организациями трудящихся были финское и русское Выборгские рабочие общества. В начале 1917 года в городе был организован Центральный комитет рабочих Выборга. Он располагался «в центральном полицейском управлении у большой торговой площади» (это здание по адресу ул. Прогонная, 14 до наших дней не сохранилось). Собрания комитета проходили в помещении Рабочего театра на Торкельской ул. (ныне пр. Ленина, 18)[3]. В марте 1917 года Центральный комитет рабочих Выборга учредил в городе взамен полиции народную милицию, которая «взяла в свои руки все полицейские участки в городе и пригородах»[4].
Неудачи на военном фронте, революционные события 1917 года сказались и на общественно-политической обстановке в Финляндии, на её экономике. Постоянный рост цен на продовольствие, спекуляция, безработица и сопутствующие им нужда и голод привели к обострению отношений между имущими классами и беднотой. Проходившие в стране забастовки, рост грабежей и насилия, отсутствие собственной армии привели к тому, что в Финляндии стали создаваться свои вооружённые отряды для охраны порядка. Ещё в мае 1917 года рабочие организации стали формировать на местах отряды Красной гвардии. Такой отряд был создан и в Выборге. Комитет красногвардейцев находился в здании гостиницы «Андреа»[5], расположенной на углу улиц Церковной (ныне Подгорная) и Екатерининской (ныне Крепостная). В свою очередь, буржуазия, землевладельцы приступили к организации добровольческих отрядов шюцкора («корпус охраны»), которые стали потом основной силой белой гвардии.
В отличие от отрядов шюцкора красногвардейцы испытывали острейший недостаток в оружии, экипировке. Поэтому красногвардейцы Выборга неоднократно обращались к русским войскам за помощью. Так, например, ВРК Выборгского Совета вынес 5 ноября 1917 года постановление о выдаче 250 винтовок финской красной гвардии «для несения ими караула по городу и реквизиции хлебных запасов»[6]. Были просьбы и другого рода. Так, 30 декабря 1917 года в Выборгский Совет от имени «Выборгского революционного комитета финских рабочих города Выборга» обратился Иван Латукка[7] с просьбой оказать помощь в проведении обыска в здании Акционерного банка Северных стран (ныне Пионерская ул., д. 4), в котором «белая гвардия имеет большой запас винтовок и прочих снарядов». Для проведения этой акции членам Совета Борисову, Сухобокову и Тихомирову были выданы соответствующие «Удостоверения»[8].
Сложившуюся в стране сложную ситуацию не изменил и факт признания Советом Народных Комиссаров 18 (31) декабря 1917 года независимости Финляндии. Недовольство буржуазных кругов вызывало то, что на территории Финляндии продолжали оставаться русские войска. Это было обусловлено тем, что пока с Германией не был заключён мирный договор, существовала угроза её нападения на Петроград через Финляндию. «Пока не заключён мир, мы не можем оголять подступы к Петрограду, — писали «Известия Гельсингфорского Совета депутатов армии, флота и рабочих» 7 (20) декабря 1917, — мы сами уйдём, как только к этому представиться возможность».
12 января сейм Финляндии предоставил сенату чрезвычайные полномочию по наведению в стране «строго порядка» и признал шюцкор правительственными войсками. 16 января председатель сената П. Свинхувуд[II] утвердил бывшего царского генерала К.Г. Маннергейма главнокомандующим белой гвардией. Последний тотчас же отправился в провинцию Похьянмаа для организации военных действий. Уже 25 января Маннергейм издал секретный приказ, согласно которому сосредоточенные в Эстерботнии отряды шюцкора должны были в ночь на 28 января напасть на русские войска и разоружить их[9].
|
Первое вооружённое столкновение между красной гвардией и шюцкором произошло в Выборге ещё до начала революции и гражданской войны в Финляндии и, в сущности, послужило их началом. Красногвардейцам стало известно, что на мебельной фабрике (механическом заводе), принадлежавшей Матти Пиетинену (ныне Ленинградский пр., 5) находится склад оружия и штаб местного шюцкора. Вечером 19 января (н. ст.) отряд красногвардейцев попытался проникнуть на фабрику. Между ним и забаррикадировавшимися там белогвардейцами завязалась перестрелка. На помощь осаждённым прибыло подкрепление. В то же время красногвардейцев поддержали русские солдаты. Белые вынуждены были отступить, «причём они потеряли убитыми и ранеными четырёх человек и несколько белогвардейцев было взято в плен. В конце концов к утру 20 января красногвардейцы и солдаты ворвались на фабрику. Там были обнаружены два пулемёта, 60 винтовок, ящик пироксилина, ящик ручных гранат и др. Это оружие было конфисковано и отправлено на артиллерийский склад. Часть винтовок попала в руки красногвардейцев. Во время перестрелки были ранены двое из проходивших по улице солдат гарнизона»[10]. В этот день — 20 января — перестрелка шла и в других местах центральной части города. Об этом свидетельствует изданный в тот же день, в 4 часа дня, «представительством Выборгских рабочих организаций «осведомительный листок № 9», в котором сообщалось: «Сегодня в 5 часов утра в различных частях города были слышны ружейные выстрелы. Стрельба производилась, видимо, главным образом из каменного дома Пиетинена[11], находившегося напротив вокзала (нынешний адрес — Ленинградский пр., 31. — Авт.). Вследствие этого красной гвардией был отдан приказ быть готовым к выступлению. Около 7 часов стрельба возобновилась из того же дома Пиетинена и была направлена на вокзал. Стрельба производилась как бы из винтовок и пулемётов одновременно. Красная гвардия отвечала таким же образом. В то же время были слышны выстрелы из других мест, в частности из дома Общества Арина на углу Торкельской и Брахесской улиц, из дома общества Киммо, из дома общества Оццо, из бумажно-прядильной фабрики Линтгрена, из дома № 1 по Айносской улице и из дома Кушакова[12]. По поводу этих выстрелов красногвардейцы оцепили всю среднюю часть города. Во многих домах были произведены обыски, причём найдено принадлежавшее белой гвардии оружие с патронами.
В доме Пиетинена был произведён тщательный обыск. Когда пишутся эти строки, не успело быть ещё выяснено, что там найдено. Из означенного дома пытался бежать один белогвардеец, который убит у ворот. В настоящий момент продолжается борьба.
Обществу предлагается в интересах собственной безопасности не выходить на улицу ранее 8-ми часов утра и после 8-ми вечера»[13].
Вслед за этими событиями тотчас же были мобилизованы шюцкоровцы «всей Финляндской Карелии. В Выборг прибыло около 4000 белогвардейцев, тогда как красногвардейцев там было не более 200 человек. Белогвардейцы разгромили товарную кладовую, захватили 140 винтовок, большое количество патронов, пулемётных лент, полевых телефонов, лыж, овладели железнодорожной станцией»[14].
С захватом последней было прервано железнодорожное сообщение между Выборгом и Петроградом. Этому, конечно, не могло не воспротивиться командование 42-го армейского корпуса, которое предъявило белой гвардии ультиматум: сдать оружие и покинуть Выборг. Последний выполнен не был, и тогда совместными действиями финской красной гвардии и русских войск отряды белой гвардии были вытеснены из Выборга и отошли в Антреа[15]. Участие русских войск вызвало недовольство определённых кругов населения. На проходившем 22 января заседании исполкома Выборгского Совета было рассмотрено «внеочередное заявление граждан г. Выборга», в котором они — «словесно» — предложили «не вмешиваться в какие-бы-то (так в тексте. — З.Н.) ни было дела, имеющие быть в скором времени в гор. Выборге, так как защитники порядка идут по направлению к гор. Выборгу». В ответ на это председатель Совета И.Н. Половов заметил, что «ввиду того, что здесь, в Выборге, имеются запасы военного изделия, а главное, различные взрывчатые вещества, и поэтому если здесь разыграется борьба двух классов, то гарнизон будет вынужден принять меры к недопустимости каких-либо эксцессов. И виновниками гарнизон будет считать наступающих». Член исполкома Совета Григорьев, в свою очередь, предложил финским гражданам «обратиться к противной стороне и может каким-либо путём уладить это дело без пролития крови»[16].
Уже с середины января отряды белой гвардии стали нападать на русские гарнизоны, расположенные в Финляндии. Очевидно, в связи с этим командование русскими частями в Выборге решило принять свои меры защиты. 22 января под грифом «В[есьма] секретно» вышел «Приказ по войскам гарнизона Выборгской крепости на случай ТРЕВОГИ»[17] за подписями коменданта крепости Обернибесова и начальника штаба Кавернинского. Приказом предписывалось «в случае враждебного наступления местного населения против войск и войсковых учреждений, а также для охраны крепости, войсковых складов и […] учреждений от могущих быть нападений приказываю войскам гарнизона занять следующие участки (пункты) и, в случае необходимости, действовать самым решительным образом». Далее следовала «роспись», какие войсковые соединения отвечают за тот или иной участок, район города. Так, например, охрана замка и Абосского моста была возложена на команду искровой станции, Южного и Центрального участков города — на три батальона и пулемётную команду 511-го пехотного полка, Первый польский батальон поступал в распоряжение председателя армейского комитета 42-го армейского корпуса и т. д. Сигналом тревоги должен был послужить «один орудийный выстрел из цитадели крепости», то есть из замка.
В этот же день в 20.00 в Военный комитет Областного комитета (Областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии) за подписью командира 42-го армейского корпуса Надёжного и комиссара армейского комитета Г. Заонегина была отправлена телеграмма следующего содержания: «Ханнела[18], Антреа заняты белогвардейцами. По агентурным же сведениям в Швеции формируются и отправляются в Финляндию для борьбы с Красной гвардией добровольческие отряды... Проживающие в городе шведы получили какое-то предупреждение со стороны своего правительства. По слухам по-видимому в связи с возобновлением активных действий германской армии, которая ввиду якобы неудачных мирных переговоров на днях пойдёт в наступление...»[19].
На пленарном заседании Выборгского Совета, армейского комитета 42-го армейского корпуса, крестьянской секции и военного комиссариата «решено было образовать Главный штаб Революционной Финляндии (здесь и далее выделено мной. — З.Н.), чтобы сражаться с буржуазной гвардией Финляндии. Членами Главного Штаба были избраны тт. Власенко, Половов и Паньшин. Этим штабом был дан ультиматум о разоружении белой гвардии Выборга в тридцать шесть часов. Главный штаб разместился в гостинице «Бельведер». Правда, деятельность Главного штаба ограничилась исключительно районом Выборга...»[20]
В эти дни армейский комитет 42-го армейского корпуса обратился в штаб корпуса и комиссию по обороне Выборгской крепости с предложением «обсудить в спешном порядке вопрос о вооружении винтовками Финской красной гвардии, расположенной в казармах 8-го Финляндского стрелкового полка[21]. Ибо невозможно быть безучастным зрителем возможной гибели на глазах русского пролетариата невооружённого финского пролетариата»[22]. В ответ на это обращение последовало две резолюции. Одна за подписью секретаря армкома Я. Минеева — «Комиссия Армкома 42 по обороне Выборгской крепости ходатайствует перед Советом о вооружении финской красной рабочей гвардии», и вторая — за подписью председателя Совета, большевика И.Н. Половова: «Президиум Совета препятствий не встречает... Комиссия взяла на себя организацию снабжения оружием»[23]. 26 января красногвардейцам было выдано «300 штук винтовок и по 60 штук на каждую винтовку патронов»[24].
В Петрограде, где проживало большое количество финнов, также формировались отряды красногвардейцев. «На финский отряд красной гвардии Петрограда была возложена обязанность доставлять восставшему рабочему классу Финляндии оружие и боеприпасы. Так, например, […] 27 января 1917 года из Петрограда в Финляндию был отправлен целый поезд с оружием для финских рабочих (15 тыс. винтовок, свыше 2 патронов, 30 пулемётов, 2 бронемашины, 10 пушек со снарядами). У станции Кямяря — между Райвола[25] и Выборгом — белофинны остановили этот поезд, сопровождаемый финскими красногвардейцами. Завязался бой, который кончился поражением и бегством белофиннов. Оружие было доставлено по назначению. В бою у станции Кямяря четыре красногвардейца пали смертью храбрых, около 30 получили ранения, в том числе Иван Рахья[III] — командир отряда красногвардейцев, сопровождавших поезд»[26].
25 января газета «Тюэмиес» («Рабочий») опубликовала информацию о том, что в Выборге, по распоряжению Сената и губернатора, идёт мобилизация шюцкоровцев. В тот же день сенат, имея в виду события в Выборге, опубликовал воззвание «К финскому народу», в котором осуждалось «грубейшее вмешательство» русских войск во внутренние дела Финляндии[27].
Надо отметить, что политика Советского правительства и подведомственных ему учреждений и организаций в Финляндии была направлена на невмешательство в её внутренние дела, однако нападения белой армии на русские гарнизоны побудило последние принять меры к самозащите.
Решительные действия белых и красных, ставшие началом революции и гражданской войны в Финляндии, были начаты одновременно. В ночь с 27 на 28 января войска К.Г. Маннергейма напали на русские гарнизоны, расположенные в северной части Финляндии и Карелии. Они разоружили здесь «5 тысяч русских, которые не оказали почти никакого сопротивления»[28].
В то же самое время в Гельсингфорсе отряды красной гвардии приступили к захвату правительственных учреждений и стратегических пунктов. На башне Рабочего дома взвился красный флаг — символ начавшейся революции. 28 января было сформировано революционное правительство — Совет народных уполномоченных во главе с социал-демократом Куллерво Маннером[IV]. Был также учреждён Главный рабочий Совет, куда вошли представители основных рабочих организаций. Совет, наряду с функциями управления, должен был осуществлять контроль за деятельностью народных уполномоченных[29].
В свою очередь, часть бежавших в Николайштадт (Ваасу) бывших сенаторов сформировала там правительство белой Финляндии. Таким образом, в последние дни января 1918 года вся Финляндия разделилась на два противоположных лагеря: север и большая часть центральной Финляндии были под контролем белых, в южной части — с городами Гельсингфорс (Хельсинки), Таммерфорс (Тампере), Або (Турку), Выборг, Котка, Лахти — преобладало влияние красных.
В Выборге о нападении белых в ночь на 28 января на гарнизон в Николайштадте стало известно из телеграммы председателя Военного отдела Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии Глазунова. В ней сообщалось: «Белая гвардия повела наступление Николайштадта главный пункт Сейняйоки гарнизону можно отступать Сейняйокам примите меры выручке гарнизона Николайштадта дать решительный отбой белой гвардии группируя силы вверенного вам корпуса Выборга телеграфных и телефонных станциях поставьте комиссаров из телеграфистов выборгских рот»[30].
28 января из Военного отдела Центробалта была направлена телеграмма в Петроград: «...Смольный. Совет Народных Комиссаров. Власть в Финляндии перешла в руки Социал-демократической рабочей партии. Члены сената скрылись. Вооружённые банды белой гвардии совершают на наши войска нападения. Нами предприняты все меры к самообороне. Необходимы инструкции и деньги... положение тревожное. Отвечайте срочно»[31].
Как правило, исходя из обстановки, решения на местах принимались самостоятельно. Так, в Выборге, на Пленарном собрании Армейского комитета 42-го армейского корпуса, Выборгского Совета, представителей полковых и ротных комитетов гарнизона, после обсуждения создавшегося положения, была принята следующая резолюция:
«... 1) с 29 января войска 42 корпуса считаются в состоянии военных действий по отношению к финской буржуазной белой гвардии.
2) руководство боевыми и оперативными действиями поручается командиру корпуса под контролем коллегии Военного Комиссариата, а в частях — выполнение боевых приказов возлагается на командиров частей под контролем комиссаров или членов президиума комитета.
…Пленарное собрание, отдавая настоящее распоряжение, ещё раз указывает, что эти меры вызываются боевой обстановкой создавшегося положения и категорически требуют безусловного выполнения их в целях сохранения воинской силы и спасения народного достояния в виде разного имущества, стоящего колоссальных сумм...»[32].
Неспокойно в это время было и в ряде мест Выборгской губернии. Так, вечером 28 января в Выборгский Совет солдатских и рабочих депутатов поступило следующее сообщение из солдатского комитета 12-й роты Выборгского крепостного артиллерийского полка: «По показанию финнов селения Хумалиоки толпа Белой гвардии около 9 тысяч человек отбирает скот и припасы в селении Рокки в 25 километрах от Хумалиоки по направлению к Выборгу и вблизи лежащих деревнях. Жители Хумалиок просят помощь солдат 12 роты. Рота ожидает спешно распоряжения Совета»[33].
В Выборге в эти дни красногвардейцы арестовали губернатора и многих членов муниципалитета[34]. 30 января газета «Työmies» опубликовала на своих страницах следующую декларацию, составленную в Выборге:
«Жителям Выборгской губернии. Правительство, опиравшееся на буржуазную гвардию, свергнуто, и власть перешла в руки пролетариата. Сейм рабочих организаций Выборга и его окрестностей совместно с другими центральными рабочими организациями и со штабом Красной гвардии объявляют об установлении в губернии власти пролетариата и становятся носителями неограниченной верховной власти во всей губернии до того, как новое правительство определит иначе». Далее в декларации сообщалось о том, что «... все мелкие землевладельцы, торпари[V] и рабочие, втянутые обманным путём в белую гвардию и сдавшие добровольно оружие местным отрядам Красной гвардии, освобождаются от наказания»[35].
В Выборге проходили многолюдные митинги, на которых с сообщениями о положении в стране выступали народные уполномоченные. Так, на проходившем 3 февраля в актовом зале выборгской школы митинге выступал член рабочего правительства, уполномоченный по финансовым вопросам Якко Кохонен. «На собрании окружной социал-демократической организации Выборга был избран состав городского муниципалитета, назначены комиссары в магистрат, финансовую камеру (палату, управление) и в губернское управление»[36].
К середине февраля линия фронта между белыми и красными стабилизировалась. Количество ставших под ружьё с той и с другой стороны в ходе войны менялось, «каждая сторона имела максимально около 70 тысяч бойцов... На стороне красных сражалось около 5 тысяч русских, преимущественно в качестве командиров, инструкторов и артиллеристов»[37]. Это были солдаты и офицеры русских воинских частей, располагавшихся на территории Финляндии; командиром финской гвардии был военный министр Эро Хаапалайнен[VI], его помощником — командир 106-й пехотной дивизии (была расквартирована в Таммерфорсе) М.С. Свечников, он же являлся главным военным инструктором и командующим русскими добровольцами[38].
Силы белых качественно усилились, когда в конце февраля из Германии прибыло более 1000 финских егерей, проходивших там военную подготовку, а затем принимавших участие в войне на стороне Германии[39]. Имевшие боевой опыт, егеря возглавили различные подразделения белых, стали инструкторами... Поддержку белой гвардии оказывал и прибывший из Швеции батальон добровольцев, так называемая «Чёрная бригада». Отряды белых были хорошо вооружены и экипированы.
1 марта между Финляндией и Советской Россией был подписан договор, ставивший целью укрепление дружбы и добрососедских отношений между двумя государствами. 3 марта 1918 года в Брест-Литовске советская делегация подписала мирный договор с Германией. VI статья договора предписывали: «... Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской красной гвардии, а финские порты — от русского флота и русских военно-морских сил...»[40].
За день до этого — 2 (15) марта — Военный отдел Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии «издал приказ № 40, согласно которому старая русская армия в Финляндии объявлялась распущенной»[41]. После издания данных документов процесс демобилизации и вывода русских войск из Финляндии пошёл более ускоренными темпами. Уже 5-го марта начальник штаба 42-го армейского корпуса телеграфировал начальнику штаба Северного фронта о том, что «части корпуса заканчивают демобилизацию, причём некоторые части фактически уже расформированы. Штабы частей корпуса также приступили к демобилизации. Полное расформирование управления корпуса намечается к середине марта»[42].
А 10 марта в Ликвидационную комиссию 42-го армейского корпуса был отправлен из Гельсингфорса следующий циркуляр Ликвидационной комиссии по делам Финляндии за № 1251: «Именем Совета Народных Комиссаров и Центрального Исполнительного Комитета все Советы рабочих, солдатских и матросских депутатов в Финляндии распущены и никаких прав на распоряжение военным и российским государственным имуществом в Финляндии не имеют. Все означенные права перешли к учреждённой Советом Народных Комиссаров Ликвидационной по делам Финляндии комиссии, а потому предлагается Выборгскому Совету и Чрезвычайному штабу упраздниться, не выделяя из себя никаких комиссий по ликвидации имущества. Ликвидация и эвакуация имущества 42-го Армейского корпуса, Выборгского крепостного района и всяческого прочего имущества находящегося на территории расположения корпуса и крепости, возлагается на Ликвидационную комиссию 42-го Армейского корпуса, в составе председателя Заонегина и членов: Баркан и Земенкова. Постоянное пребывание означенная комиссия имеет в Выборге и сносится непосредственно с Ликвидационной комиссией по делам Финляндии в Гельсингфорсе. Всем учреждениями советским, военным, общественным и прочим 42-го корпуса и Выборгского района надлежит беспрекословно исполнять приказания и предписания Ликвидационной комиссии 42-го Армейского корпуса»[43].
Вслед за этим 13 марта состоялось «Заседание Чрезвычайного Исполнительного Комитета совместно с членами комиссии Совета». Фактически это было последнее заседание Выборгского Совета. Главным вопросом повестки дня была ликвидация Совета и Чрезвычайного Исполнительного комитета. Председатель собрания Болотов огласил полученный из Гельсингфорса циркуляр. В виду отсутствия полной ясности по ряду пунктов на заседание был приглашён председатель Ликвидационной комиссии 42-го армейского корпуса Г.З. Заонегин. Последний разъяснил, «почему Совет должен распуститься не выделяя из себя никакой комиссии» и сообщил о том, что управление Выборгской крепостью будет организовано так же, как в Свеаборге, и состоять из «Коменданта крепости, Военного Инженера, Начальника Артиллерии и Интенданта». Данная комиссия специалистов «будет подчиняться Свеаборгскому Управлению, для равномерной ликвидации имущества». После прений собранием был принят ряд постановлений, среди которых: «... 1) Объявить по городу афишами: В виду получения Финляндией полной автономии, Именем Совета Народных Комиссаров, Советы Рабочих и Солдатских Депутатов в Финляндии упраздняются...
2) Здание Выборгского Совета Солдатских и Рабочих Депутатов отныне принадлежит Русскому Рабочему Обществу со всем движимым и недвижимым имуществом...»[44].
На проходившем 21 марта заседании Ликвидационной комиссии 42-го армейского корпуса комендант Выборгской крепости Кавернинский[45], «возвратившийся из поездки в Русско-Финляндскую согласительную комиссию», сделал доклад «об организации Управления крепости и об утверждении штата». Собрание утвердило начальников управлений. Вот их перечень:
«... Помощник по артиллерийской части Трусов
по инженерной части Комаров
по общим делам ликвидации Скобельцин
Начальник штаба отдела Гордзиевский
Старший врач управления Ягн
Главный контролёр Савич
Начальник артиллерийского отдела Высоких
Начальник инженерного отдела Эльманович
Начальник интендантского отдела Робинзон-Крузо
старший врач местного лазарета Карпинский»[46].
Замещение всех прочих должностей представлялось на усмотрение коменданта крепости. Местом размещения Управления и всех его отделов был определён Выборгский замок, а расположившемуся в нём «отделу штаба Финской Красной гвардии» было решено «предоставить одно из казённых помещений по их усмотрению с согласия Начальника Управления»[47].
В середине марта войска Маннергейма начали общее наступление. 6 апреля, после упорного сопротивления, пал Таммерфорс (Тампере). В боях за город на стороне белых принимал участие шведский батальон, так называемая «Чёрная бригада».
3 апреля по соглашению с Германией на полуострове Ганге (Ханко) высадилась «Остзейская дивизия под командованием генерала Рюдигера фон дер Гольца. Дивизия насчитывала около 18 тыс. человек»[48]. Через несколько дней в Ловизе высадилась вспомогательная немецкая бригада полковника Бранденштейна численностью около 2 тыс. человек[49]. Главные силы немцев начали наступление на Гельсингфорс (Хельсинки) и 12-13 апреля взяли его.
Ещё ранее, 4 апреля, в связи с создавшимся угрожающим положением было принято решение о переводе Совета Народных Уполномоченных и Главного штаба Красной Гвардии из Гельсингфорса в Выборг[50]. Переезд состоялся в ночь на 9 апреля. В Выборге рабочее правительство Финляндии располагалось вначале в гостинице «Бельведер» (ныне жилой дом на углу Ленинградского проспекта и набережной 40-летия Комсомола), а затем — в Выборгском замке. 12 апреля последовал приказ главнокомандующего К. Маннера об отводе войск с запада на восток (после переезда в Выборг к нему — главе Совета народных уполномоченных — «перешли и функции главнокомандующего»[51] Красной Гвардией). Однако благоприятное время для выполнения этого и последующих приказов было упущено, части Западного фронта были в 20-х числах апреля окружены войсками немцев и белофиннов и «после пятидневных боёв в районе Тавастгуса — Лахти, сложили оружие»[52].
Таким образом, Выборг стал последним оплотом революции. Деятельность находившихся здесь Совета Народных Уполномоченных, Главного рабочего Совета и Главного штаба Красной Гвардии «была сосредоточена на военных вопросах и свелась в основном к принятию деклараций и обращений, связанных с военными действиями»[53].
Под натиском превосходящих сил противника части Красной гвардии 25 апреля отступили к Выборгу. Участник этих событий, член сводного отряда петроградских рабочих (состоял из финнов и русских) Михаил Иванович Ульянов так вспоминал об отступлении их отряда из района станции Кавантсаари (ныне пос. Возрождение) на Выборг: «... командованием был отдан приказ мобилизовать гужевой транспорт, погрузить раненых, сколько возможно оружия, боеприпасов, продовольствия. Лишнее продовольствие раздать каждому бойцу, сколько может унести. Оставшееся оружие, боеприпасы закопать, утопить, в том числе и замки орудий. Отряды двинулись в путь просёлочными дорогами, обходным путём на Выборг. Силам, продолжающим бой под Тали[54], было приказано держать оборону до сигнального взрыва станции Кавантсаари... Кавантсаари с эшелонами, водокачкой, стрелочным хозяйством была взорвана, когда основные силы были более чем за 20 километров. Группы прикрытия, прислуга спущенного под откос бронепоезда, отряды, дравшиеся под станцией Тали, влились в общую колонну на исходе второго дня... За время пути от Кавантсаари до Выборга миновали несколько деревень, хуторов. Крестьяне выносили нам горячую картошку, молоко, варёную и жареную рыбу, творог. Двигались с короткими остановками. К Выборгу подошли на исходе третьих суток примерно 20-21 апреля 1918 года. Часть отрядов заняла оборону, другая — вошла в город. Разместились во дворах и какой-то казарме...»[55].
Кавантсаари и Тали находились северо-восточнее Выборга, а вот как развивались события в апрельские дни 1918 года на востоке и юго-востоке от Выборга. О них рассказал подробно в своём дневнике библиограф, писатель Сергей Минцлов, проживавший в то время в своём имении, в деревне Кямяря, что находилась в 7 км от одноимённой железнодорожной станции.
Приводим выдержки из его «Дневника»:
«2 / 15 (н. ст.) апреля
Сегодня, в час дня, с горы над нашим озером[56] красные начали бомбардировать тяжёлыми снарядами Хейнйоки, расположенные в 13 верстах от нас...[57].
5 / 18 апреля
Носятся слухи, будто бы немцы взяли Гельсингфорс и не сегодня-завтра будут в Выборге.
10 / 23 апреля
Вчера с полудня к ставшему обычным уханью дальнобойной пушки присоединились частые удары лёгких орудий, затем затрещал ружейный огонь и зататакали пулемёты. Пальбы пошла непрерывная. Около 7-ми часов вечера прибежала взволнованная чухонка и сообщила нам, что напали «лахтари»[VII], что последних много и что перекрёстки дорог на Хейнйоки и Питер близ имения Гуревичей и большая пушка уже в их руках... Бой продолжался всю ночь... В половине пятого утра... мы поднялись... я раздавал коровам сено, и вдруг дверь в коровник приотворилась и выглянула голова в австрийской серой фуражке... За нею виднелись фигуры в серых австрийских же куртках, с белыми повязками на левых рукавах и с винтовками... Без четверти семь наступила полная тишина... Итак, прихода белых мы дождались...
Должен отметить, что стоявшие у нас красные были вежливые и корректные. Среди тех, кто постоянно ходили к нам за молоком, были и очень симпатичные люди, и очень жаль, если они убиты. Как они слепо верили в полное торжество своё! Главари держали этих полных младенцев в полном неведении относительно происходивших событий, и, когда кто-либо из нас говорил им правду о взятии Таммерфорса, Гельсингфорса и др., они не верили и твердили, что белые уже окружены и при последнем издыхании.
Вечер.
… на шоссе показалась серая колонна, которая заполнила весь наш двор... Все люди одеты и обуты отлично: в австрийскую форму, у всех шанцевый инструмент и превосходное вооружение... Только что рота стала устраиваться... из штаба принесли командиру пакет с приказом выступать к Выборгу.
11 / 24 апреля
В половине 4-го утра... начался бой на нашей станции. Вечером гудела отдалённая канонада в стороне станции Голицыно[58]. К семи утра всё стихло, теперь бухают орудия только со стороны Сайнио...
12 / 25 апреля
… 6 часов вечера. Жена пошла в деревню по делу с чухонкой Марьей, живущей в доме напротив нас. Муж Марьи, имеющий шесть человек ребят, был месяца два назад задержан в Хейнйоках белою гвардиею и работал у неё: недели две назад он сбежал... Во время боя он и другие скрылись в Перо — соседнюю деревню, но вчера он пришёл обратно. Вечером его вызвали в усадьбу Гуревичей, где помещается штаб, и ночевать домой он не возвратился... Когда жена моя и Марья поравнялись с двумя финнами из нашей деревни, убиравшими убитого красногвардейца, один из них обратился к ней и сказал, чтобы она пошла в народный дом: там лежит труп её мужа... Его нашли в лесу расстреляным... Впечатление этот расстрел произвёл огромное, и не в пользу белых. Ненависть между ними и красными жесточайшая...
Русских солдат и матросов, попавших им в руки, белые, по словам их же офицеров, приканчивают без разговоров.
13 / 26 апреля
Заговорили выборгские пушки, гул их доносится явственно... Когда начался бой в нашей деревне, красные велели управляющему имением Гуревичей и служащим там же женщинам уйти в оранжереи... Служащие пролежали всю ночь в оранжереях на полу и, когда выстрелы стихли, вышли наружу. На них... наскочили белые... Узнав, что они русские,... потребовали, чтобы они сейчас же убирались вон... Дом в имении ограбили немедленно: взломали сундуки и шкафы, ещё оставшиеся нетронутыми, забрали из них всё, даже шубы. При этом говорили, что грабят потому, что это имущество русских... И сегодня весь день в Выборг тянулись обозы с фуражом, патронами, корзинами и ручными бомбами и всякой всячиной. В деревне, у нас до сих пор стоят егеря. В лесах кругом... слышались выстрелы: приканчивали находимых красных.
14 / 27 апреля
Выборг ревёт и гремит. Канонада идёт беспрерывная.
Заходил проведать нас Трейгут[59]. Ограбили их имение основательно, как красным и не снилось... Трейгут рассказал нам, что если бы не несколько шведских офицеров, бывших в отряде, бравшем Кямяря, мы все русские были бы перебиты, так как на этом настаивали финны-офицеры и солдаты — и только решительный протест шведов спас нас.
15 / 28 апреля, 8 час. Вечера. Выборгские пушки только что стихли. Ещё 4-ро красногвардцейцев-финнов из нашей деревни приговорены к смерти. Двое из них утром сегодня вернулись из леса, где скрывались, в деревню, и их отправили в Сайнио[60], куда передвинулся штаб... В нашей деревне в каждом доме по покойнику, а то и по два. С такими расправами следовало бы не торопиться!
16 / 29 апреля
Выборг всё молчит. Ночью в его стороне видно было сильное зарево...
В имении Гуревичей уцелели только стены: стулья и кресла переломаны ударами об пол, стёкла все выбиты, шкафы и комоды разбиты вдребезги, картины, обивка с диванов содраны, занавеси с окон сорваны... Из имения увезли решительно всё — от топора до бочонков... Вероятно, в видах справедливости, победители ограбили и своих местных финнов, бежавших во время боя из своих изб...»[61].
А в Выборге в это время происходило следующее: отряды красногвардейцев стягивались к городу, кольцо вокруг него сжималось. Ввиду надвигавшейся опасности располагавшиеся в гостинице «Бельведер» Совет Народных Уполномоченных и Штаб Красной гвардии переехали в замок, туда, где раньше располагался штаб Выборгской крепости и «где была уже готовая связь телефоном по всему городу»[62].
Предвидя неизбежность падения Выборга, члены Ликвидационной комиссии 42-го армейского корпуса внесли предложение, чтобы «ответственные финские товарищи отплыли в Россию на последнем пароходе, который был подготовлен ликвидационным комитетом и должен был отойти 26 апреля»[63].
Поздно вечером 25 апреля этот вопрос обсуждался на «заседании Главного штаба, Главного командования и командования отдельных частей Красной гвардии и представителей русского ликвидационного комитета... Решение было принято за пару часов до отхода парохода. В час ночи 26 апреля Совет Народных Уполномоченных, командование Красной гвардии и группа ответственных финских товарищей»[64] отплыли из Выборга в Петроград. Накануне отъезда главнокомандующий финской Красной гвардией К. Маннер и исполняющей обязанности начальника штаба Э. Гюллинг подписали следующий приказ: «Настоящим приказываю выборгским восточным батареям поддерживать более мощный артиллерийский огонь с целью помешать продвижению противника к дороге на Койвисто до того, когда органы, руководящие обороной города, не прикажут иначе, или когда сопротивление батарей станет невозможным, или продвижение частей Красной гвардии восточнее Койвисто приведёт к необходимости прекращения обстрела и уничтожения батарей. — В Главном штабе финляндской Красной гвардии 25 апреля 1918 г.»[65].
В Выборге остались и продолжали руководить боями Эдвард Гюллинг и Эро Хаапалайнен, «исполняющим обязанности начальника обороны Выборга» был назначен «старый красногвардеец Рантала, состоявший в Красной Гвардии ещё во время Свеаборгского восстания»[66].
На следующий день после отъезда правительства в Петроград железная дорога Выборг—Петроград была перерезана белыми.
Выборг штурмовала армия белофиннов, которой командовал шведский генерал Лёфстрем. В её составе было «9 пехотных полков с артиллерией, и другими войсками, общей численностью в 30 тыс. человек, к которым спешили подкрепления. Красных было около 20 тыс., подкреплений им ждать было неоткуда»[67].
С окончанием окружения города между осаждавшими и осаждёнными установилось как бы негласное соглашение: день предоставлялся гражданам для обычной жизни, а вечером начинался бой. Аура Кийскинен вспоминала: «... В городском саду на улице Торкелинкату[68] образовался настоящий военный лагерь. К этому времени кольцо защитников города сжалось до предела, и уставшие в ночном бою фронтовики сотнями стягивались к центру города. Одни спали, другие сидели на скамейках или на земле... охраняли винтовки, поставленные пирамидами на центральной аллее...»[69].
По ночам на улицах Выборга было небезопасно. Укрывавшиеся в городе шюцкоровцы[70] осуществляли вооружённые вылазки: нападали на красногвардейцев, караулы... Так, например, «в ночь с 25 на 26 апреля среди самого города на Токельской улице было произведено нападение на сторожевой пост, который был быстро снят, потому что ни один из близлежавших караулов не успел подать помощи. Люди были перебиты, а находившийся у них пулемёт захвачен скрывшимися белыми.
26 апреля, ночью, произведено было нападение на центральную телефонную станцию, но было вовремя замечено и отбито. С рассветом 26 апреля внезапно было захвачено белогвардейцами Апраксинское укрепление[71], находившееся почти в черте города»[72].
Подробный рассказ о том, что вслед за этим последовало, содержится у М.С. Свечникова: «... белые решили воспользоваться столь выгодным своим положением и начали обстреливать замок из полевых орудий, бывших на Апраксинском укреплении. Красные отвечали. Огромная башня замка представляла из себя прекрасную цель, и потому ни один снаряд белых не пропал даром, так что прислуга орудий, расположенных на дворике крепости, страдала не столько от снарядов (многие снаряды не разрывались), сколько от картечи, осколков кирпича и камня, сыпавшихся вниз от ударов в стену замка снарядов и производивших более губительные действия, чем сами снаряды.
Батарее замка пришлось направлять огонь на закрытые цели и, кроме того, надо было так рассчитать свои выстрелы, чтобы они не попали в дома частных жителей, которыми окружено было Апраксинское укрепление. Всё это представляло необычайную трудность, но, несмотря на это, около 12 часов дня был замечен пожар на стороне белых, произведённый, по-видимому, удачным попаданием снарядов красных и вскоре затем потушенный. К 2 часам дня огонь со стороны белых стал ослабевать, что показывало на то, что некоторые их орудия были, по-видимому, подбиты.
К 3 часам дня взвился большой столб дыма над укреплением и вскоре затем стрельба прекратилась. Как впоследствии выяснилось, на укреплении взорвался один из зарядных ящиков со снарядами.
В скором времени затем около ворот форта поднялся на флагштоке белый флаг рядом с красным... Такой неожиданный успех красных быстро разнёсся среди оборонявшихся и поднял их дух, в особенности, когда гарнизон сдавшегося укрепления был обезоружен и проведён через весь город в замок для заключения в один из казематов замка в качестве военнопленных»[73].
Среди тех, кто остался в Выборге, была и член главного Совет рабочих организаций Финляндии Аура Кийскинен. В Совете Народных Уполномоченных она исполняла к тому же должность кассира продовольственного отдела. Касса Совета и других организаций располагались тогда в «большой комнате в здании выборгского губернского правления»[74].
Этот день — 26 апреля — глубоко врезался в память А. Кийскинен: утром она присутствовала на собрании, проходившем возле отеля «Бельведер». По её воспоминаниям, «обстановка была крайне напряжённой. Ночной отъезд Совета народных уполномоченных из города как бы свидетельствовал о неизбежности поражения. Многотысячная толпа представляла собой кипящий котёл и, казалось, что её невозможно утихомирить». И только выступление «организатора профсоюза каменщиков Юсси Пиэтикайнена» (штаб Красной гвардии уполномочил его быть председателем этого собрания), призвавшего не поддаваться панике и сообщившего о том, что «Гюллинг, Хаапалайнен и другие продолжают руководить боями, возымело огромное успокаивающее и ободряющее действие. Собрание избрало уполномоченных для поддержания связи между населением и штабом Красной гвардии»[75].
Затем, уже после собрания, Аура Кийскинен организовала раздачу продовольствия населению. Дело в том, что в Выборге, на железнодорожной станции, скопилось к этому времени «большое количество вагонов с продовольствием и другими товарами, посланными из Советской России, а также вывезенными из различных районов Финляндии. Отправить их куда-либо уже было невозможно. Надо было быстро раздать продовольствие и другие товары населению». С этой задачей успешно справились встреченные А. Кийскинен в здании губернского управления студенты Хельсинского политехнического института Хейки Ахо, Вяйнё Раутио, Мауно Хеймо и др. («Ребята выглядели очень усталыми, так как всю ночь провели на оборонительных позициях под городом. Все они были одеты в форму красногвардейцев — серые грубошерстные костюмы, на ногах — пьексы»[VIII]). «Ребята принялись за дело, — вспоминала А. Кийскинене, — и вскоре к зданию губернского правления стали прибывать ящики и мешки с мясными и рыбными консервами, сыром, сахаром, кофе. Хейки Ахо принялся распределять всё это среди населения. Остальные помогали ему. Нуждающихся оказалось очень много. Продукты распределяли вполне «по-коммунистически»: без оплаты и без расписок, осуществляя принцип — «каждому по потребности». Однако дети обеспечивались в первую очередь»[76].
 |
Остальную часть дня заняли у А. Кийскинен заботы о беженцах: дело в том, что когда «белогвардейцы уже наступали на Келккала и обстреливали Коликкойнмяки[77], жители пригородов Выборга, в большинстве своём рабочие, сплошным потоком потекли к центру города. Здание губернского правления было первым большим каменным зданием на пути из Колликойнмяки, и беженцы хлынули к нему. Так это здание превратилось в убежище для беженцев. Их надо было разместить, организовать питание»[78].
С болью описывает А. Кийскинен трагедию жителей предместий: «белогвардейцы непрерывно обстреливали из пушек Коликкойнмяки, и весь этот рабочий район Выборга был охвачен огнём... с каждым новым залпом загорались всё новые и новые дома, расширяя море огня.
Я прожила в Выборге пятнадцать лет и была свидетельницей того, как разрастался этот рабочий район. На моих глазах многие лично мне знакомые рабочие построили здесь... свои домики, отказывая себе в самом необходимом, лишь бы к старости иметь крышу над головой...
Не хватает слов, чтобы рассказать о тех ужасах, которые переживали старики, женщины и дети, бежавшие лавиной из охваченного огнём Коликкойнмяки. Вот бредёт женщина с котомкой за плечами, в которую она в спешке сунула под руку скарб. В этой котомке теперь всё её имущество. На руках она несёт ребёнка. Двое других, плача, бегут рядом. Они идут в темноту ночи, освещаемой пламенем из собственного горящего домика. Куда идут? — Этого никто не знает. Но страх гонит их вперёд...»[79].
 |
27 и 28 апреля бои за город продолжались. Наступление белых было направлено на Папуловские высоты, на железнодорожный вокзал. Сопротивление красногвардейцев было героическим, но силы были неравны. После захвата Папулы и вокзала бои шли на улицах города, «по показаниям красногвардцейцев, местные белые стреляли из окон и чердаков в спину оборонявшим Выборг войскам»[80].
Видимо, узнав о том, что часть шюцкоровцев скрывается в Выборгской губернской тюрьме, группа красногвардейцев отправилась туда в ночь на 28 апреля. Они выпустили из тюрьмы заключённых, бывших в тюремной одежде, тех же, кто был в собственной, поместили в одну из комнат и начали допрос. Когда заключённые, находящиеся в соседнем помещении, услышали выстрели, они поняли, что их ожидает, и забаррикадировали дверь. Однако это не спасло их: все они были убиты или выстрелами через запертую дверь или гранатами, брошенными в окно камеры. Среди погибших в тюрьме были заводчик Матти Пиетинен, архитектор Леандер Иконен, директор тюрьмы Йохан Арвид Штрольман и др.[81]
Белые вошли в Выборг 29 апреля. Что касается Выборгского замка, то он был в их руках уже тогда, «когда большая часть города была ещё у красных. В замке была заключена сотня шюцкоровцев[82], они захватили управление в свои руки в ночь на 29-е и обезоружили часовых. Когда белые маршировали в город, их приветствовал сине-белый флаг[IX], который был поднят в 2 часа 50 мин.»[83] на башне Святого Олафа.
Как только белые вошли в Выборг, здесь, как и в других населённых пунктах, захваченных ими, начались массовые расстрелы, проводившиеся без суда и следствия. Вот что рассказано об этом в трудах исследователей, материалах периодической печати, очевидцами событий:
Эдуард Торниайнен:
 |
«Буржуазия устроила кровавые бани в Таммерфорсе, Выборге, Гельсингфорсе и прочих городах, где рабочих убивали, как зверей, без всякого следствия и суда. Сотнями убивали их на улицах, во дворах и сараях... В Выборге они (зверства белых. — З.Н.) были настолько ужасны, что даже находящиеся в Выборге консулы иностранных держав решились сделать протест против жестокого избиения рабочих. Когда белогвардейская армия 29-го апреля вступила в город, то немедленно же начались аресты и казни граждан. По доносу было арестовано пять членов совета, экспедитор Алексеев и уполномоченный выборгской почтовой конторы Коми. Их увели во двор находящейся рядом школы и без всякого следствия расстреляли[84]. Один из расстрелянных не умер от пули, и палачи вонзили в его шею топор... Сколько было казнено взятых в плен красногвардейцев и арестованных граждан, неизвестно, но во всяком случае количество убитых весьма значительно. Могилы, в которых этих граждан похоронено по 50 и по 100 человек, являются лучшим доказательством зверства белогвардейцев.
Арестовывали всех, кого лишь подозревали в неблагонадёжности. Все казармы и школы были переполнены арестованными. Русских и евреев расстреливали целыми массами. Расстрелы происходили обыкновенно рано утром, около 4-6 часов… При расстрелах буржуазия не разбирали виновных и невиновных. Так, например,… расстреляли одного русского капитана и двоих прочих лиц, которые скрыли некоторых белогвардейцев, чтобы они не попали в армию красных… В Выборге, Гельсингфорсе, Таммерфорсе была расстреляна масса русских рабочих... В Усикиркке и Куолемаярви на местах казни заключённых находились груды трупов, причём в каждой груде насчитывалось по 5-15 трупов»[85].
Аура Кийскинен (под видом больной она скрывалась в это время в больнице дьяконисс в Сауналахти):
Сестра больницы Альма-София рассказала ей следующее: «Лахтари охотятся за людьми, как за дикими зверями, и расстреливают их на месте. На улице Алексантеринкату, во дворе школы, расстреляли работников почты, не прекращавших работы во время власти красных. Расстрелян какой-то Кесси Ахмала. Говорят, что он был писатель или поэт. Трупы расстрелянных валяются во дворе уже несколько дней. Та же картина и перед рабочим домом[86] и в его дворе. Здесь расстреливают также евреев. Рассказывают, что на улице Мустайнвельстенкату[87] владельца магазина готового платья расстреляли в подъезде магазина...»[88].
Другая из сестёр больницы — Мария — поведала Ауре Кийскинен о страшной картине, которую ей довелось увидеть во рвах Аннинских укреплений: «Сегодня около одиннадцати часов утра, — рассказывала Мария, — пошла [я] по делам в город. По дороге в Нейтсютниеми, около рвов, наткнулась на двух истерически плачущих русских женщин. Я остановилась и спросила, что случилось? Заметив по моей одежде, что я — «сестра милосердия», как они называют, и, услышав, что я говорю по-русски, женщины уцепились за меня, как утопающие хватаются за соломинку, и стали просить помочь им найти во рву расстрелянных мужей. Солдаты, охранявшие ров, не пускали их туда.
Оказывается, накануне, ночью или рано утром, ко рву привели несколько сот русских солдат и финских красногвардейцев, поставили на край рва и расстреляли. Всех свалили в одну кучу. Позднее рассказывали, что у этих рвов расстреляли в разное время не менее двух тысяч человек.
— Я объяснила солдатам, — рассказывала далее Мария, — что эти женщины хотят проверить, есть ли среди расстрелянных их мужья, и что во имя человечности им следует разрешить это. Солдаты отдали честь, очевидно, моей форме сестры, и разрешили нам пройти… Трудно описать словами ту страшную картину, которая открылась перед нами. Трупы расстрелянных валялись вповалку в самых различных положениях. Стены рва были забрызганы кровью и кусками мозга, а в промежутках между валами земля превратилась в сплошную кровавую слякоть. Здесь не возможно было пройти, а о поисках родных не могло быть и речи. Мы поспешили уйти от этого ужасного места, подавленные морально и физически. Неужели это происходит в XX веке?..».
О том, что во рвах Аннинских укреплений происходили массовые расстрелы, в частности, русского населения, рассказала на своих страницах в некрологе «Памяти погибших» газета «Свобода России»: «…Белая гвардия вошла в крепость через так называемую Восточную позицию и, рассыпавшись по городу, стала арестовывать всех носивших военную форму и не умеющих говорить по-фински. Как говорили, на офицеров существовал какой-то проскрипционный «черный список», куда будто бы были включены фамилии некоторых. Никто этому значения не придавал, так как беспартийность русских офицеров была, казалось бы, вне сомнения. Но, по-видимому, такой список действительно был, т. к., например, подполковник Высоких был арестован потому, что у него в квартире нашли разыскиваемого капитана Климова. Большая часть расстрелянных офицеров — артиллеристы крепостной артиллерии»[89].
На Сорвальском кладбище сохранились надгробия над могилами этих двух расстрелянных в Аннинских укреплениях офицеров. Из архивных документов известно, что отставной 43-летний подполковник В.А. Высоких был членом Ликвидационной комиссии в качестве начальника артиллерийского отдела[90]. Кроме того, Владимир Алексеевич являлся автором «Памятки отдельных подвигов русских воинов в войну 1914—1915 гг.». Вырученные от продажи этой брошюры средства, он передал Выборгской женской гимназии. В 1916 г. там была учреждена «Стипендия имени Выборгской крепостной артиллерии»[91]. Бывший начальник хозяйственной части артиллерийского склада 33-летний отставной капитан Константин Павлович Климов оказался в «чёрном списке», очевидно, в связи с тем, что был председателем «полкового комитета артиллерийского склада»[92].
Вероятнее всего, рядом с могилами В.А. Высоких и К.П. Климова были захоронены расстрелянные одновременно с ними артиллеристы — солдаты и офицеры: подполковник М.Т. Софийский, члены Ликвидационной комиссии генерал Скобельцин («начальник управления по общим делам ликвидации»), подпоручик Н.М. Кирилин, прапорщик Алексей Брагин и др. Командир Выборгского артиллерийского полка Михаил Тимофеевич Софийский в годы Первой мировой войны воевал на Кавказе, был квалифицированным специалистом, имевшим изобретения и публикации в области артиллерии.
 |
В упомянутой выше газете приводится письмо женщины (её имя не называется) к родственникам одного из погибших. Вот отрывок из него: «Про расстрелы, конечно, все в городе слышали, но никто не думал, что они были проведены над офицерами без суда. Когда все места, где могли бы сидеть арестованные, были пройдены, мы отправились на место расстрела (у Фридрихсгамских ворот), где и нашли их. Трупы были сильно обезображены: лица были покрыты кровью и пылью, большинство были убиты в голову. Убитых было так много […] тут были офицеры, солдаты, реалисты и масса русских рабочих. Искала я М.В. Молчанова, а нашла совершенно случайно двоюродного брата, мальчика 14-ти лет (реалиста), и многих знакомых. Вначале трупы брать не разрешали, но потом удалось выхлопотать разрешение похоронить знакомых […] Настроение у всех русских страшно подавленное». Упомянутый в письме Николай Васильевич Молчанов был родом из Мурома. Закончил там реальное училище, затем Горный институт в Петребурге. В Выборге служил в качестве «артиллерийского чиновника». Было ему тогда всего 27 лет[93].
 |
По-разному узнаём мы о судьбах отдельных людей той трагической весны. Однажды, ещё где-то в конце XX века, в музей пришло письмо из города Шуи Ивановской области. Павла Дмитриевича Колкунова интересовало, за что весной 1918 года в Выборге расстреляли его отца. В ответном письме я рассказала о происходивших тогда событиях. Через некоторое время Павел Дмитриевич приехал в Выборг. Оказалось, он родился здесь в 1914 году. Отец его Дмитрий Иванович воевал на фронтах Первой мировой войны. С фронта вернулся в 1917 году. Работал в Выборге мужским портным в одной из мастерских, мать была санитаркой в военном госпитале. Когда за Дмитрием Ивановичем пришли, она была на работе. Трёхлетнего сынишку отец взял с собой. Очевидцы потом рассказали матери о том, что когда всех арестованных, а их было очень много, выстроили в ряд, то один из белых офицеров взял мальчика из рук отца и передал какой-то финской женщине. Все арестованные были расстреляны, а мать целую неделю искала сына. В фонды ГМВЗ Павел Дмитриевич передал фотографию, на которой его отец сфотографирован с двумя сослуживцами.
 |
Хранятся в фондах музея фотография Поликарпа Васильевича Стужина с женой и дочерью и «Выпись из метрической книги гарнизонной Петропавловской крепости». Документ свидетельствует о том, что Стужин был расстрелян 16 (29) апреля и погребён на Сорвальском кладбище 23 апреля (6 марта). Со слов его внука, Любека Виктора Ивановича (запись от 11. 08. 1969 г.) известно, что Поликарп Васильевич в армии не служил, работал сторожем («охранял разводные мосты»), весной 1918 года был арестован. Его сын нашёл труп отца на Замковом острове. После похорон семья выехала в Петроград.
 |
Все вышеперечисленные лица имеются в «Алфавитном списке русских, убитых в Выборге... в 1918 году», обнаруженном мною в 2001 году при работе в ЛОГАВ. Всего в списке 178 фамилий. Все эти люди, за редким исключением, были расстреляна 29 апреля, то есть в первый день прихода белых. Среди погибших офицеров не менее 15 человек — члены Ликвидационной комиссии, две женщины, несколько мальчиков, учащихся ВРУ (Выборгского реального училища). Примерно 150 человек похоронены на Сорвальском кладбище, остальные на Ристимякском. Среди последних — войсковой инженер, кандидат экономических наук, штабс-капитан Павел Анатольевич Шпицберг. Было ему тогда всего 27 лет. Его потомок, житель города Пушкина Игорь Владимирович Голышев, бывал в Выборге, работал в ЛОГАВ. Государственному музею «Выборгский замок» он передал фотографию П.А. Шпицберга и ряд копий документов.
Несколько лет тому назад сын одного из белых нашёл на чердаке «Протокол допроса» свидетелей расстрела 29 апреля. Комиссия под председательством Вика (Wiik) была назначена по указанию коменданта Выборгской крепости генерал-лейтенанта Лёвстрём-Толла (Löfström-Toll). Приводим фрагменты из некоторых свидетельских показаний:
Капитан Кости Сундберг (Kosti Sundberg): «не знал, какие войска в этот день производили расстрелы, но слышал, что русские пленные рядами были проведены в Фридрихсгамские ворота и в ров, после чего солдаты стали цепью вокруг пленных и расстреляли их […] несмотря на просьбы о помощи».
Майор Ёквист (Öhquist), командир 9-го егерского батальона: «... чистку проводили военные патрули, которыми командовали офицеры, унтер-офицеры, капралы. Выдавали владельцы домов. Если те, которых арестовывали, сопротивлялись, их расстреливали во дворе или на улицах. Остальных повели в здание железнодорожного вокзала».
Капитан Карл Гуннар Хейнрикс (Karl Gunnar Heinrichs): «... приказал людям проверить дома, где прятались красногвардейцы, и на основании показаний горожан многих арестовали. Штаб батальона находился в финской народной школе, туда привели арестованных. Во дворе расстреляли 8 человек красных и 7 человек из почтовых чиновников из революционного Совета Хельсинки».
Капитан Туомпо (Tuompo): «Когда народная школа была полна, их повели в здание железнодорожного вокзала и оставили их там. Среди пленных в народной школе были русские сословные[X] (säätyhenkilöita), но пришедшие в школу торговцы Сергеев и Хакман заверили, что они их знают как лиц, которым можно доверять и почти всех сословных отпустили, а остальных вместе с пленными увели в здание вокзала».
Капитан Микко Турунен (Mikko Turunen): «Насколько рассказчику известно, от ж/д вокзала около 1000 заключённых повели по дороге в Хиекка к казармам Минной роты, возле которых часть людей в конце колонны отделили, отвели во рвы и расстреляли».
Купец Эуген Свартстрём (Eygen Svartsröm): «29 апреля в 1 час дня поехал на лошади к больнице, по дороге, идущей в Монрепо, мимо шествия арестованных, в котором были русские и финны и 2 священника […] Возвращаясь около 4 часов, слышал выстрелы. Прибыл к Фридрихсгамским воротам, из рвов на дорогу выходили солдаты и несли под мышкой сапоги и другие предметы, часть солдат оставалась во рвах, переворачивали убитых. Но он не видел офицеров, которые командовали бы солдатами».
Наиболее массовые расстрелы финских красногвардейцев происходили по утрам за городом на Собачьем кладбище. Там пленных заставляли рыть для себя могилы, а потом уже расстреливали. 30 апреля 1961 г. здесь был открыт памятник финским красногвардейцам. 26-27 апреля 1984 года Выборг посетила группа членов Общества бывших финских красногвардейцев. Они побывали на могиле своих товарищей, возложили цветы. 27 апреля посетили Выборгский замок. Секретарь организации финских красногвардейцев Финляндии Хилья Колланус (урождённая Эскелинен) передала в дар музею вымпел данной организации и свою фотографию, на которой она в возрасте 17 лет снялась в одном из фотоателье Выборга. Спасло её от расстрела в 1918 году то, что она была ранена в голову и её успели вывезти из города. Хилья Колланус рассказала о том, что позже, на месте казни, красногвардейцы хотели установить памятник. Он был уже создан на собранные ими деньги, но шюцкоровцы заявили, что если памятник установят, они его уничтожат. Памятник был передан городу. В период войны, при уходе из Выборга в 1940 году, его зарыли где-то за Батарейной горой. Точного места никто из красногвардейцев не знает.
Расстрелы и захоронения красногвардейцев происходили и на Папуле. Однако позже белые нашли это место слишком хорошим и заставили пленных красногвардейцев разрывать могилы и перетаскивать уже разложившиеся трупы за гору, на болото.
На трагические события, происходившие в Выборге, откликнулись и иностранные газеты. Так, шведская «Social-Demokraten» сообщала своим гражданам о том, что в Выборге «белые устроили […] настоящую резню […] расстреляно 4000 красногвардейцев, русских и поляков без какого-либо суда. О польских жителях Выборга было известно, что они во время войны симпатизировали белым. Но были славяне — этого оказалось достаточно для расправы»[94].
Точное количество людей, расстрелянных в Выборге в период белого террора, неизвестно. Исследователи и свидетели тех событий называют цифру от 3 до 5 тысяч человек. Из них около тысячи — гражданские лица: русские, поляки, евреи, а также русские солдаты и офицеры, в основном уже демобилизованные. Многие из тех, кому удалось избежать расстрела, погибли затем в концлагерях от голода, болезней и непосильного труда.
Примечания автора
[1] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 28. Л. 13-13 об.
[2] Там же. Д. 14. Л. 11-11 об.
[3] Там же. Д. 6. Л. 40 об.
[4] Там же. Л. 40.
[5] Там же. Л. 11.
[6] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 4. Л. 470.
[7] Иван Латукка являлся секретарём Центрального комитета финских рабочих г. Выборга.
[8] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 5. Л. 410-411.
[9] Холодковский В.М. Революция в Финляндии и германская интервенция. М., 1967. С. 61.; Mannerheim G. Erinnerungen. Zurich-Freiburg, 1952. S. 171.
[10] Смирнов В. Из революционной истории Финляндии. 1905, 1917, 1918 гг. Л., С. 133-134; газета Социалист-революционер, № 9 (141), 13(26) от 01.1918; ЛОГАВ. Ф. 526, оп. 1, д.5, л. 557.
[11] Подробнее об этом доме см.: Волкова Л. Площади Выборга. 2011. С. 20-21. — Прим. ред.сборника.
[12] Дом акционерного общества «Арина» («Arina») — ныне д. 7 на углу проспектов Ленина и Московского. Kimmo O.Y., Torkkelinkatu, 18 — ныне пр. Ленина, 18. (Viipurin kaupungin Osoitekalentari ja Liikehakemisto. 1926, s. 205. ) Дом АО «Отсо» («Otso») — ныне Ленинградское шоссе, д. 1. Lindgren, John. Ткацкая фабрика и красильня располагались на Суокату, 9 — ныне ул. Кеппа.(Viipurin kaupungin Osoitekalentari ja Liikehakemisto. 1926, s. 672-673). Айнокату — ныне ул. Некрасова. Kyshakoff, Donnard, Kaupp., Pietarinkatu, 22 (Петербургская ул.) — ныне Ленинградское шоссе. (Viipurin kaupungin Osoitekalentari ja Liikehakemisto. 1926, s. 250).
[13] ЛОГАВ. Ф. 526, Оп. 1. Д. 16. Л. 37.
[14] Холодковский В.М. Указ. соч. С. 54-55; ЦГВИА. Ф. 2262. Оп. 8. Д. 28. Л. 144.
[15] Смирнов В. Указ. соч. С. 134; Антреа — ныне г. Каменногорск Выборгского района.
[16] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 25А Л. 13-13 об.
[17] Там же. Д. 28. Л. 13-13об.
[18] Ханнила — железнодорожная станция и посёлок в Выборгском районе.
[19] РГАВМФ. Ф. р - 2094. Оп. 1. Д. 14. Л. 56.
[20] Свечников М.С. Революция и гражданская война в Финляндии. 1917-1918 гг. (Воспоминания и материалы). М., 1923. С. 41.
[21] С началом Первой мировой войны 7-й и 8-й финляндские стрелковые полки, квартировавшиеся в Выборге, были отправлены на фронт. Казармы 8-го полка располагались на Екатерининской улице, напротив Спасо-Преображенского собора.
[22] ЛОГАВ. Ф. 526, Оп. 1. Д. 28. Л. 12.
[23] Там же. Л. 12-12об.
[24] Красный архив. 1940. № 2 (99). С. 39.
[25] Кямяря — ныне железнодорожная станция и посёлок Гаврилово, Райвола — ныне Рощино.
[26] Коронен М.М. Финские интернационалисты в борьбе за власть Советов. Л., 1969. С. 99-100.
[27] Холодковский В.М. Указ. соч. С. 59, 68.
[28] Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. 1809—1995. М., 1998. С. 116.
[29] Сюкияйнен И.И. Революционные события 1917— 1918 гг. в Финляндии. Петрозаводск, 1962. С. 182-183.
[30] РГАВМФ. Ф. р-2094. Оп. 1. Д. 13. Л.
[31] РГАВМФ. Ф. р-95. Оп. 1. Д. 285. Л. 7.
[32] ЛОГАВ. Ф. 526, Оп. 1. Д. 28, Л. 14-14об.
[33] Там же. Д. 26. Л. 26; Хумалийоки — ныне Ермилово, Рокки — очевидно, Роккала, населённый пункт, находившийся перед Йоханнесом (ныне посёлок Советский).
[34] Työmies (Гельсингфорс), 30 января 1918. Губернатором Выборгской губернии в 1910—1917 гг. был Франц Фридрих Иосиф фон Фалер, в 1918 г. — Э. Сухонен.
[35] Там же; Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 196-197.
[36] Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 182, 198.
[37] Расила В. История Финляндии. Петрозаводск, 1996. С. 159.
[38] Аверьянов В. Счастлив служить Отечеству // Красная звезда, 6 ноября 1988.
[39] Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Указ. соч. С. 118; Расила В. Указ. соч. С. 141.
[40] Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., 1957. С. 122-123.
[41] Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 242; Свечников М.С. Указ. соч. С. 105-106.
[42] РГВИА. Ф. 2262. Оп. 1. Д. 44. Л. 53.
[43] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 3. Л. 512.
[44] ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 25а. Л. 56-56об.
[45] 24 февраля 1918 года на заседании Исполкома Выборгского Совета обсуждалось заявлении коменданта Выборгской крепости Обернибесова об освобождении его от должности ввиду плохого состояния здоровья. Собрание постановило просьбу коменданта удовлетворить, а «обязанности коменданта передать начальнику штаба Кавернинскому». См.: ЛОГАВ. Ф. 526. Оп. 1. Д. 25А. Л. 36.
[46] РГВИА. Ф. 2262. Оп. 7. Д. 4. Л. 24.
[47] Там же.
[48] Свечников М.С. Указ. соч. С 134; Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 262.
[49] Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 262-263.
[50] Правда, 6 апреля 1918; Työmies, 5 апреля 1918.
[51] Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 268.
[52] Там же. С. 269.
[53] Kiiskinen A. Osanottajan muistelmia vuosien 1917 ja 1918 vallankumoustapahtumista Suomessa // Punalippu, 1956, № 3, s. 109; Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 269; Кийскинен А. За десятилетиями. Петрозаводск, 1958. С. 215-216.
[54] Ныне железнодорожная станция северо-восточнее Выборга.
[55] Ульянов М.И. Воспоминания. Рукопись. Г. Армавир, 1988 г. — ГМВЗ.
[56] Очевидно, озеро Kämäränjärvi, ныне озеро Гавриловское.
[57] Хейнйоки — ныне посёлок Вещево, восточнее Выборга.
[58] Ныне железнодорожная станция Лейпясуо.
[59] Трейгут — управляющий имением Гуревичей.
[60] Ныне Верхнее Черкасово.
[61] Минцлов С. Трапезондская эпопея. Дневник // Литература русского зарубежья. Антология. Т. 2. М., 1991. С. 314-318.
[62] Свечников М.С. Указ. соч. С. 101.
[63] Холодкоский В.М. Указ. соч. С. 288.
[64] Там же. С. 288-289.
[65] Сюкияйнен И.И. Указ. соч. С. 270-271; Suomen työväen vallankumuos. V. 1918, s. 193.
[66] Там же. С. 271.
[67] Холодковский В.М. Указ. соч. С. 289.
[68] Ныне пр. Ленина.
[69] Кийскинен А. Указ. соч. С. 224.
[70] Как свидетельствует А. Кийскинен, находившийся в Сауналахти (ныне Северный посёлок) «дом дьяконисс... был превращён в убежище для белогвардейцев», они укрывались также в аптеках, городской тюрьме и других местах. — Кийскинен А. Указ. соч. С. 235. (Diakonissalaitos — благотворительная больница сестёр милосердия, располагалась там, где ныне ЦРБ. — ГМ «Выборгский замок». ФД (документальный фонд). 2722/3а-б. — План Выборга до 1939 года).
[71] Апраксинское укрепление — укрепления на Батарейной горе.
[72] Свечников М.С. Указ. соч. С. 100.
[73] Свечников М.С. Указ. соч. С. 101-102.
[74] Кийскинен А. Указ. соч. С. 216, 221. Здание бывшего губернского правления — ныне ул. Советская, 12. Здесь размещается администрация Муниципального образования «Выборгский район» Ленинградской области.
[75] Там же. С. 224-225.
[76] Кийскинен А. Указ. соч. С. 225-226.
[77] Келккала, Коликкойнмяки — пригороды Выборга.
[78] Там же. С. 226.
[79] Там же. С. 228.
[80] Свечников М.С. Указ. соч. С.. 102.
[81] Салмела А., архивный советник. Захоронения, находящиеся у новой финской кирхи в Выборге. 1918. Хельсинки. Торкельский фонд. 1989. Машинопись; Boström H.J. Sankarien muisto. Изд. Финляндского общества родословных. № 5. Хельсинки. 1927; Karjala, 8.V, 9.V, 11.V, 12.V.1918 и 29.IV.1921.
[82] Сотня шюцкоровцев — это, очевидно, те, кто сдался после захвата Апраксинского укрепления и затем содержался в замке.
[83] Палокангас М. и др. Выборгский замок. Хельсинки, 1976. С. 124.
[84] Среди расстрелянных во дворе школы был и член Социал-демократической партии Финляндии, поэт Кэсси Ахмала. В здании бывшей финской народной школы ныне расположен Муниципальный дворец культуры: ул. Советская, 16.
[85] Торниайнен Э. Рабочая революция в Финляндии. М., 1919. С. 61, 63-65; Усикиркко — ныне Поляны, Куолемаярви — Рябово Выборгского района.
[86] Рабочий дом располагался в Выборге по адресу: ул. Красного колодца, 10 (ныне ул. Ушакова, здание не сохранилось).
[87] Ныне Красноармейская улица.
[88] Кийскинен А. Указ. соч. С. 238-239.
[89] Свобода России, № 23 (23 мая 1918).
[90] РГВИА. Ф. 2262. Оп. 7. Д. 4. Л. 24.
[91] ЛОГАВ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 39. Л. 2.
[92] ЛОГАВ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 6. Л. 308.
[93] ЛОГАВ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 60. Л. 13.
[94] Social-Demokraten, 12.07.1918; Hufvudstadsbladet, 17.07.1919
Комментарии
[I] Искровая станция — станция искрового (то есть беспроводного) телеграфа, иными словами радиотелеграф. С начала XX века российский флот (а затем и сухопутные войска) стали активно оснащать радиотелеграфными установками системы А.С. Попова, а затем и других образцов.
[II] Свинхувуд Пер Эвинд (1861—1944) — государственный и политический деятель Финляндии, по профессии — адвокат. В 1907—1914 годах — депутат Сейма (финского парламента) и его председатель (до 1912). Принадлежал к правому крыло младофиннов, приверженец финского шовинизма и германофил. После начала I Мировой войны был за прогерманскую пропаганду выслан из Финляндии в район Томска. Вернулся в Финляндию после Февральской революции, успешно разрекламировал себя как «жертву царского произвола», провозглашен буржуазными кругами «национальным героем». В ноябре 1917 — январе 1918 года — президент Сената (премьер-министр). В январе 1918 года арестован Красной гвардией, но в марте того же года бежал в Германию, где обратился к кайзеру с просьбой об организации немецкой военной экспедиции в Финляндию с целью подавления революции. С апреля 1918 года — глава белого правительства в городе Васа, в мае-декабре 1918 года — финский регент. Свинхувуд был сторонником монархии и водворения в Финляндии немецкой династии, из-за чего под давлением Антанты был вынужден оставить свой пост и до 1925 года не участвовал в политике. В условиях усиления крайне правых сил в Финляндии в 1930 году призван к власти, в июле 1930 — феврале 1931 года — премьер-министр, в 1931—1937 годах — президент. В 1937 году потерпел поражение на выборах и ушел в тень. Во время советско-финской войны безуспешно пытался добиться от Гитлера и Муссолини отправки в Финляндию экспедиционных корпусов. Один из главных организаторов «белого террора» после подавления Финляндской пролетарской революции. За организацию военных преступлений наказан не был.
[III] Рахья Иван (Юкка) Абрамович (1887—1920) — видный деятель финского и российского рабочего движения. Рабочий-металлист, член РСДРП с 1902 года. В 1905 году — член Кронштадтского комитета РСДРП(б), один из руководителей Кронштадтского восстания. После его подавления — в Финляндии, активист финского рабочего движения. С 1913 года — на партийной работе в Петербурге (Петрограде), после Февральской революции — член Петроградского комитета РСДРП(б). После Октябрьской революции направлен в Финляндию помощником комиссара по финским делам, один из организаторов Финской Красной гвардии, участник Финляндской революции, тяжело ранен в бою у станции Кямяря. Один из создателей Коммунистической партии Финляндии, член ЦК КПФ. Представлял КПФ на I и II конгрессах Коминтерна. Погиб 31 августа 1920 года во время вооруженного нападения на Клуб Куусинена (клуб финских коммунистов) в Петрограде. Брат Эйно Рахья, известного в качестве личного охранника Ленина в 1917 году.
[IV] Маннер Куллерво Ахиллес (1880—1939) — выдающийся деятель финского социал-демократического и коммунистического движения. Член Социал-демократической партии Финляндии (СПДФ) с 1905 года, в 1906 году основал и возглавил газету «Тюоляйнен» («Трудящийся») в Порвоо. В 1911 году газета была закрыта, а сам Маннер осужден на полгода тюремного заключения за статью, «оскорбившую Его Императорское Величество». После освобождения — сотрудник гельсингфорсской газеты «Тюомиес» («Рабочий»). Депутат финского Сейма от СДПФ в 1910—1914 и в 1917 годах, в 1917-м возглавил Сейм и СДПФ. После начала Финляндской революции — председатель Совета народных уполномоченных Финляндии, а с апреля 1918 года — и главнокомандующий Финской Красной гвардией. После поражения революции эмигрировал в Советскую Россию, один из основателей Коммунистической партии Финляндии (КПФ), председатель КПФ в 1920—1934 годах. В 1934-м снят с поста председателя и переведен референтом в Коминтерн, в 1935 году арестован и на показательном процессе приговорен по сфабрикованному обвинению в «тайном сговоре с финскими фашистами» к 10 годам лагерей. Умер в Ухтпечлаге. Реабилитирован в 1962 году.
[V] Торпари — в Швеции и Финляндии арендаторы участков земли (швед. torp; фин. torppa). Поскольку ¾ арендных платежей осуществлялись в форме отработок, торпари по своему положению приближались к барщинным крестьянам.
[VI] Хаапалайнен Эро Арович (Ээро Ээрович) (1880—1938) — деятель финского и российского революционных движений. Из рабочих, член РСДРП с 1901 года. Неоднократно подвергался арестам и ссылкам. В I Мировую войну призван на службу, дослужился до прапорщика. Во время Финляндской пролетарской революции — уполномоченный по внутренним делам Совета народных уполномоченных, до апреля 1918 года — главнокомандующий Финской Красной гвардией. После поражения революции — в Советской России, преподаватель красногвардейской школы в Петрограде в 1919—1920 годах. С 1920 года — в Карелии, руководитель лесного отдела Карельской трудовой коммуны, работник аппарата Карельского совнархоза и Карельского исполкома (до 1929 года). В 30-е годы — руководитель историко-революционной секции Карельского научно-технического института. Журналист, переводчик с финского. Арестован в 1937 году по обвинению в троцкизме. Подвергся пыткам, виновным себя не признал. Расстрелян 24 мая 1938 года. Реабилитирован в 1956 году. В статье З. Новосёловой — ошибка: Э. Хаапалайнен был уполномоченным по внутренним делам (то есть «министром внутренних дел»), а не по военным («военным министром»).
[VII] Лахтари — белофинны (буквально «мясники» — от фин. lahtari, мясник). Так называли белофиннов красные и местное население из-за массовых расправ и беспримерной по тем временам жестокости.
[VIII] Пьексы — финская обувь, ботинки или (первоначально) полусапоги-полуваленки с загнутыми вверх носами для удобства ходьбы на лыжах (от фин. pieksu). Подошвы и голенища пьексов обычно делались из войлока, а сами ботинки — из кожи. Выдающееся изобретение финского народа.
[IX] Сине-белый флаг — имеется в виду не современный финский флаг (синий скандинавский крест на белом поле), а популярный у финских правых националистов флаг из горизонтальных синей и белой полос, который делался из российского путем отрывания красной полосы. Официальным флагом белофиннов до мая 1918 года был красный с гербовым золотым львом посередине, но издалека отличить его от красного флага Финляндской Социалистической Рабочей Республики было крайне затруднительно.
[X] Сословные — имеются в виду выборные представители в городском законодательном органе власти.
Опубликовано в сборнике: Гражданская война в Финляндии. Выборг. 1918 год. Материалы научно-практической конференции. СПб., 2012.
Комментарии Александра Тарасова.
Зинаида Анатольевна Новосёлова — старший научный сотрудник Государственного музея «Выборгский замок» (Выборг).
