Александр Тарасов

Америка мечтает о революции

Но представляет её себе как-то убого, чисто по-американски

«Бойцовский клуб». Режиссер Дэвид Финчер. «Линсон филмз» (США).

До весны этого года фильм Дэвида Финчера «Бойцовский клуб» ("Fight Club") американская пресса именовала «модным». С весны стала именовать «культовым». Прямо на глазах он становится культовым и в России.

Фильм вызвал ожесточенную полемику в американской периодике. Причем предметом полемики были не художественные достоинства или спецэффекты, а исключительно социальное содержание фильма. Такого в Штатах не было, кажется, со времен «Прирожденных убийц» Оливера Стоуна.

Финчера обвиняли в «пропаганде терроризма», в «антиамериканизме», в «покушении на Американскую Мечту», в «злоупотреблении сценами насилия» (давно такого не было!) и даже в «создании киноинструкции по производству взрывчатых веществ». Хотя предъявлять все претензии одному режиссеру — это, по меньшей мере, странно. У фильма есть ведь и сценарий (сценарист — Джим Олс), и литературная основа (роман Чака Паланюка).

Но фильм и впрямь получился нестандартный. Это история о том, как типичный средний американец (в фильме он безымянен; в титрах его роль обозначена как «Narrator» — Рассказчик) неожиданно для себя самого стал руководителем подпольной армии, готовящей революцию в Америке.

Рассказчик (актер Эдвард Нортон) работает в крупнейшей автомобилестроительной компании (в США таких всего три: «Форд», «Дженерал Моторс» и «Крайслер» — выбирайте любую!). Работа у него в высшей степени своеобразная: он ездит по стране и разбирается в случаях, когда в автокатастрофах по вине фирмы (из-за дефектов конструкции) гибнут люди (а случаи такие, как однажды проговаривается Рассказчик, встречаются «часто до невероятия»). Задача Рассказчика проста: выяснить, угрожает ли фирме-производителю крупный — разорительный — иск. Если да — надо тут же откупиться от родственников пострадавших, не доводя дело до суда. Если нет — можно махнуть на все рукой. Рассказчик — не мелкий клерк. У него шикарная квартира в кондоминиуме и он одержим, как полагается типичному американцу, страстью к накопительству — покупает и покупает себе все новые и новые вещи по каталогу «Икея». («Раньше мы зачитывались порнографией, а теперь — каталогами», — признается он.) И все бы ничего — но эта жизнь Рассказчика загнала: довела до неврастении и бессонницы.

Рассказчик выполняет свою работу (кликабельно)	Рассказчик гостит в доме у Тайлера Дердена (кликабельно)

Все меняется, когда Рассказчик встречает в самолете некоего Тайлера Дердена (актер Бред Питт), мелкого торговца высококачественным — по 20 долларов штука — мылом (потом выяснится, что Тайлер делает мыло сам — из человеческого жира, а этот жир крадет — с риском для жизни — из косметических клиник, где лечат страдающих от ожирения американцев). Сгорает квартира Рассказчика в кондоминиуме — и он попадает в гости к Тайлеру, в выселенный дом на окраине, посреди свалки. Дальше события развиваются с фантастической быстротой. Рассказчик и Тайлер создают «Бойцовский клуб» — добровольное, но тайное («первое правило “Бойцовского клуба”: никому не рассказывай о “Бойцовском клубе”») объединение, где замотанные, загнанные рыночной экономикой американцы могут отвести душу — подраться друг с другом всласть. Клуб быстро превращается в тайную революционную армию — причем помимо желания основателей: парни сами выстраиваются у дома Тайлера и Рассказчика, готовые стоять там без еды и под градом оскорблений по трое суток — лишь бы их взяли. Тайная армия «Бойцовского клуба» оказывается единственным настоящим, подлинным, что у них есть в жизни. («Твоя работа — это не ты сам. Как и твои деньги в банке. И твоя машина. Как и твой бумажник. И твоя одежда».) В мире, где их жизнь лишена смысла (рыночная система предложила цель — делать деньги, но не дала смысла существования), они обретают смысл. Тут же вырабатывается собственная система ценностей, в основе которой — отрицание материального достатка, отказ от культа потребления и накопительства. («Люди — рабы своих вещей, — просвещает тайную армию Тайлер. — Я не верю в постулат о ценности материального имущества. Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу».) Бойцы тайной армии равны между собой и даже лишаются — в целях конспирации — имен (имя возвращается только погибшему бойцу — и такой боец провозглашается героем). Подполье стремительно разрастается — в какой бы город ни прилетел Рассказчик, он везде быстро обнаруживает «Бойцовский клуб». Подпольная армия переходит от акций показательного истребления (или порчи) символов «общества потребления» (дорогих автомобилей, например) к прямым террористическим актам. Испугавшийся Рассказчик пытается найти и остановить Тайлера — и тут выясняется, что Тайлер — это сам... Рассказчик, его второе «я», спрятанное, вытесненное из сознания, что Тайлер — это Рассказчик, каким бы он сам хотел себя видеть: сильный, смелый, решительный, не боящийся боли и смерти. То есть перед нами — раздвоение личности. Финчер (со товарищи), похоже, учел истерику, устроенную лояльными властям СМИ вокруг «Прирожденных убийц», — и подготовил путь к отступлению: дескать, если что, всегда можно сказать: ребята, вы не поняли — перед вами же всего-навсего бред шизофреника, а вы всё про «экстремизм» кричите.

Но события в фильме продолжают развиваться — строго в соответствии с внутренней логикой сюжета. В подпольную армию вступают исключительно те люди, кого в обычном американском кино словно бы и нет — не владельцы загородных вилл с бассейнами, а рядовые рассыльные, повара, киномеханики, бармены, официанты, почтальоны, таксисты, клерки, лифтеры, охранники... Мир социальных низов, трудящихся современной «постиндустриальной» Америки устраивает заговор против верхов — в первую очередь банкиров. По замыслу Тайлера, революция должна начаться с уничтожения кредитных учреждений — тогда «мы вернемся к нулю», в довиртуальный мир, где ценности создаются не финансовыми спекуляциями, а трудом. «В мире, который мне видится, — объясняет Рассказчику Тайлер, — ты охотишься на лосей в пропитанных влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-центра. На тебе одежда из шкур — одна до конца жизни. Ты взбираешься на верхушку небоскреба “Тиерз-тауэр” — и видишь оттуда крохотные фигурки людей, которые молотят зерно и раскладывают узкие полоски мяса на заброшенной скоростной автомагистрали». Не «голый человек на голой земле», конечно, но по замыслу что-то очень близкое.

Типичный вeчeр в «Бойцовском клубe» (кликабельно)	Желающие вступить в клуб выстраиваются у дома Тайлера и Рассказчика (кликабельно)

«Мы готовим вам, выносим мусор, чиним телефоны, водим машины “скорой помощи”, охраняем вас, пока вы спите. Не надо злить нас!» — так звучит ультиматум Тайлера комиссару полиции Джейкобсу, «захваченному в плен» подпольной армией. Может быть, это и не столь откровенная демонстрация классового конфликта, как в нашумевшей «Церемонии» Шаброля, — но ведь перед нами не европейский, а американский кинематограф.

Заговор разрастается, и попытки Рассказчика остановить его оказываются безуспешными. Даже в полиции, куда он обращается, обнаруживается, что рядовые детективы уже состоят поголовно в «Бойцовском клубе», — и потому появление «раскаявшегося» Рассказчика-Тайлера они рассматривают как «проверку».

Тем временем Рассказчик и сам по себе все больше становится похожим на Тайлера — становится все более решительным, самостоятельным, отчаянным и жестким. Руководство собственной компании он откровенно терроризирует и шантажирует. Кончается все тем, что Рассказчик стреляет в Тайлера — и убивает его. То есть стреляет Рассказчик себе в рот, но остается жив — со страшной кровавой раной в скуле. Таким образом, раздвоенная личность воссоединилась. Рассказчик окончательно стал Тайлером. Сеанс психотерапии завершен. Шизофрения излечена.

Американский фильм должен кончаться хэппи-эндом. И хэппи-энд есть: Рассказчик-Тайлер с дыркой в щеке и трогательно взявшись за руки с наконец-то вернувшейся к нему любимой женщиной Марлой Сингер (актриса Хелена Бонэм Картер) смотрит — как на восход солнца — на воплотившуюся мечту: взрывающиеся и рушащиеся одно за другим здания банков.

Минуточку. Однажды мы это уже видели: именно так — взрывом банков и прочих символов современной западной рыночной цивилизации — завершался ставший теперь уже классическим фильм «Забриски Пойнт» Микеланджело Антониони.

«Забриски Пойнт» был снят в 1970 г. Через 30 лет колесо совершило полный оборот — вновь Америка мечтает о революции. Но если в «Забриски Пойнт» финальные взрывы были взрывами полностью виртуальными — мечтою главной героини Дарьи о возмездии за убитого возлюбленного, студента-бунтаря Марка, то в «Бойцовском клубе» это уже не мечтания героев, а наблюдаемая ими въяве картина. И если в «Забриски Пойнт» один-единственный Марк осмеливался ответить насилием на полицейское насилие — а все его друзья так и остаются, несмотря на разговоры, в плену хиппистской идеологии «власти цветов», то в «Бойцовском клубе» насилие положено в основу жизни и восстановления целостности субъекта в обществе институированного насилия, в обществе, где тебе навязана социальная роль (клерка, бармена, посыльного) — и соответствующее этой роли социальное поведение. В «Забриски Пойнт» был показан стихийный молодежный бунт — наивный карнавал гедонистов и потребителей. В «Бойцовском клубе» показывается основанный на железной дисциплине тайный заговор трудящихся — кропотливая работа тех, кто ушел от гедонизма к аскетизму через согласие с болью, грубое насилие. Если в «Забриски Пойнт» американское общество показано как общество тотального отчуждения, тотальной некоммуникабельности (даже студенты-бунтари не могут ни о чем договориться друг с другом), то в «Бойцовском клубе» показывается, как эта некоммуникабельность, это отчуждение преодолеваются — чисто по-американски, самым примитивным способом: с помощью драки, физического контакта, взаимной боли и взаимного доверия, из которого и вырастает общее дело — подполье. «Забриски Пойнт» был снят в ярких, карнавальных, психоделических красках 60-х. «Бойцовский клуб» выдержан в болотных, канализационных, ядовитых желто-зелено-коричневых тонах, лишь изредка переходящих в мертвенные, механические темно-синие, стальные (оператор — Джефф Кроненвет).

30 лет назад фильм Антониони «Забриски Пойнт» был объявлен в США «антиамериканским» и «клеветническим». Так что вряд ли стоит удивляться обвинениям, выдвинутым в адрес Финчера. «Забриски Пойнт» по отношению к «Бойцовскому клубу» — все равно что какое-нибудь филантропическое общество в сравнении с «Красными бригадами»! (Речь не идет, понятно, о масштабах дарований Антониони и Финчера.)

Сегодня, когда власти упорно убеждают нас, что для процветания и стабильности необходимо, чтобы в стране возник «средний класс» — и ссылаются в качестве примера на Америку, в самой Америке идет как раз противоположный процесс: вот уже 20 лет как «средний класс» Америки исчезает, размывается, вот уже 20 лет как богатое меньшинство быстро богатеет, а все остальные с разной скоростью (в основном медленно) беднеют. Американские социологи и политологи спорят, в каком году — в 2010-м, 2020-м, 2030-м — можно будет объявить о смерти в США «среднего класса».

«Бойцовский клуб» — это как раз фильм, свидетельствующий о разочаровании «среднего класса» (во всяком случае «нижней», менее богатой его половины), среднего американца в «Американской Мечте». 20 лет подряд этим людям приходилось работать все больше, а денег у них было все меньше (не в абсолютных цифрах, а если сравнивать с тем, что можно было себе позволить на те же деньги раньше). Естественно, они начинают ворчать, что «всё не так», ненавидеть быстро богатеющий банковский капитал — и мечтать о революции. «Мы вкалываем на фабриках и в ресторанах, гнем спину в офисах, нас дразнят, рекламируя одежду, мы работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо, нам не нужное. Наша война — война духовная, — говорит от их лица Тайлер. — Телевидение внушило нам веру, что все мы станем миллионерами, звездами кино и рок-н-ролла. Всё вранье. И мы начали это осознавать. И это приводит всех нас в ярость».

Большевики, как мы помним, учили, что революция — это когда пролетариат берет в свои руки средства производства. Сегодняшнему среднему американцу такие «марксистские заморочки» явно не по уму, кажутся слишком сложными и непонятными. Взорвать всё к чертовой матери — вот и будет революция!

20 лет назад, когда в Голливуд пришли ультраконсерваторы, «новые правые» — и принялись выпускать один за другим фильмы, переполненные казенным патриотизмом вперемежку с насилием, драками, кровью и смертью («Рэмбо», «Роки», «Форт Апач: Бронкс», «Таксист», «Конан-варвар» и др.), западноевропейские критики (например, Анн-Мари Бидо) дружно заявили, что эти фильмы созданы для того, чтобы заставить Америку преодолеть «вьетнамский синдром», приучить к мысли о неизбежности новых, кровавых войн, приучить к насилию, сделать обществу психологическую прививку. Критики оказались правы. Не раз американские солдаты, воевавшие позже в Ираке, Сомали и Югославии, рассказывали журналистам, что пошли служить в американскую армию, насмотревшись «Рэмбо» с «Роки» и ощутив в себе «гордость за U.S. Army» и звездно-полосатый флаг.

Если следовать этой логике, фильм Дэвида Финчера приучает американцев к мысли о неизбежности новой революции — насильственной, конечно же, очень жестокой, очень грязной, очень кровавой. Революции низов и деклассирующегося «среднего класса» против финансового капитала, боссов и «общества потребления».

14—17 июля 2000