Александр Прибылёв

Процесс семнадцати^[1]

(28 марта — 3 апреля 1883 года)^[I]

История партии «Народная воля» составляет одну из наиболее ярких страниц всей истории русского революционного движения. Она обнимает собою восьмидесятые годы, и первая часть этого десятилетия падает на первоначальный, героический период деятельности Исполнительного Комитета партии, ознаменовавшийся событием колоссального значения — событием 1 марта.

Централизованная партия была сильна своим центром, во главе которого стояли исторические фигуры, обладавшие непоколебимой силой воли, необыкновенной действенностью и небывалой способностью к самопожертвованию. Эти мощные, сильные духом люди привлекали к себе и вели за собою массу революционеров, полных энтузиазма, способных, как и их главы, отдать без колебания свои силы и свою жизнь за благо и счастье своего народа, за свободу и человеческие права. В таком составе и при значительной поддержке всего общества, утомленного безысходностью царящего деспотизма, не веря более в успехи одной мирной пропаганды среди рабочих и крестьянства, партия решила бросить свои главные силы на политическую борьбу, на пропаганду действием, рассчитывая рядом крупных террористических актов довести самодержавное правительство до капитуляции.

Так началась неравная борьба горсти преданных идее людей с колоссом русского деспотизма, приведшая к ряду беспримерно смелых покушений на царя, закончившихся событием 1 марта 1881 года.

Правительство чувствовало, что столкнулось с какой-то могучей силой, направляющей на него удары, отстранить которые у него не было сил. Оно сознавало, что удары эти направляются верной рукой из какого-то центра, и в «Обзорах» своего департамента полиции констатировало: «Рассматривая в совокупности выясненные настоящим дознанием обстоятельства, нельзя не видеть в них нового подтверждения того, что руководство преступной деятельностью террористов исходило до последнего времени из одного общего центра» [2]. И охранное отделение не обманывалось: таким именно центром и был в действительности Исполнительный Комитет партии, он руководил всей деятельностью ее, и не только в области ожесточенной борьбы, но и в области пропаганды идей словом и печатью. Но и партия «Народная воля» в этой неслыханной борьбе потерпела страшный урон. Она была обескровлена потерей большей части своих лучших сил. Три первых процесса народовольцев-террористов следовали один за другим: процесс 16 лиц в 1880 году, шести народовольцев в 1881 году и 20 лиц в 1882 году. Процессы эти вычеркнули из жизни более 40 человек! [3]

Но и обескровленная в такой мере партия не складывала своего оружия; она пополняла свои ряды и подготовляла новые предприятия.

К этому времени, когда уже заканчивался первый период деятельности партии «Народная воля», когда в руки полиции и охраны попало и было осуждено уже большинство членов ее Исполнительного Комитета, правительству оставалось докончить свое дело, изловить и погубить последних деятелей этой героической партии. Первые три процесса террористов «Народной воли» все-таки не исчерпали еще всех членов центра; часть их, правда, уже небольшая, оставалась еще на воле и продолжала не только нервировать, но и устрашать правительство, нередко доводя его до бешенства. Правительство не могло примириться с таким положением дел и напрягало всяческие усилия, чтобы захватить эту, еще оставшуюся и действующую часть Исполнительного Комитета, чтобы потом безбоязненно короновать нового императора и продолжать реакционную политику его покойного отца.

Обзор важнейших дознаний департамента полиции так излагает положение дел перед созданием процесса 17 лиц: «Произведенные в С.-Петербурге и Москве с ноября 1881 года по апрель 1882 года аресты главных деятелей террористического кружка, известного под названием Исполнительного Комитета партии “Народная воля”, хотя и были чувствительными для него потерями, расстроили и ослабили его деятельность, но не остановили ее. С весны текущего года центр тяжести этой деятельности, передвинувшийся после злодеяния 1 марта из Петербурга в Москву, был снова перенесен из Москвы в Петербург, где по сведениям, добытым розыскными полицейскими органами, имел местопребывание Михаил Грачевский [II], один из главных участников всех преступлений, задуманных и совершенных террористической организацией в течение последних лет»… «П.А. Теллалов [III], руководивший кружками молодежи и рабочих» [4]... «Анна Корба [IV], принадлежащая к семейству, давно уже известному своей политической неблагонадежностью» [5]... «Ю. Богданович [V] и С. Златопольский [VI], разыскиваемые еще со времени 1879 года» [6].

Вот эти-то лица, пока уцелевшие от правительственных погромов и представлявшие такую угрозу для самодержавия, разыскивались и попадали в руки «розыскных полицейских органов» постепенно с конца 1881 года; они-то и явились ядром процесса 17 лиц, то есть четвертого по времени процесса народовольцев-террористов.

Таким образом, на суде 1883 года заканчивали свою политическую карьеру последние члены когда-то грозного и неуловимого Исполнительного Комитета, Комитета в его первом составе. Оставалась на воле и продолжала еще действовать очень короткое время, до своего ареста в феврале 1883 года, одна лишь В.Н. Фигнер.

К этому основному ядру процесса были присоединены еще некоторые старые агенты Исполнительного Комитета, а отчасти и новые, не так давно примкнувшие к партии.

Итак, центральное место в деле 1883 года занимают следующие члены Исполнительного Комитета: Ю.Н. Богданович-Кобозев, бывший хозяином сырной лавки на Малой Садовой [VII] улице ко времени 1 марта 1881 года и состоявший членом Комитета с 1880 года [7]; М.Ф. Грачевский, о котором «охранному отделению стало известно, что он не только являлся членом Исполнительного Комитета, но и специально заведовал в нем террористическими предприятиями, почему все усилия сыскной полиции были направлены главным образом к разысканию этого опасного революционного деятеля [8]; С.С. Златопольский, приехавший с юга, принятый в Комитет также с февраля 1880 года и игравший подсобную роль во всех предприятиях террористов; П.А. Теллалов, деятельный организатор рабочих и студенческих кружков, причастный к покушению на цареубийство еще в 1879 году; А.П. Корба, участие которой в покушениях на царя и в деле 1 марта осталось невыясненным охранным отделением, но которая, по данным его, была причастна к редакции органа партии «Народная воля» [9]; А.В. Буцевич [VIII], принятый в число членов Исполнительного Комитета всего лишь в апреле 1882 года Грачевским и Корба, и Я.В. Стефанович [IX], занимавший особое положение в составе Комитета, как явившийся из-за границы член группы «Черный передел» и вступивший в Комитет в 1882 году.

К этим только что перечисленным лицам в процессе 17 вошли старые агенты Комитета — П.С. Ивановская [X], А.И. Лисовская [XI], X.Г. Гринберг [XII], А.С. Борейшо [XIII] — и более молодые члены партии — М.Ф. Клименко [XIV], И.В. Калюжный [XV], Н.С. Смирницкая [XVI], А.В. Прибылёв, Р.Л. Прибылёва [XVII] и М.А. Юшкова [XVIII].

Все эти лица были преданы суду особого присутствия Сената с сословными представителями по обвинению их «во вступлении в тайное сообщество, имеющее целью ниспровергнуть существующий в империи государственный и общественный строй». К этому общему основному обвинению присоединялись и много других обвинений в действиях, направленных к той же цели. Соответственно этому, обвинительный акт был разделен на шесть отдельных глав, заключающих каждая особую группу лиц и отдельные вменяемые ей преступления.

Как в предыдущих процессах в основу обвинения были положены показания Г. Гольденберга [XIX], давшего яркие характеристики всех известных ему революционеров и детально указавшего на деятельность каждого из них, так и в процессе 17 лиц обвинение базировалось в значительной мере на той же оговоре Гольденберга. Вполне понятно, что этих уличающих показаний осведомленного доносителя уже было вполне достаточно, чтобы для оговоренных был обеспечен смертный приговор. Но к этим тяжелым обвинениям, обвинениям в цареубийстве, по отношению к каждому было присоединено и многое другое, как результат неусыпной и настойчивой деятельности департамента полиции.

Суд начался 28 марта 1883 года, и к этому времени все подсудимые, значительная часть которых (мужчины) содержалась в Петропавловской крепости, были свезены в Дом предварительного заключения. Сюда же был переведен и Стефанович, содержавшийся до сих пор особо при департаменте полиции.

Юрий Николаевич Богданович

Утром 28 марта все 17 подсудимых были выведены из своих камер и в нижнем зале тюрьмы (коридоре) в соответственном порядке были поставлены в цепь, каждый между неподвижно стоявшими жандармами с шашками наголо, очевидно, для того, чтобы пресечь для подсудимых возможность сношений между собой до прихода в зал заседания суда. Так подсудимые стояли до тех пор, пока не был выведен из камеры последний — Ю. Богданович, который должен был открыть шествие и занять первое место на верхней скамье подсудимых. После обычной команды офицера и предупреждения конвою — иметь оружие наготове, весь ряд жандармов и подсудимых между ними сделал пол-оборота направо и медленно двинулся темными проходами, иногда по мелким лестницам, по направлению к окружному суду, смежному с Домом предварительного заключения.

В зале заседания суда подсудимые заняли места на двух скамьях направо от суда в следующем порядке: первым от суда на верхней скамейке поместился Богданович, рядом с ним Грачевский и далее Ивановская, Златопольский, Стефанович, Теллалов, Калюжный, Клименко, Юшкова и Борейшо; на нижней скамье сидели Корба, Лисовская, Смирницкая, Гринберг, Прибылёва, Прибылёв и Буцевич. Здесь подсудимые впервые могли поздороваться между собой, а не встречавшиеся до сих пор — и познакомиться. Их исхудалые, болезненные лица обращали на себя внимание тем оживлением, какое на них обнаружилось при встрече друг с другом после долгого, томительного одиночного заключения. Но их краткая беседа была прервана возгласом «суд идет, прошу встать!» и тем новым интересом, какой представлял для них состав их судей.

В залу присутствия входил «высокий суд», с первоприсутствующим сенатором Д.С. Синеоковым-Андреевским во главе, и сенаторами П.К. Жерве, Н.И. Ягном, А.И. Синицыным, А.В. Белостоцким и А.Д. Батуриным. К этому особому присутствию сената были присоединены сословные представители: предводители дворянства — губернский (Смоленской губернии), кн. Е.В. Оболенский и волоколамский уездный — Д.С. Сипягин [XX], петербургский городской голова И.И. Глазунов и волостной старшина А.А. Шарыгин. Этот «высокий суд» занял место за широким, длинным столом присутствия: сенаторы на левой его половине, сословные представители на правой, ближайшей к подсудимым. За столом присутствия, сзади его, в особых креслах расположились представители высшей власти: министр юстиции Набоков, прокурор судебной палаты Муравьев и другие, тщательно следившие за ходом процесса, хотя и не на всех заседаниях.

Впереди скамей подсудимых расположились их защитники: Карабчевский [XXI], защищавший Юшкову, Кедрин [XXII] — Стефановича и Буцевича, Александров [XXIII] и Королев — Богдановича, Стасов [XXIV] — Грачевского, Полежаев — Клименко, Эше — Корба, Андреевский [XXV] — Калюжного, Грацианский [XXVI] — Златопольского и Гринберг, Холева — Ивановскую, Спасович [XXVII] — Прибылёвых, и Гросман — брат подсудимой Прибылёвой, которую и защищает. Теллалов, Лисовская, Смирницкая и Борейшо не пожелали иметь защитников.

С другой стороны суда, противоположной скамьям подсудимых, за прокурорским столом восседали товарищ обер-прокурора В.А. Желеховский [XXVIII] и товарищ прокурора судебной палаты П.Г. Островский, предназначение которых было по возможности опорочить подсудимых и довести их до смертного приговора. Из них наиболее интересовавшим подсудимых был Желеховский, с очень плохой стороны зарекомендовавший себя еще на процессе 193-х в 1877—1878 годах, где его речь изобиловала неуместными выпадами и инсинуациями по отношению к судившимся.

О самом составе судей подсудимым не было ничего известно, — ни о сенаторах, ни о сословных представителях. Только один из подсудимых — Ив. Калюжный, получив обвинительный акт и узнав, что он имеет право отвода судей, решил отвести сенатора Жерве на том основании, что он был попечителем харьковского округа в тот период, когда Калюжный, будучи студентом, был исключен из университета за участие в беспорядках. Эта попытка его, конечно, не имела никакого успеха, в чем он и не сомневался заранее и что сделал только ради курьеза. Об этом эпизоде Калюжный успел сообщить товарищам по скамье подсудимых, пока шло чтение обвинительного акта.

После обычного опроса подсудимых об имени, звании, возрасте и прочем, на вопрос о принадлежности к партии «Народная воля» все подсудимые, кроме Борейшо, Прибылёвой и Юшковой, дали положительный ответ; Борейшо признал свое близкое участие в делах партии, Прибылёва объяснила, что вполне сочувствует ее деятельности, а Юшкова — что до сего времени не имела никаких сношений с революционерами, а вступление ее в конспиративную квартиру кухаркою не были ею строго обдумано.

После этого началось чтение обвинительного акта, давно уж известного подсудимым, что и дало возможность им всем обменяться между собой впечатлениями о пережитом заключении и поделиться необходимыми соображениями относительно предстоявшего судоговорения.

Это был момент, когда подсудимые впервые могли поговорить между собою о том, какой линии поведения держаться на суде и в отношении обвинения и своей защиты.

Это были важные вопросы, решить которые до сих пор было невозможно. Перед старшими подсудимыми, перед ядром процесса, вставал вопрос: следовало ли говорить о подготовлявшемся покушении на Судейкина [XXIX], о чем следствие не догадывалось, или нет? В первом случае это подчеркивало непрекращавшуюся деятельность и энергию партии и придавало процессу известное значение, некоторую импозантность, во втором — надо было ограничиться фактами минувшей деятельности партии, уже бывшими предметом разбирательства на предыдущих процессах.

Анна Павловна Корба

Подсудимым казалось первоначально, что следует держаться первой точки зрения, но решающий голос в этом вопросе принадлежал Грачевскому и Корбе, так как только они с их сотрудниками были участниками последнего предприятия партии. Соответственно первоначальному предположению, подсудимая Корба заготовила речь на суде в гораздо более широких и сильных тонах, чем та речь, которой ей наспех пришлось ограничиться, так как Грачевский категорически настоял на замалчивании основной цели устройства динамитной мастерской, ради если не спасения, то облегчения участи его молодых сотрудников. Как только Корба получила возможность перемолвиться с Грачевским, он прямо заявил ей, что сейчас не о чем больше думать, как только о возможности спасения молодежи, — и вопрос о поведении подсудимых на суде был решен.

Пространный обвинительный акт [10] был составлен подробно и, как сказано выше, распадался на шесть отдельных глав, соответственно количеству отдельных революционных дел, вменяемых в вину разным группам.

Самыми важными из этих дел, а, следовательно, и самыми важными главами обвинительного акта, были покушения на жизнь царя и дело 1 марта 1881 года. Но обвинительный акт был расположен хронологически, и первым было дело Стефановича, относившееся к 1877 году, дело о Чигиринском восстании [11].

Яков Васильевич Стефанович

Известно, что Стефанович под именем «комиссара Найда» пытался поднять восстание среди крестьян Чигиринского уезда, Киевской губернии. Для этого он воспользовался подложным царским манифестом — «золотой грамотой» — и образовал из крестьян «тайную дружину». Однако же, вскоре он был арестован, не закончив дела, вместе со своими сподвижниками — Бохановским [XXX], Дейчем [XXXI] и другими, что сопровождалось также разгромом крестьян. Дело это затем разбиралось в 1874 и 1880 годах, но Стефанович к этому времени успел бежать из тюрьмы и, присоединившись к партии «Черный передел», жил нелегально в России, а последнее время за границей. После события 1 марта 1881 года он решил вернуться и присоединился к партии «Народная воля», но по приезде в Москву был арестован под именем дворянина Огрызко 6 февраля 1882 года.

Нельзя не прибавить здесь, что к старому бунтарскому предприятию Стефановича большинство революционеров относилось отрицательно; «Народная воля» не считала морально допустимым пользоваться именем царя, вводя в заблуждение население, не говоря уже о бесцельности таких бунтарских попыток.

Вторая глава обвинительного акта рассматривала покушения на цареубийство близ Александровска 18 ноября 1879 года, под Москвою 19 ноября того же года и летом 1880 года [12] в Петербурге, Привлечены к этим делам были Теллалов, Златопольский и Грачевский. Первенствующее значение здесь имели показания, данные Гольденбергом, ранее того погубившим по этим же делам большинство уже осужденных членов Исполнительного Комитета. Относительно Теллалова Гольденберг говорил в своих показаниях, что по приезде в 1879 году в Харьков он познакомился со студентом Горного института П.А. Теллаловым, называвшимся в Харькове «старостой», и сблизился с ним. С ним вместе он устраивал сходки и знакомил собравшихся революционеров с программой вновь народившейся партии «Народная воля». Он указал, что именно здесь было принято решение приступить к приготовлениям взрыва императорского поезда, кроме Москвы, еще под Александровском и под Одессой. Для этого Теллалову было поручено хранить земляной бур, необходимый для этих работ и он же (Теллалов) передал Желябову чемодан с динамитом для дела под Александровском. После разъезда всех по намеченным пунктам, Теллалов был оставлен в Харькове для содействия указанным предприятиям и для организации местных революционных кружков. Ему же было поручено подыскать людей для распространения воззваний и особенно предполагаемого манифеста на случай удачного покушения на царя.

Затем Гольденберг ездил в Одессу за динамитом и, получив таковой, виделся с Златопольским, говорил с ним о подкопе под Москвой и получил от него 300 рублей для этого предприятия.

Показания другого предателя — Меркулова [XXXII] — изобличали Грачевского, как участника в закладке мины под Каменным мостом летом 1880 года [XXXIII] и как посещавшего квартиру Геси Гельфман [XXXIV] в Троицком переулке, где помещалась типография «Рабочей газеты» и производились работы с пироксилином или хранился таковой. Кроме того, Грачевский, по указаниям Меркулова, производил пробы метательных снарядов, уезжая для этого вместе с другими лицами в Парголово.

Все эти обвинения еще на предварительном следствии не отрицались подсудимыми, и каждый из них спокойно признавал то, что было справедливым в показаниях предателей, или несколько исправлял какую-либо неточность в них. Так, Златопольский поправил Гольденберга, указав, что деньги он передал не ему, а Колодкевичу [XXXV], и что передал он не 300 рублей, а 500 рублей. Грачевский, признавая свое участие во многих партийных предприятиях, доказывал лживость показаний Меркулова, так как он, Грачевский, зная о закладке мины под Каменным мостом в 1880 году, сам в этом деле участия не принимал. Характерно, что и суд в конце концов согласился в этом с Грачевским и не признал его виновным в деле закладки мины под Каменным мостом, как это видно из мотивированного приговора суда.

Следующим в хронологическом порядке обвинительный акт рассматривал дело «о покушении на кражу из кишиневского казначейства» [13].

Рядом с казначейством в г. Кишиневе супругами Мироненко в декабре 1880 года был арендован дом на целый год. Но в январе 1881 года жильцы дома выехали из города после того, как от Исп[олнительного] Ком[итета] из Питера получили требование вернуться туда. Вскоре было обнаружено показаниями В. Меркулова, что из квартиры Мироненко проводился подкоп под казначейство, а на процессе 20 лиц были уже осуждены главные участники этого дела (Фроленко [XXXVI], Лебедева [XXXVII], Фриденсон [XXXVIII]). Не было обнаружено только одно лицо, жившее в квартире Мироненко в качестве кухарки. 20 июня 1882 была арестована А.И. Лисовская и признана за эту кухарку приставом Кишинева и другими лицами. Она и сама показала, что жила с Мироненками с конца 1880 года до половины января 1881 года и принимала деятельное участие в самом подкопе, зная, с какой целью этот подкоп проводился. Она также признала свою принадлежность к террористической организации «Народная воля» и отказалась от дальнейших показаний по существу своего дела.

По характеристике охранного отделения, «Лисовская, как и Корба, принадлежала к семейству, многие из членов которого состояли в числе социально-революционных деятелей». О ней упоминал в своих показаниях и Гольденберг, как о пропагандистке, сочувствующей террористам и занимавшейся в период пребывания ее на высших женских курсах в Киеве предоставлением средств заключенным [14].

Следующая по порядку глава обвинительного акта относится к событию 1 марта 1881 года [15]. Здесь подробно рассказан весь ход приготовления к покушению на царя, и особенное внимание посвящено устройству сырной лавки в доме гр[афа] Менгдена, откуда был проведен подкоп под Малую Садовую улицу. Этому уже совершенно готовому сооружению обвинительный акт, со слов Перовской и других лиц, придавал первенствующее значение. Метательным же снарядам придавалось лишь подсобное, вспомогательное значение, только на случай неудачи взрыва или проезда царя по другой улице.

Подробно описав расположение помещений сырной лавки и ее снаряжение, обвинительный акт останавливается на указании тех подозрительных фактов, которые якобы обратили внимание полиции на эту лавку. Так, по его словам, владельцы лавки Кобозевы неумело вели свое дело, отличались несвойственными их званию приемами и привычками: Кобозева ходила, например, в шляпке, курила папиросы и прочее. Затем лавку эту посещали какие-то подозрительные лица по ночам, и одно из этих лиц даже было выслежено шпионом, но успело скрыться от него на извозчике-лихаче.

Само собой разумеется, если бы у полиции действительно возникли серьезные подозрения, то она не ограничилась бы легким осмотром сырной лавки через техника Мровинского [XXXIX] (28 февраля 1881 года), а произвела бы тщательный обыск, благодаря которому могли бы обнаружиться все приготовления к покушению. Очевидно, эти подозрительные признаки рисовались охранному отделению и прокурору уже post factum.

Показания Меркулова очень определенно указывали на К. Богдановича, как на Кобозева — руководителя предприятия, и подтверждали факт его непосредственного участия в самом подкопе. Богданович признал свое участие в дело 1 марта в качестве хозяина сырной лавки под именем Кобозева и от дальнейших показаний уклонился.

Из показаний Кибальчича [XL] явствовало, что в так называемом «техническом отделе» партии, занимавшемся изготовление динамита, изобретением и снаряжением метательных снарядов, с ним, Кибальчичем, работали еще два техника. Вскоре из слов уже осужденного Исаева [XLI] было узнано, что одним из помощников Кибальчича был именно Исаев. В дальнейшем ходе расследования, главным образом из разоблачений того же Меркулова, получилось указание на второго техника при Кибальчиче. По словам этого предателя, Грачевский приносил на квартиру Геси Гельфман разные жестянки и металлические снаряды, пробовал готовые метательные снаряды в Парголове, посещал конспиративную квартиру Исаева и прочее. Таким образом, у обвинения не оставалось сомнения в том, что вторым техником при Кибальчиче был именно Грачевский; последний и не пытался отрицать это.

Прасковья Семеновна Ивановская

В близкой, непосредственной связи с описываемым событием находилась еще квартира по Подольской улице, в доме № 42/14, где под именем Пришибных жили Грачевский и Ивановская. В начале мая 1881 года, когда на улице была арестована Л. Терентьева [XLII], жившая у них в качестве кухарки, квартира была спешно брошена. Произведенный осмотр ее указал на присутствие в ней оборудованной типографии и большого склада взрывчатых веществ, снарядов, оружия и прочего. Сюда, по показанию одного из подсудимых, вечером 1 марта Исаев принес прокламации «К рабочим» по поводу события этого дня, которую все присутствовавшие в квартире и печатали в течение ночи.

Всех этих установленных фактов было вполне достаточно, чтобы обвинять Грачевского и Ивановскую в участии в деле 1 марта. Оба они отказались от каких-либо объяснений, но не могли отрицать как своей принадлежности к партии, так и проживания по Подольской улице под именем Пришибиных.

После события 1 марта 1881 года значительно ослабленные силы партии «Народная воля» вынудили ее приступить к организационным работам с целью пополнить свои ряды и продолжать свою деятельность. И то и другое составило предмет следующей главы обвинительного акта.

Пополнение партии новыми силами из народнической среды «Черного передела», по словам Я. Стефановича, произошло следующим образом. Живя за границей и получив после 1 марта предложение вступить в ряды народовольцев, он перешел границу, явился в Москву, столковался с представителями Исполнительного Комитета: Богдановичем, Грачевским, Тихомировым [XLIII] и Ошаниной [XLIV], а потом с некоторыми чернопередельцами и вместе с последними вступил в ряды «Народной воли», обеспечив себе лично положение члена Исполнительного Комитета.

После этого партия приступила к организации «Общества Красного Креста», для чего Ю. Богданович объездил значительную часть Сибири и завел в разных местах агентов этого общества. Представителями «Красного Креста» за границей взялись быть И.Л. Лавров и В.И. Засулич. Из устава «Общества Красного Креста», отобранного при аресте Теллалова, видно, что к числу задач его, кроме «материальной и нравственной поддержки всем пострадавшим за свободу мысли и совести», отнесена и «организация побегов из ссылки и освобождение заключенных». И вот летом 1881 года при содействии этого общества бежал из ссылки М. Клименко, принявший затем участие в убийстве прокурора Стрельникова в Одессе 18 марта 1882 года [XLV].

Из показаний самого Клименко явствует, что, получив предложение отправиться в Одессу для организации работ, он в феврале месяце явился туда и там скоро встретился с Халтуриным [XLVI]. Последний заявил ему, что состоялось решение покончить с прокурором Стрельниковым, для чего необходимо приобрести лошадь и пролетку. Халтурин просил Клименко помочь ему в этой покупке, и они оба отправились к барышнику, купили у него лошадь с пролеткой, при чем он, Клименко, дал Халтурину недостающую ему сумму 100 рублей. 18 числа, в день убийства Стрельникова, он был на Приморском бульваре, видел, как были арестованы Халтурин и Желваков [XLVII], и через несколько дней, боясь быть арестованным, выехал из Одессы [16].

Весной 1882 года в Петербург приехали Грачевский и Корба для организации нового предприятия, а именно обучения ряда техников и выработки взрывчатых веществ и снарядов. Истинная же цель — покушение на очень вредного для партии Судейкина — осталась суду неизвестной. Судейкину, каким-то образом предупрежденному о присутствии здесь указанных лиц, удалось установить за ними слежку особым способом, ускользнувшим от внимания выслеживаемых.

Таким образом, к июню 1882 года были выслежены Грачевский, Корба, Клименко, Буцевич, Гринберг и Прибылёвы с Юшковой и их конспиративная квартира, где изготовлялись и динамит, и метательные снаряды.

Александр Викентьевич Буцевич

Следствие выяснило [17], как говорит обвинительный акт, что Грачевский и Корба, по приезде в Петербург, подыскали лиц, пригодных для организации динамитной мастерской с целью подготовления техников и запасов взрывчатых веществ. Такими лицами оказались супруги Прибылёвы, прикомандированная к ним в качестве кухарки М. Юшкова и, как постоянный работник, М. Клименко. Сторонними помощниками этой организации были Гринберг и особенно Буцевич. Первая служила как бы общей связью между революционерами и обществом, а второй был техническим руководителем Грачевского, помогая ему и своим опытом, и своими знаниями в области минного искусства. Все эти лица, арестованные в ночь на 5 июня 1882 года, а мастерская Прибылёвых — утром того же числа, были вынуждены признать все обнаруженные факты, совершенные ими, как членами партии «Народная воля», во исполнение приказа Исполнительного Комитета. В частности Корба заявила, что она принимала близкое участие в устройстве конспиративной квартиры Прибылёвых, и отказалась говорить что-либо относительно найденных у нее рукописей с надписью «для редакции». Клименко объяснил, что по прибытии в Петербург он немедленно был приведен Грачевским на квартиру Прибылёвых и приступил к работам в лаборатории; Гринберг — что она бывала в квартире Прибылёвых, но в работах участия не принимала, а Буцевич показал, что, «считая экономическую и политическую революцию неизбежной», он примкнул к партии «Народная воля», стремящейся к такому перевороту, с января 1882 года, что знакомство его с Корбой произошло в апреле и было вызвано желанием его сойтись с личностью, более знакомою со средствами партии и «сильнейшею в идейном смысле», чем те лица, с которыми ему ранее приходилось встречаться. Она познакомила его с Грачевским [18]. Далее он объяснил, что «считает своей обязанностью в качестве русского офицера защищать интересы России и ее представителя — государя — до тех пор, пока интересы России и государя солидарны между собой, но что, когда означенные интересы окажутся несовместимы, он, Буцевич, признает своим долгим стать на сторону народа» [19].

Что же касается самого Грачевского, то он признал себя организатором мастерской по распоряжению Исполнительного Комитета, устроил ее с целями чисто техническими якобы без определенного плана и собрал в ней все старые остатки взрывчатых веществ и снарядов.

Надежда Семеновна Смирницкая

Наконец, последняя глава обвинительного акта [20] говорит о вспомогательной деятельности Калюжного и Смирницкой как лиц, заведовавших паспортным бюро партии. Оба они были арестованы в Москве 23 марта 1882 года, и все найденное в их квартире не оставляло сомнения в том, что полиция имела здесь дело с настоящим паспортным столом партии. И Смирницкая, и Калюжный признали свою принадлежность к «Народной воле». Они заявили, что занимаются «революционными делами» и живут на средства партии. В дальнейшем оба отказались от всяких показаний по существу дела. Участие Калюжного в деле организации «Общества Красного Креста» и в поездке его с Богдановичем по Сибири осталось следствию неизвестным.

Обвинительный акт заканчивался краткими отдельными характеристиками всех подсудимых и указанием о предании их суду по разным статьям закона, включая сюда и статью 249 [XLVIII], карающую смертной казнью.

Закончив пространное чтение обвинительного акта, суд приступил к следствию. Оно не отличалось ничем особо примечательным и состояло в вызове экспертов и свидетелей, указания которых, за малыми и несущественными исключениями, не оспаривались подсудимыми. Притом же все свидетели состояли из чинов полиции, шпионов или дворников и хозяев квартир, где проживали подсудимые в разное время. Главных свидетелей — Гольденберга (уже за его смертью) и Меркулова — на суде, конечно, не было.

Чтение обвинительного акта, допросы и путаные показания свидетелей тянулись несколько дней. Наконец, подошло время обвинительных речей. Оба прокурора имели определенную задачу — нагромоздить побольше обвинительных фактов, сконцентрировать улики, сгустить краски. Они не хотели и не могли входить в психологическую оценку каждого поступка обвиняемых, или разбираться в социально-политических условиях и деятельности революционеров. Перед их глазами стояли одна цель — обвинить, довести большинство подсудимых до применения к ним высшей меры наказания. Им и нечего было особенно стараться в осуществлении этой цели: приговор суда был заранее предрешен, по крайней мере, относительно главных деятелей на процессе — ядра его. В общем обе обвинительные речи производили впечатление обычных шаблонных речей, и даже Желеховский на этот раз обошелся, вопреки своему обыкновению, без всяких выпадов и обливания обвиняемых помоями. Быть может, серьезность обвинения таких лиц, как Богданович, Грачевский и другие, говорила сама за себя, и прокуратуре не приходилось особенно стараться.

Защита, как всегда на политических процессах, стояла на высоте своего положения. Цвет петербургской адвокатуры собрался и на этот раз в зале заседаний. Кедрин вел защиту Буцевича и Стефановича и был вынужден произнести две речи. Его речь в защиту Буцевича была художественной поэмой в защиту чистой и красивой молодой погибающей жизни. Было ясно, что он не только узнал Буцевича — он успел полюбить его, привязаться к нему. Иное дело его другая речь. Очевидно, Стефанович представлялся ему типом иного характера, и Кедрин обрисовал его как социалиста в западноевропейском смысле, а не как народовольца. Эта речь вызвала, между прочим, и требование товарищей к Стефановичу — реабилитировать себя.

Из двух защитников Богдановича — Александрова и Королева — говорить пришлось последнему, так как знаменитый защитник В. Засулич — Александров на этот день вынужден был присутствовать на другом, обязательном для него деле. Положение Королева было очень трудное. Необходимость защищать фактического участника дела 1 марта, еще слишком памятного для судей и присутствующей власти, должна была сковать язык адвоката; он, за исключением кое-каких незначительных фактических поправок к речи прокурора, ограничился лишь характеристикой нравственного облика своего клиента. Близко познакомившись с Богдановичем за время суда, Королев имел возможность углубиться в его психологию, уяснить себе основы его убеждений и деятельности и сказать несколько теплых слов в его пользу.

Александр Васильевич Прибылёв

Спасович произнес талантливую, блестящую речь в защиту Прибылёвых. Но его речь, проникнутая симпатиями к его подзащитным, тяжело обрушивалась на Грачевского, как инициатора всего предприятия. Не надо забывать, однако же, что эта мысль была инспирирована Спасовичу самим Грачевским, старавшимся во всем брать вину на одного себя, ради возможного облегчения участи его молодых товарищей-сотрудников.

В затруднительном положении, как и Королев, были защитники других первомартовцев — Грачевского, Златопольского, Ивановской. И им пришлось довольствоваться лишь общими характеристиками подзащитных, стараясь тем парализовать впечатление от фактов следствия и обвинения. Из всех защитников один Карабчевский просил оправдательного вердикта для Юшковой, опираясь на ее молодость и малую причастность к революционной деятельности. Теллалов защищал себя сам, а Лисовская, Смирницкая и Борейшо, как уже сказано, не пожелали иметь защитников.

Последующие реплики обвинения и защиты значения не имели, и все внимание присутствующих сосредоточилось на последнем слове подсудимых.

Среди подсудимых процесса 17 лиц не было ораторов, которые свободно и красиво могли бы изложить принципы партии и отстаивать их. Да задача эта была уже выполнена на двух предыдущих процессах. Подсудимым процесса 17 оставалось показать, что террористы «Народной воли» не были кровожадными дикими зверьми, как старалось их обрисовать обвинение, а обыкновенными людьми, вынужденными с болью в сердце поднимать руку на наиболее злостных врагов народа.

Но, не будучи ораторами, подсудимые не были безгласны, и многие из них пытались кратко обрисовать свою жизнь и условия, сделавшие их революционными деятелями, отнюдь не пытаясь снять с себя хотя бы частицу ответственности. Даже Стефанович, вынужденный реабилитировать себя после речи своего защитника, постарался изгладить неприятное впечатление, получившееся от нее. Он заявил, что он отнюдь не «социалист в западноевропейском смысле этого слова», а народоволец, сознательно присоединившийся к партии в 1882 году, и столь же ответствен за свои убеждения, как и его товарищи по скамье подсудимых.

Савелий Соломонович Златопольский

Но и эти простые, безыскусственные выступления подсудимых часто прерывались председателем. Так, Златопольскому не удалось и десятой доли сказать из того, что он наметил сказать, и после многократных остановок ему пришлось замолчать. Однако же, он успел указать, что правительство само вызвало революционеров на ожесточенную борьбу с ним, которая могла бы и прекратиться при осуществлении широкой свободы личности и слова. «Мы желаем не парламентаризма, — говорил он, — а замены государства чиновников свободно выраженным представительством народа, чтобы выразителем нужд и потребностей России была воля народа в лице живого учреждения — земского собрания или Всероссийской Думы с правом высшей законодательной инициативы».

Михаил Федорович Грачевский

Грачевский, взволнованный и страдающий не за себя, а за своих молодых сотрудников, которых он ошибочно считал именно им вовлеченными в дело, все же кратко изложил свои принципы и заявил, что готов умереть за свои убеждения, которым он отдал все свои силы и все свои помыслы. Положение, занимаемое Грачевским в процессе, было одно из самых заметных, из самых важных. Помимо его революционной биографии (а он привлекался еще к процессу 50-ти [XLIX] и судился по делу 193-х помимо участия во всех террористических актах народовольцев, что было хорошо известно охранным органам, как выше сказано, Грачевский импонировал суду и как видный член Исполнительного Комитета, и как единственный из оставшихся серьезных техников, и как организатор последнего предприятия партии перед разгромом 1882 года. Именно его доминирующая роль на суде обусловила тот скромный ход процесса, каким он и отличался сравнительно с предыдущими. Этот крепкий и сильный, стойкий и несгибающийся человек так волновался в своем последнем слове, что растрогал всех присутствовавших и привлек к себе их симпатии. «Всякое вооруженное действие против правительства, — говорил он возбужденно,— я считал бы для себя безусловно преступным при условии существования в России свободно избранного законодательного собрания, действительной, а не фиктивной гласности, независимости суда, свободы слова, веротерпимости и личной неприкосновенности граждан» [21].

Корба энергично протестовала против смешения «Народной воли» с партией, излюбленный путь которой был кровавый путь. Такой партии нет, говорили она, но если бы таковая была, она, Корба, никогда бы в нее не вступила. «Историческая задача партии “Народная воля”, — продолжала она, — заключается в том, чтобы добыть для народа самостоятельность и свободу. Она не стоит непреоборимо упорно за террор; рука, поднятая для нанесения удара, опустится немедленно, как только правительство заявит намерение изменить политические условия жизни страны... В письме к Александру III вы видите, что партия стремится к реформам, но к реформам искренним, полным и жизненным».

Прибылёва, указав, что в России нельзя не быть революционером, отказалась от снисхождения к ней, как к женщине, в ущерб ее мужу.

Ю.Н. Богданович, также занимавший центральное место в процессе, обладал влекущим к нему обаятельным характером. Очень мирный человек по натуре, только тяжелыми условиями русской жизни вовлеченный в террор, он тем не менее занял ответственный пост в акте 1 марта, хотя все симпатии склоняли его к мирной деятельности среди народа. Это он и старался выяснить в своем последнем слове, особенно долго остановившись на периоде своей мирной пропаганды среди крестьян.

Петр Абрамович Теллалов

В таком же приблизительно положении был и П.А. Теллалов, этот чудный работник — организатор кружков как в среде интеллигенции, так и в среде рабочих. Вступив в партию «Народная воля», он обещал ей содействие во всех ее предприятиях. Его основные симпатии тянули его больше к организаторской деятельности, где он и проявил себя с наибольшей пользой. Но, раз взяв на себя известные обязательства, он не считал себя вправе уклоняться и от более ответственной террористической работы, как это и было видно из предыдущего.

Только Теллалову, не имевшему защитника, было дозволено сказать не последнее слово подсудимого, а его защитительную речь. И речь эта произвела глубокое впечатление на всех присутствующих, не исключая и сановников в креслах за столом «высокого» суда. Рассказав о своей жизни и коснувшись отдельных пунктов обвинения, Теллалов закончил свою речь словами: «Не разрушения государства и, тем более, экономического строя желаем мы, а лишь осуществления совокупности всех тех политических условий, при которых свободно может быть выражена воля нашего народа. Путем ли земского собора или Учредительного собрания, пусть будет созван народ, пусть свободно выскажет свои желания, и да будет воля вольного народа! Отдавая страдальцу-народу весь наш труд и самую жизнь нашу, мы мысленно, правда, дорожим и оставляем за собой право пропаганды социалистических и даже, быть может, анархических идей!... Дайте нам слиться с народом, дайте проявиться той горячей любви, которая живет в сердце каждого из нас, и вы увидите, что из ярых террористов мы превратимся в мирных учителей и просветителей народа!»

Христина Георгиевна Гринберг

Так закончилось четырехдневное разбирательство четвертого процесса народовольцев-террористов, после чего последовало и произнесение судебного приговора. 5 апреля 1883 года все подсудимые вновь были вызваны в зал судебного заседания для выслушания приговора суда в окончательной форме, по которому шести подсудимым (Богданович, Буцевич, Грачевский, Теллалов, Клименко, Златопольский) была назначена смертная казнь и остальным каторга от четырех лет до вечной. Только три человека — Борейшо, Гринберг и Юшкова — пошли на вечное поселение с полным лишением прав.

Шесть смертников, однако же, в течение полутора или двух месяцев оставались заложниками до конца коронации Александра III, после чего они были помилованы вечной каторгой. В то же время Стефановичу вечная каторга была заменена восьмилетней, а Лисовской пятнадцатилетняя — четырехлетней, против чего она, возмущенная непрошенной милостью, резко протестовала. Но милость для шести человек, приговоренных к смерти, была жестокой насмешкой над осужденными: они были поставлены в такие тяжелые условия, что прожили недолго и все последовательно погибли один за другим. Теллалов не пережил и года своего осуждения и умер еще в Петропавловской крепости в том же 1883 году. За ним последовал Клименко, покончивший с собой в Шлиссельбурге в октябре 1884 года; Буцевич погиб от чахотки там же в апреле 1885 года.

Златопольский — в декабре 1885 года; Грачевский сжег себя в октябре 1887 года, и Богданович умер от чахотки в июле 1888 года.

К настоящему времени, через 45 лет после этого суда, из всех участников его остались в живых лишь четыре человека — А.П. Корба-Прибылёва, П.С. Ивановская, Хр.Гр. Гринберг-Кон и А.В. Прибылёв.

Примечания автора

[1] По документам и личным воспоминаниям.
[2] Обзор важнейших дознаний департамента полиции с 1.V по 1.IX 1882 г. С. 27.
[3] Из них 8 человек было казнено, 30 отправлено на каторгу; из последних 15 человек замуровано в казематах Петропавловской крепости, где многие скоро и погибли.
[4] Обзор… II. С. 3.
[5] Обзор… IV. С. 17.
[6] Ю. Богданович уже был к этому времени арестован, и обзор говорит о нем позднее.
[7] См. В.Н. Фигнер. Юрий Николаевич Богданович (1850—1888) // Каторга и ссылка. 1928. № 7.
[8] Обзор… IV. С. 4.
[9] Там же. С. 19.
[10] Былое. 1906. № 10, где помещен обвинительный акт по процессу 7-ти лиц полностью. С. 193.
[11] Былое. 1906. № 10. С. 197—201.
[12] Былое. 1905. № 10. С. 201—265.
[13] Былое. 1906. № 10. С. 265—261.
[14] Обзор… IV. Стр. 24.
[15] Былое. 1906. № 10. С. 206—213.
[16] Былое. 1906. № 10.
[17] Обзор… IV. С. 14—16; обв. акт см. в Былое. 1906. № 10. С. 220.
[18] Обзор… IV. С. 19.
[19] Былое. 1906. № 10. С. 225.
[20] Былое. 1906. № 10. С. 225—226.
[21] Речи подсудимых процесса 17 лиц. 1883. Гектогр. изд.

[I] Все даты в статье — по старому стилю.
[II] Грачевский Михаил Федорович (1849—1887) — русский революционер-народник. Из семинаристов. В начале 70-х гг. вел пропаганду среди рабочих, за что арестован в 1875 г. На «процессе 193-х» приговорен к 3 месяцам ареста. В 1878 г. сослан в Архангельскую губернию, откуда в 1879 г. бежал, перешел на нелегальное положение, вступил в «Народную волю». Участник подготовки покушения на Александра II 1 марта 1881 г. В июне 1882 г. арестован. Приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. Отбывал в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, затем в Шлиссельбургской крепости. 26 октября 1887 г. в знак протеста против условий содержания облил себя керосином и сжег. Самоубийство Грачевского послужило толчком к некоторому смягчению режима содержания в Шлиссельбурге.
[III] Теллалов Петр Абрамович (1853—1883) — российский революционер-народник. В 1874 г. за участие в студенческих беспорядках отчислен из Петербургского Горного института и сослан в Костромскую губернию. С 1879 г. — на нелегальном положении, член «Народной воли», руководитель харьковской группы, с конца того же года — руководитель московской группы «Народной воли». Участник подготовки покушения на Александра II осенью 1879 г. С 1880 г. — член Исполнительного Комитета «Народной воли», уполномоченный Исполнительного Комитета в Москве. Выдающийся пропагандист, вел пропагандистскую работу в студенческих и рабочих группах. Арестован 16 декабря 1881 г. На «процессе 17-ти» приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Умер в Петропавловской крепости.
[IV] Корба (урожденная Мейнгардт; более известна как Прибылёва-Корба, по фамилии второго мужа) Анна Павловна (1849—1939) — российская революционерка. Учительница и сестра милосердия, участница Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. В 1879 г. входит в «Народную волю», с августа 1880 г. — член Исполнительного Комитета «Народной воли». Работала в динамитной мастерской, в «паспортном бюро» партии, с февраля 1881 г. — редактор газеты «Народная воля». Хозяйка конспиративных квартир. Участвовала в подготовке покушения на Александра II 1 марта 1881 г. и в подготовке покушения на Судейкина (см. комментарий XXIX). С января 1882 г. — представитель Исполнительного Комитета в Петербурге. Арестована в ночь на 5 июня 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорена к 20 годам каторги, позже срок сокращен до 13 лет 4 месяцев (возможно, в связи с тем, что Корба была гражданкой Швейцарии). Отбывала на Каре, участвовала в коллективных голодовках за ослабление режима содержания. По окончании заключения — на поселении в селе Усть-Илимское Забайкальской области. В 1894 г. вышла замуж за народовольца А.В. Прибылёва. В феврале 1905 г. вернулась в Европейскую Россию, вступила в партию эсеров. В 1909 г. арестована, выслана в Минусинск Енисейской губернии. После Октябрьской революции вела активную историко-революционную, литературную и общественную деятельность; член Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, член редакции журнала «Каторга и ссылка»; оставила ценные мемуары о народовольцах. В 1936 г. спасла мужа, А.В. Прибылёва, от ареста НКВД. Похоронена в Ленинграде на Волковом кладбище.
[V] Богданович Юрий (Георгий) Николаевич (1850—1888) — русский революционер-народник. Из дворян. Участник «хождения в народ». Привлекался в 1874 г. по «долгушинскому делу», от следствия скрылся. Участник самарского и новосаратовского поселений народников, один из организаторов побега из-под стражи П.А. Кропоткина, член «Земли и воли», один из составителей программных документов «Земли и воли». При расколе организации в 1879 г. присоединился к «Народной воле». С 1880 г. — член Исполнительного Комитета «Народной воли». Один из организаторов покушения 1 марта 1881 г., владелец сырной лавки на Малой Садовой (см. комментарий VII). После 1 марта организовал Красный Крест «Народной воли» для помощи и освобождения политзаключенных. Арестован 15 марта 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Умер в Шлиссельбургской крепости от туберкулеза.
[VI] Златопольский Савелий Соломонович (Шлёмович) (1855—1885) — российский революционер-народник. Из елисаветградских мещан, с 1875 г. — участник революционных кружков в Елисаветграде и Николаеве, с 1876 г. — на нелегальном положении, разыскивался в связи с делом о покушении на провокатора Н. Гориновича. С 1879 г. — член «Народной воли», один из составителей воззвания Военной организации «Народной воли» «К офицерам русской армии». С апреля 1881 г. ведал сношениями с Алексеевским равелином Петропавловской крепости и заключенным там С.Г. Нечаевым. Арестован 19 апреля 1882 г., установил из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости сношения с Исполнительным Комитетом (раскрыты в мае 1883 г. провокатором С.П. Дегаевым). На «процессе 17-ти» приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Содержался сначала в Петропавловской, затем в Шлиссельбургской крепости, где и умер от чахотки.
[VII] Для организации покушения на Александра II народовольцы в начале декабря 1880 г. арендовали подвальное помещение в доме графа Менгдена под видом сырной лавки. Отсюда они вели подкоп с целью заложить мину под дорогу, по которой проезжал царь. За день до покушения в лавке был произведен обыск (см. комментарий XXXIX), но из-за небрежности обыскивающих подкоп и заложенная мина обнаружены не были. Из-за изменения маршрута проезда царя подкоп на Малой Садовой не был использован для покушения.
[VIII] Буцевич Александр Викентьевич (1840—1885) — российский революционер-народоволец. Выпускник Морской академии, военно-морской офицер в отставке, после окончания Института путей сообщения служил с 1881 г. в Министерстве путей сообщения, занимался устройством порта в Николаеве. В 1880 г. стал членом Военной организации «Народной воли», в апреле 1881 г. возглавил Военную организацию, в 1882 г. стал членом Исполнительного Комитета «Народной воли». Разрабатывал план военного восстания. Создал военные кружки «Народной воли» в Николаеве и Одессе. Предположительно, автор окончательной версии воззвания Военной организации «К офицерам русской армии». Выдан провокатором С.П. Дегаевым. Арестован в ночь на 5 июня 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Содержался сначала в Петропавловской, затем в Шлиссельбургской крепости, где умер от чахотки.
[IX] Стефанович Яков Васильевич (1853—1915) — российский революционер-народник. Сын священника Конотопского уезда Черниговской губернии, студент Киевского университета (на втором курсе ушел в подполье). В революционном движении с 1873 г., член кружка «чайковцев» и группы «бунтарей», участник «хождения в народ». В 1876 г. участвовал в покушении на провокатора Н. Гориновича. Главный организатор тайного крестьянского общества и подготовки восстания в Чигиринском уезде («Чигиринский заговор»). Арестован в 1877 г., в мае 1878 г. бежал из тюрьмы, эмигрировал. В 1879 г. нелегально вернулся в Россию, вступил в «Землю и волю», был одним из основателей «Черного передела», вел пропаганду среди крестьян. В 1880 г. вновь эмигрировал, в ноябре 1881 г. вернулся в Россию, вошел в Исполнительный Комитет «Народной воли». Арестован 6 февраля 1882 г. в Москве. На «процесс 17-ти» осужден на пожизненную каторгу, замененную по конфирмации 8-летней. Отбывал на Каре, в 1891 г. вышел на поселение в Якутии. С 1905 г. жил в Черниговской губернии, от политической деятельности по состоянию здоровья отошел.
[X] Ивановская (по мужу — Волошенко) Прасковья Семеновна (1852—1935) — русская революционерка. Из семьи бедного сельского священника, окончила Тульское духовное училище, затем Аларчинские высшие женские курсы в Петербурге. С 1876 г. — член народнических кружков в Одессе, участница неудачной попытки освобождения О.С. Любатович, а в 1877 г. — удачного освобождения из-под стражи своего брата Владимира. В 1878 г. участвовала в неудачной попытке освободить из-под стражи И.М. Ковальского, В.А. Малинку и Э.И. Студзинского. В мае 1878 г. арестована в связи с уличными беспорядками в Одессе во время суда над И.М. Ковальским, после трехмесячного заключения выслана на родину до особого распоряжения жандармского управления, бежала за границу к брату. Вернулась в Россию нелегально в 1880 г., вступила в «Народную волю», была хозяйкой типографий и конспиративных квартир. После 1 марта 1881 г. направлена Исполнительным Комитетом в Москву. Арестована 13 сентября 1882 г. На «процессе 17-ти» осуждена на пожизненную каторгу, принимала участие в коллективных протестах. В 1898 г. переведена на поселение в Баргузинский округ, где вышла замуж за ссыльнопоселенца-землевольца И.Ф. Волошенко. В 1902 г. переведена в Читу, откуда бежала в Европейскую Россию, вступила в партию эсеров, вошла в Боевую организацию партии, участвовала в подготовке убийства В.К. Плеве, после чего выехала за границу. Вернулась в Россию 14 января 1905 г. в составе боевой группы М.И. Швейцера, готовила покушения на великого князя Владимира Александровича, петербургского генерал-губернатора Д.Ф. Трепова, министра внутренних дел А.Г. Булыгина. Провалена провокаторами Татаровым и Азефом. Арестована 16 марта 1905 г., но в ноябре 1905 г. освобождена по амнистии. После этого отошла от боевой деятельности, жила в семье В.Г. Короленко, женатого на ее сестре Евдокии. В 1907 г., избегая ареста, скрылась, выполняла отдельные поручения партии эсеров. После Октябрьской революции работала в Политическом Красном Кресте, участвовала в создании литературного музея В.Г. Короленко, состояла в Обществе бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Оставила ценные мемуары.
[XI] Лисовская Антонина Игнатьевна (1858—1885) — российская революционерка-народоволка. Дочь польского дворянина, сосланного в Сибирь за участие в восстании 1863 г. Училась на Высших женских курсах в Киеве. Член «Народной воли» с 1880 г., участвовала в организации подкопа под Кишиневское казначейство (подробнее см.: Якимова А.В. Процесс двадцати народовольцев). Арестована в Петербурге 20 июня 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорена к 15-летней каторге, замененной по случаю коронации Александра III четырьмя годами. Отбывала на Каре, где умерла от чахотки.
[XII] Гринберг (после замужества — Гринберг-Кон) Христина Георгиевна (Хася Гершевна) (1857—1942) — российская революционерка-народница. Дочь купца из Николаева. С 1877 г. — член «Земли и воли», вела пропагандистскую работу среди матросов и рабочих в Николаеве и Одессе. С 1880 г. — член «Народной воли», пропагандистка и хозяйка конспиративной квартиры. Участвовала в 1882 г. в создании динамитной мастерской. Арестована в ночь на 5 июня 1882 г. в Петербурге. На «процессе 17-ти» приговорена к 15 годам каторги, которая в связи с коронацией Александра III была заменена вечным поселением. Отбывала в Верхоленске, затем в Намском улусе Якутской области, а с 1895 г. — в Минусинске. В 1892 г. вышла замуж за известного польского революционера Ф.Я. Кона. В 1904 г. вернулась в Европейскую Россию, в 1906 г. эмигрировала. Приехала из эмиграции после Февральской революции. После Октябрьской революции — член Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Умерла в Москве.
[XIII] Борейшо (Борейша) Антон Степанович (1858—1924) — российский революционер-народоволец. Из крестьян Минской губернии, исключен в 1878 г. из Технологического института в Петербурге за участие в студенческих беспорядках, с 1879 г. — под надзором полиции. С 1880 г. — член «Народной воли», работал в народовольческих подпольных типографиях, в 1881 г. вел пропаганду среди рабочих в Петербурге. Арестован 18 декабря 1881 г. На «процессе 17-ти» приговорен к 15 годам каторги, по конфирмации каторга заменена ссылкой в Сибирь с лишением всех прав состояния. Отбывал в Киренске и населенных пунктах Киренского округа, а затем в Нижнеудинске и в селе Кимильтей Нижнеудинского уезда Иркутской губернии.
[XIV] Клименко Михаил Филимонович (1856 или 1857 — 1884) — российский революционер-народоволец. Из бессарабских дворян, учился в Новороссийском, а затем в Киевском университете, в 1880 г. был арестован по обвинению в «принадлежности к тайному преступному сообществу». Осужден в том же году на 15 лет каторги, которая по конфирмации заменена ссылкой в Сибирь. В мае 1881 г. бежал из ссылки, присоединился к «Народной воле». Участвовал в покушении на генерала Стрельникова (см. комментарий XLV). Сотрудник динамитной мастерской в Петербурге. Арестован в ночь на 5 июня 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорен к смертной казни, замененной по конфирмации пожизненной каторгой. Отбывал в Шлиссельбургской крепости, где покончил с собой (повесился) в знак протеста против условий содержания.
[XV] Калюжный Иван Васильевич (1858—1889) — российский революционер-народоволец. Из крестьян Харьковской губернии. В 1878 г. отчислен из Харьковского университета за участие в студенческих беспорядках, арестован, выслан в Вологду. В марте 1880 г. бежал с места ссылки, вступил в «Народную волю». Ближайший сотрудник Ю.Н. Богдановича по организации Красного Креста «Народной воли» (см. комментарий V). В 1881—1882 гг. заведовал «паспортным бюро» «Народной воли». Арестован 23 марта 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорен к 16 годам каторги. Отбывал на Каре. Жертва «Карийской трагедии»: в ноябре 1889 г., протестуя против порки политзаключенной Н.К. Сигиды, принял яд вместе с другими 15 заключенным мужской тюрьмы.
[XVI] Смирницкая (по мужу — Калюжная) Надежда Семеновна (1852—1889) — российская революционерка-народница. Из семьи священника. С 1876 г. участвовала в деятельности киевских народнических кружков, в 1879 г. арестована, сослана в Сольвычегодск, в марте 1880 г. бежала из ссылки, вступила в «Народную волю». Вместе с мужем И.В. Калюжным (см. комментарий XV) организовала в Москве «паспортное бюро» Народной воли». Арестована 23 марта 1882 г. На «процессе 17-ти» приговорена к 15 годам каторги. Отбывала на Каре. Жертва «Карийской трагедии»: в ноябре 1889 г., протестуя против порки политзаключенной Н.К. Сигиды, приняла яд вместе с другими тремя заключенным женской тюрьмы.
[XVII] Прибылёва (урожденная Гроссман) Раиса (Розалия) Львовна (1858—1900) — российская революционерка-народоволка. Дочь врача, член «Народной воли» с 1881 г. До ареста в ночь на 5 июня 1882 г. училась в Петербурге на женских врачебных курсах. Хозяйка конспиративной квартиры, в которой размещалась динамитная мастерская. На «процессе 17-ти» приговорена к четырем годам каторги. Отбывала на Каре. Вышла на поселение в 1885 г., направлена в Якутию. После развода в 1893 г. с А.В. Прибылёвым вышла замуж за известного революционера-народника (впоследствии эсера) Н.С. Тютчева. В конце 1880-х гг. вернулась в Европейскую Россию, но в 1890-е гг. вновь выслана в Красноярск.
[XVIII] Юшкова Мария Александровна (1861 — ?) — российская революционерка-народоволка. Дочь священника Черниговской епархии, окончила в Петербурге фельдшерские, затем Мариинские акушерские курсы. Член «Народной воли» с 1882 г. Содержала конспиративную квартиру. На «процессе 17-ти» приговорена к вечному поселению в Сибири с лишением всех прав состояния.
[XIX] Гольденберг Григорий Давыдович (1855—1880) — российский революционер-народоволец, из рабочих. 9 февраля 1879 г. застрелил харьковского губернатора князя Д.Н. Кропоткина. В октябре-ноябре 1879 г. участвовал в неудачном покушении на Александра II под Александровском. Тогда же был арестован при перевозе динамита. Прокурор Добржинский воспользовался неопытностью Гольденберга и убедил его дать подробные показания против народовольцев. Осознав свою ошибку, Гольденберг не вынес угрызений совести и повесился в тюремной камере.
[XX] Сипягин Дмитрий Сергеевич (1853—1902) — российский государственный деятель. Отличался верноподданнической жестокостью и невыдающимся умом. Именно на «процессе 17-ти» обратил на себя внимание начальства, в дальнейшем занимал высокие должности: в 1888 г. — курляндский, в 1891—1893 гг. — московский губернатор. С 1894 г. — товарищ (заместитель) министра внутренних дел, с 1899 г. — управляющий министерством, с февраля 1900 г. — министр внутренних дел. Осуществлял карательные меры против рабочего, крестьянского и студенческого революционных движений, проводил русификаторскую политику в Финляндии. Убит эсером С.В. Балмашёвым. В народе инициалы Сипягина расшифровывали как «Дикая свинья».
[XXI] Карабчевский Николай Платонович (1851—1925) — адвокат, судебный оратор, писатель, поэт, общественный деятель. В 1869 г. участвовал в студенческих волнениях в Петербургском университете, отбыл трехнедельный арест и был отправлен под негласный надзор полиции (до 1905 г.). Это не позволило ему по окончании юридического факультета (1874) поступить на государственную службу. Стал помощником присяжного поверенного, участвовал в 1877 г. в «процессе 193-х», на котором двое из трех его подзащитных были оправданы. С 1877 г. — присяжный поверенный округа Петербургской судебной палаты. Уделял внимание научно-организационной деятельности адвокатуры, участвуя в учреждении газеты «Право» (1898), благотворительного фонда для молодых адвокатов (1904), Всероссийского союза адвокатов (1905). В 1913 г. — председатель Петербургского совета присяжных поверенных. Провел большое количество политических и уголовных процессов, славился речами, произносимыми экспромтом, и умением вести допрос свидетелей. Добился оправдательных приговоров в нашумевших делах о «человеческих жертвоприношениях»: «мултанское дело» 1894—1896 г. против удмуртских крестьян и процесс 1913 г. против киевского еврея М.Т. Бейлиса. Ни один из подзащитных Карабчевского не был приговорен к смертной казни, включая эсеров Г.А. Гершуни и Е.С. Созонова в 1904 г. Последнего, казнившего министра внутренних дел В.К. Плеве, ему удалось защитить благодаря выдающейся речи, обличавшей самого Плеве за преступления против человечности. Помимо прочих литературных произведений написал нашумевший автобиографический роман «Господин Арсков». Не приняв Октябрьскую революцию, эмигрировал.
[XXII] Кедрин Евгений Иванович (1851—1921) — видный российский адвокат, защитник на политических процессах. На «процессе 193-х» защищал А.В. Якимову. По «делу 1 марта 1881 года» защищал С.Л. Перовскую. В 1882 г. на «процессе 20-ти» защищал народовольца А.Д. Михайлова. В период революции 1905—1907 гг. подвергся двухмесячному заключению в Петропавловской крепости, а затем был приговорен к трем месяцам тюрьмы, после чего признан потерявшим право участия в городской думе и земстве. Один из основателей кадетской партии. В 1919 г. — министр юстиции в Северо-Западном правительстве, сформированном английскими интервентами.
[XXIII] Александров Петр Акимович (1836—1893) — юрист, прокурор, выдающийся адвокат и судебный оратор. Окончил юридический факультет Петербургского университета в 1860 г. Поступил на государственную службу, дорос до товарища обер-прокурора кассационного департамента Сената. В 1876 г. подал рапорт об отставке. Причиной ухода стало его заключение по делу Суворина и Ватсона, обвинявшихся в клевете в печати. Александров выступил в защиту прав и независимости прессы, чем вызвал гнев начальства. Став присяжным поверенным, принял участие в «процессе 193-х», защищая Е.Е. Емельянова и М.Ф. Спесивцева, и прославился политически острыми речами. Всемирную известность приобрел в 1878 г., добившись оправдания В.И. Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника, побочного сына Николая I, Ф.Ф. Трепова. В 1879 г. добился оправдательных приговоров для четырех грузинских евреев, обвинявшихся в «ритуальном убийстве» крестьянской девочки Сары Модебадзе. На процессе 20 народовольцев защищал И.П. Емельянова. «Процесс 17-ти» стал для него последним политическим делом. III отделение, признав Александрова «неблагонадежным», установило за ним наблюдение.
[XXIV] Стасов Дмитрий Васильевич (1828—1918) — юрист, адвокат, общественный деятель. В 1847 г. окончил Училище правоведения в Петербурге. Поступил на государственную службу, в 1858 г. был назначен на должность обер-секретаря Гражданского департамента Сената. На этом посту участвовал в подготовке судебной реформы. В 1861 г. стал инициатором сбора подписей в государственных судебных органах под ходатайством на имя царя о помиловании арестованных студентов Петербургского университета. За это был арестован, уволен с государственной службы, III отделение установило за ним негласный надзор. Но властям осталось неизвестным, что Стасов еще раньше стал корреспондентом «Колокола» А.И. Герцена и участвовал в организации встречи Герцена и Н.Г. Чернышевского. Позднее несколько раз задерживался в связи с подозрением в причастности к политической деятельности, неоднократно подписывал различные заявления и резолюции против действий властей. В 1866 г. стал одним из первых адвокатов и был избран председателем Петербургского совета присяжных поверенных. Как адвокат он провел 821 дело. Его речи отличались строгостью и логичностью. Стасов возглавлял защиту на процессе ишутинцев. Отец Е.Д. Стасовой, ближайшей соратницы В.И. Ленина.
[XXV] Андреевский Сергей Аркадьевич (1847—1918) — адвокат, поэт, критик. В 1868 г. — всего за три года — окончил юридический факультет Харьковского университета. Занимал должности в прокуратуре Харькова, Казани и Петербурга под руководством А.Ф. Кони. В 1878 г. был уволен со службы из-за отказа быть обвинителем по делу В.И. Засулич и вошел в число присяжных поверенных при Петербургской судебной палате. В своих речах Андреевский демонстрировал прекрасное знание психологии и литературы, что сразу прославило его выступления, отрывки из них часто использовали начинающие адвокаты. Участвовал во многих политических процессах, неоднократно добивался оправдательных приговоров своим подзащитным.
[XXVI] Грацианский Николай Иванович (1851 — ?) — русский революционер, затем адвокат. Арестован в марте 1874 г. по обвинению в ведении пропаганды на петербургских фабриках, отчислен из Петербургского университета. Проходил по «делу 193-х», в феврале 1876 г. отправлен в административном порядке под особый надзор полиции. В июле 1878 г. выехал из Екатеринбурга за границу. После возвращения в Россию — в адвокатуре, в начале 1900-х гг. — присяжный поверенный в Петербурге.
[XXVII] Спасович Владимир Данилович (1829—1906) — юрист-правовед, выдающийся адвокат, критик и историк литературы, общественный деятель. Автор первого в России учебника по уголовному праву (1863). «Король адвокатуры», по выражению современников. В 1849 г. окончил юридический факультет Петербургского университета. В 1857 г. возглавил кафедру уголовного права. В 1861 г. во время студенческих волнений Спасович вместе со многими другими профессорами отказался участвовать в репрессиях против учащихся. После заточения 300 студентов в Петропавловскую крепость ректор университета и пять профессоров, среди которых был и Спасович, подали в отставку. Власти в ответ запретили ему преподавать, изъяли из обращения его учебник, III отделение, признав Спасовича «неблагонадежным», установило за ним слежку. В 1866 г. Спасович стал адвокатом. Был защитником на политических процессах, включая десять крупных (нечаевцев, долгушинцев, «50-ти», «193-х», «20-ти», «17-ти», «14-ти», польской партии «Пролетариат», «21-го», «22-х»). В своих речах неоднократно разрушал юридическую базу обвинения. Вместе с другими адвокатами впервые в истории царского суда солидаризовался с подсудимыми, горячо поддержав речь рабочего Петра Алексеева на процессе «50-ти».
[XXVIII] Желеховский Владислав Антонович (1843 или 1844 — после 1917) — действительный тайный советник, товарищ (заместитель) обер-прокурора Сената, затем — сенатор. По выражению А.Ф. Кони, «судебный наездник», «воплощенная желчь». Прославился предвзятостью, цинизмом, подлогами на «процессе 193-х» в 1877—1878 гг., прибег к подлогу и на «процессе 17-ти»: агентурный донос, на который по закону нельзя было опереться, выдал за показания подсудимого А.С. Борейши и, таким образом, попытался заодно скомпрометировать Борейшу в глазах его товарищей.
[XXIX] «…покушении на Судейкина» — Речь идет не о знаменитом убийстве Судейкина на квартире провокатора С.П. Дегаева в 1883 г., а о предыдущей, неудачной попытке его казни, которую должна была осуществить народоволка П.Я. Осмоловская, завербованная Судейкиным в январе-марте 1882 г. Судейкин, однако, либо заподозрил Осмоловскую в двойной игре, либо получил на нее информацию от Дегаева — и Осмоловская была отправлена в ссылку в мае 1882 г. Судейкин Георгий Порфирьевич (1850—1883) — жандармский полковник, один из руководителей политического сыска. Родился в дворянской семье. После окончания кадетского корпуса с начала 1870-х гг. служил в Киевском губернском жандармском управлении и в 1879 г. раскрыл Киевскую организацию «Народной воли», что способствовало его стремительной карьере. В 1881 г. стал заведующим агентурой Петербургского охранного отделения. В 1882 г. занял специально для него учрежденный пост инспектора секретной полиции. Судейкин сумел сделать своим агентом видного народовольца С.П. Дегаева. Дегаев выдал властям В.Н. Фигнер и многих других членов «Народной воли». В то же время, имея большой авторитет в революционной среде, готовил покушения, вербовал новых сторонников под контролем Судейкина. Судейкин со своей стороны готовил убийство Д.А. Толстого и великого князя Владимира Александровича, надеясь, запугав правительство, получить пост министра внутренних дел. Планы Судейкина не удались, так как в 1883 г. Дегаев был разоблачен народовольцами как провокатор. Спасая свою жизнь, он организовал у себя на квартире убийство Судейкина, за что был помилован партийным судом в Париже — с условием уйти из политики.
[XXX] Бохановский (Бобырь-Бохановский) Иван Васильевич (1848—1917) — российский революционер. Из дворян Полтавской губернии, студент юридического факультета Киевского университета (исключен в 1875 г.), участник «хождения в народ», член киевских революционных кружков. Арестован в 1875 г., проходил по «делу 193-х», в 1876 г. в административном порядке отправлен под особый надзор полиции без права покидать место жительства, ушел в подполье. В 1876 г. принимал участие в организации покушения на провокатора Н. Гориновича, в 1877 г. — в организации тайного крестьянского общества и подготовке восстания в Чигиринском уезде («Чигиринский заговор»). Арестован 6 августа 1877 г., в мае 1878 г. бежал из тюрьмы, выехал за границу. Работал в заграничных народовольческих типографиях, затем руководил эсеровской типографией «Революционной России». Умер в Брюсселе.
[XXXI] Дейч Лев (Лейба-Гирш) Григорьевич (1885—1941) — видный деятель российского и международного революционного движения. Родился в еврейской купеческой семье, с 1874 г. — член народнических кружков, бакунист. В 1876 г. арестован за участие в побеге из тюрьмы С. Лурье, бежал, перешел на нелегальное положение. Участник покушения на провокатора Н. Гориновича (1876), один из организаторов тайного крестьянского общества и подготовки восстания в Чигиринском уезде («Чигиринский заговор»), арестован в 1877 г., в 1878 г. бежал из тюрьмы, эмигрировал. Член «Земли и воли» с 1879 г., после раскола организации примкнул к «Черному переделу». В 1883 г. был в числе основателей первой русской марксистской группы «Освобождение труда», организовал издание и нелегальную переброску в Россию марксистской литературы. В 1884 г. арестован в Германии по делу о покушении на Гориновича, выдан царским властям, осужден на 13 лет 4 месяца каторги. Отбывал на Каре. В 1896 г. вышел на поселение, в 1901 г. бежал через Японию и США в Швейцарию, вошел в руководство газеты «Искра», был кооптирован в администрацию Заграничной лиги русской революционной социал-демократии. Участник II съезда РСДРП (1903), с момента съезда — меньшевик. В 1905 г. нелегально вернулся в Россию, в 1906 г. арестован, сослан в Туруханский край, по дороге бежал, эмигрировал. Вернулся в Россию после Февральской революции, стал одним из лидеров меньшевиков-оборонцев, редактировал меньшевистскую газету «Единство». После Октябрьской революции отошел от политической деятельности, работал в Историко-революционном архиве, занимался изданием архива Г.В. Плеханова. С 1928 г. на пенсии. Автор работ по истории революционного движения и мемуаров.
[XXXII] Меркулов Василий Аполлонович (1860—1910) — русский революционер, рабочий-столяр. Член Южно-российского союза рабочих в 1875—1876 гг., с 1879 г. — член партии «Народная воля». Участвовал в подготовке 4 покушений на Александра II. После ареста 27 февраля 1881 г. стал предателем. Судился по «процессу 20-ти». В последний день суда получил от М.В. Тетёрки пощечину. Меркулов был приговорен на этом процессе к бессрочной каторге. Официально считалось, что он отбывает наказание. Однако на самом деле Меркулов был тайно помилован — в обмен на осуществление им в дальнейшем агентурно-провокаторской деятельности. В частности, Меркулов сыграл роль «прикрытия» С. Дегаева при аресте В.Н. Фигнер в 1883 г.
[XXXIII] «…мины под Каменным мостом летом 1880 года» — не осуществившееся покушение народовольцев на Александра II. Гуттаперчевые подушки, наполненные динамитом, были заранее заложены под мостом, но кортеж царя проехал до того, как народовольцы пришли к месту действия. На «процессе 20-ти» по этому делу обвинялись А.И. Баранников, Г.П. Исаев, А.Д. Михайлов и М.В. Тетёрка. Помимо них и М.Ф. Грачевского в подготовке взрыва участвовали также А.И. Желябов и А.К. Пресняков (подробнее см.: Якимова А.В. Процесс двадцати народовольцев).
[XXXIV] Гельфман Геся Мировна (1855 (по некоторым данным 1852) — 1882) — российская революционерка-народница. В 16 лет бежала из еврейской мещанской семьи в Мозыре, чтобы не быть насильно выданной замуж. В Киеве работала швеей на фабрике и окончила акушерские курсы (1874). С 1875 г. — в народническом кружке, в сентябре 1875 г. арестована, на «процессе 50-ти» в 1877 г. приговорена к двум годам заключения в рабочем доме с лишением всех прав состояния. Отбывала в Литовском замке. После отбытия заключения выслана по этапу в Старую Руссу, откуда в сентябре 1879 г. бежала и вступила в «Народную волю». Вела пропаганду в Петербурге и была хозяйкой конспиративных квартир, работала в типографии «Рабочей газеты», участвовала в подготовке казни Александра II. Представитель Исполнительного Комитета в Красном Кресте «Народной воли». Арестована 3 марта 1881 г. На процессе первомартовцев приговорена к смертной казни, но из-за международной кампании протеста против смертного приговора беременной женщине в июле 1882 г. смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. Умерла в тюрьме от осложнений после родов из-за отказа ей в медицинской помощи. Ребенок Г. Гельфман вскоре также погиб (подробнее см.: Иохельсон В.И. Геся Мироновна Гельфман).
[XXXV] Колодкевич Николай Николаевич (1849—1884) — российский революционер-народник. По происхождению из дворян, учился в Киевском университете, откуда в 1876 г. исключен за революционную деятельность. Участник Липецкого и Воронежского съездов народников, при расколе движения примкнул к «Народной воле», один из ее основателей, агент Исполнительного Комитета. Участник подготовки покушений на Александра II под Одессой (1879) и в Петербурге (1880). Осуществлял связь Исполнительного Комитета с Военной организацией «Народной воли». Арестован в 1881 г. На «процессе 20-ти» приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Умер в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Муж Г. Гельфман, отец ее ребенка.
[XXXVI] Фроленко Михаил Федорович (1848—1938) — российский революционер-народник, член Исполнительного Комитета «Народной воли». В 1870 г. учился в Петербургском технологическом институте, с 1871 г. в Петровской земледельческой академии в Москве. В 1873—1874 гг. — член кружка «чайковцев», вел пропаганду среди рабочих, участвовал в «хождении в народ» на Урале. С 1874 г. — на нелегальном положении. С 1878 г. — член «Земли и воли», участник Липецкого и Воронежского съездов. Участник покушений на Александра II в ноябре 1879 г. под Одессой и 1 марта 1881 г. Арестован 17 марта 1881 г. в Петербурге. По «процессу 20-ти» приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой, которую отбывал в Алексеевском равелине, с 1884 г. — в Шлиссельбургской крепости. Освобожден в октябре 1905 г. В 1908—1917 гг. жил в Геленджике под надзором полиции, сотрудничал в журнале «Былое». С 1922 г. — в Москве, член Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев и редколлегии журнала «Каторга и ссылка». В 1936 г. вступил в ВКП(б).
[XXXVII] Лебедева Татьяна Ивановна (1854 (по некоторым данным 1850) — 1886) — российская революционерка. Дочь городского судьи, окончила Николаевский институт (высшие женские курсы), получила диплом учительницы. Состояла в кружке «чайковцев», вела пропаганду, арестована в 1874 г., на «процессе 193-х» (1878) ей в качестве наказания вменено предварительное заключение. Вступила в «Землю и волю, вела пропаганду среди рабочих. При расколе «Земли и воли» вступила в «Народную волю», стала членом Исполнительного Комитета. Участвовала в организации покушения на Александра II под Одессой (1879), в организации подкопа под Кишиневское казначейство (1879, подробнее см.: Якимова А.В. Процесс двадцати народовольцев), работала в динамитной мастерской и снаряжала бомбы для покушения 1 марта 1881 г. Арестована 3 сентября 1881 г. На «процессе 20-ти» осуждена на смертную казнь, замененную пожизненной каторгой. Отбывала на Каре. Умерла от чахотки и цинги.
[XXXVIII] Фриденсон Григорий Михайлович (1854—1912) — российский революционер. Сын купца из Белостока, в 1879 г. отчислен из Московского технического училища как неблагонадежный, вступил в «Народную волю», в 1881 г. направлен московской организацией для усиления партийной работы в Петербург. Арестован в ночь на 25 января 1881 г. На «процессе 20-ти» осуждена на 20 лет каторги, замененной на конфирмации 10 годами (подробнее см.: Якимова А.В. Процесс двадцати народовольцев). Отбывал на Каре. Вышел на поселение в 1886 г., жил в Чите, затем в Иркутске. В начале 1900-х гг. был одним из основателей иркутской организации партии эсеров.
[XXXIX] Мровинский Константин Иосифович (Осипович) (1828—1923) в 1881 г. ведал санитарной частью Петербурга. Накануне убийства Александра II небрежно провел осмотр (замаскированный обыск) «сырной лавки», из которой народовольцы вели подкоп под Малую Садовую улицу, и не обнаружил ничего подозрительного. В тому же году за необнаружение подкопа был судим, разжалован и сослан в Архангельскую губернию. По ходатайству дочери был частично помилован и смог вернуться в столицу.
[XL] Кибальчич Николай Иванович (1853—1881) — российский революционер-народоволец, изобретатель. С 1871 г. учился в Петербургском институте инженеров путей сообщения, с 1873 г. — в Медико-хирургической академии. Участник «хождения в народ». С октября 1875 до июня 1878 г. содержался в Лукьяновской тюрьме (Киев) по обвинению в революционной пропаганде среди крестьян Киевской губернии. После освобождения перешел на нелегальное положение и вошел в группу «Свобода или смерть», образовавшуюся внутри «Земли и воли». Затем стал членом Исполнительного Комитета «Народной воли». Являясь «главным техником» организации, участвовал в подготовке покушений на Александра II. 17 марта 1881 г. арестован и приговорен к смертной казни через повешение. В период следствия и подготовки к процессу Кибальчич не интересовался судебным разбирательством, а спешно записывал — в том числе и на стенах своей камеры — проект летательного аппарата, над которым он размышлял в течение предыдущих нескольких лет. Идея Кибальчича заключалась в использовании взрывчатых веществ для создания реактивной силы. Несмотря на его просьбу, власти по политическим мотивам не передали проект на рассмотрение ученым. О существовании проекта стало известно лишь после революции 1917 г. Фактически реактивный летательный аппарат Кибальчича мог применяться для полетов как в воздушном, так и в безвоздушном пространстве (космосе).
[XLI] Исаев Григорий Прокофьевич (Порфирьевич) (1857—1886) — российский революционер-народник. До 12 лет воспитывался в сиротском доме, благодаря выдающимся способностям окончил гимназию, учился в Петербургском университете (1876—1878) и Медико-хирургической академии (с 1878 г.). Весной 1879 г. вступил в образовавшуюся внутри «Земли и воли» боевую группу «Победа или смерть!», летом 1879 г. — в «Народную волю». Член Исполнительного Комитета «Народной воли». Один из основных «техников» «Народной воли»: готовил мины и динамитные снаряды, участвовал в подготовке покушений на Александра II в Одессе, под Москвой и в Петербурге (включая взрыв в Зимнем дворце). Арестован 1 апреля 1881 г. На «процессе 20-ти» приговорен к смертной казни, замененной по конфирмации бессрочной каторгой (подробнее см.: Якимова А.В. Процесс двадцати народовольцев). В тюрьме заболел туберкулезом легких, но отказался от предложения Судейкина купить свободу путем предательства. Умер в Шлиссельбургской крепости.
[XLII] Терентьева Людмила Дементьевна (1862—1883) — русская революционерка-народоволка. Дочь учителя народного училища. Окончила одесскую Мариинскую женскую гимназию в 1878 г. Тогда же вступила в «Народную волю», поручения которой выполняла и раньше. В 1879 г. принимала участие в экспроприации денежных средств для партийных нужд из херсонского казначейства при помощи подкопа. В 1880 г. работала в типографии «Народной воли». Арестована 2 мая 1881 г. в Петербурге. Содержалась в Петропавловской крепости. Судилась по «процессу 20-ти», приговорена к лишению всех прав состояния и каторжным работам на заводах сроком на 20 лет. Должна была отбывать наказание на Карийской каторге, однако накануне отправки в Сибирь скоропостижно скончалась в Петропавловской крепости (возможно, была отравлена).
[XLIII] Тихомиров Лев Александрович (1852—1923) — русский общественный деятель, сначала — народник, народоволец, затем — ренегат, монархист. В 1872—1873 гг. — член организации «чайковцев», вел пропаганду среди рабочих. В 1873 г. арестован, был подсудимым на «процессе 193-х». С 1878 г. — член центра «Земли и воли», с 1879 г. — агент Исполнительного Комитета «Народной воли», член Распорядительной комиссии и редакции «Народной воли». После казни Александра II уехал за границу, опасаясь ареста. Издавал в эмиграции (вместе с П.Л. Лавровым) «Вестник Народной воли». В 1888 г. публично отрекся от революционных взглядов, испросил помилования у царя и вернулся в Россию. Стал активным монархическо-охранительным публицистом, сотрудником «Московских ведомостей» и «Русского обозрения». В 1907 г. назначен на должность члена совета Главного управления по делам печати. Был советником П. Столыпина. Получил в 1909 г. от Столыпина в награду «Московские ведомости», редактором которых был до 1913 г. С 1913 г. и до конца жизни жил в Сергиевом Посаде, где сочинял произведения религиозно-мистического характера. После 1917 г. никаким репрессиям не подвергался.
[XLIV] Оловенникова Мария Николаевна (Ошанина — по фамилии первого мужа, Баранникова — по настоящей фамилии второго мужа, Кошурникова — по конспиративной фамилии второго мужа, Марина Никаноровна Полонская — в эмиграции) (1852—1898) — русская революционерка, член Исполнительного Комитета «Народной воли». Из семьи состоятельного помещика. Участвовала в кружке П.Г. Заичневского (г. Орел). Окончила фельдшерские курсы в Петербурге. В 1878 г. примкнула к организации «Земля и воля», пыталась организовать поселение из революционеров среди крестьян Воронежской губернии для пропагандистской работы. Участвовала в Липецком съезде (1879), основавшем «Народную волю». В феврале 1880 г. переехала в Москву, где руководила местной народовольческой группой. Избежала ареста и в апреле 1882 г., будучи тяжело больной, уехала из Москвы за границу для лечения и с мая 1882 г. жила в Париже. В 1883—1886 гг. — секретарь редакции журнала «Вестник “Народной воли”», в 1890-х гг. принимала участие в деятельности «Группы старых народовольцев». С 1896 г. на почве резкого ухудшения здоровья и тяжелых переживаний о судьбе заключенных товарищей у Оловенниковой развилось острое нервно-психическое расстройство. Была госпитализирована в лечебницу для душевнобольных, где заболела воспалением легких и скончалась. Похоронена в Париже.
[XLV] Убийство прокурора Стрельникова в Одессе 18 марта 1882 г. — акция возмездия, проведенная «Народной волей». Генерал-майор и киевский военный окружной прокурор В.С. Стрельников (1838—1882), известный как «палач Юга России», «сатрап Малороссии и Новороссии», «прокурор-паук», «Торквемада деспотизма», получил чрезвычайные полномочия для искоренения «крамолы» в Юго-Западном и Южном краях империи. Прославился жестокостью, доходившей до садизма (например, при казни в 1879 г. В.А. Осинского, Л.К. Брандтнера и В.А. Свириденко вызвал оркестр и заставил его играть «Камаринскую»). Запугивал суды и добивался вынесения несообразно жестоких приговоров. Прибегал к подлогам, издевался над арестованными и их родственниками, развернул массовые аресты и суды над людьми, не имевшими отношения к революционному движению. Ненавидел студентов и евреев. В.А. Осинский перед смертью завещал товарищам отомстить за себя. Казнь Стрельникова осуществлена Н.А. Желваковым и С.Н. Халтуриным (см. комментарии XLVI, XLVII).
[XLVI] Халтурин Степан Николаевич (1857—1882) — выдающийся русский революционер. Из крестьян Вятской губернии, столяр-краснодеревщик. В 1878 г. основал и вскоре возглавил Северный союз русских рабочих, вторую (после Южно-российского рабочего союза) подпольную революционную пролетарскую организацию. С 1876 г. — член народнических кружков, вел пропаганду среди рабочих Петербурга. Участник Казанской демонстрации 1876 г. С 1879 г. — член «Народной воли», с 1881 г. — член Исполнительного Комитета «Народной воли». 5 февраля 1880 г. произвел знаменитый взрыв бомбы в Зимнем дворце в попытке убить Александра II (подробнее см.: Прокофьев В.А. Взрыв в Зимнем дворце). В 1882 г. пытался восстановить в Одессе Южно-российский рабочий союз. 18 марта 1882 г. помогал Н.А. Желвакову осуществить казнь прокурора Стрельникова (см. комментарий LV). 22 марта 1882 г. казнен неопознанным.
[XLVII] Желваков Николай Алексеевич (1860—1882) — русский революционер-народоволец. Из рабочих (токарь и переплетчик), с 1880 г. — студент Петербургского университета. С 1880 г. — член «Народной воли», в 1881 г. вел пропаганду среди рабочих. 18 марта 1882 г. застрелил в Одессе на Приморском бульваре прокурора Стрельникова, схвачен, после ускоренной судебной процедуры повешен неопознанным 22 марта 1882 г. (подробнее см.: Желвакова И. Он успел стать только героем).
[XLVIII] Ст. 249 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных — статья о «бунте против Верховной власти». Предусматривала в качестве наказания лишение всех прав состояния и смертную казнь.
[XLIX] «Процесс 50-ти» (официальное название «Дело о разных лицах, обвиняемых в государственном преступлении по составлению противозаконного сообщества и распространению преступных сочинений») — судебное дело народников-пропагандистов, разбиравшееся весной 1877 г. в особом присутствии Правительствующего сената. Главное обвинение — участие в «тайном сообществе, задавшемся целью ниспровержения существующего порядка». Подсудимые принадлежали к «Всероссийской социально-революционной организации», созданной из группы народников-«кавказцев» (И.С. Джабадари, А.К. Цицианов, М.Н. Чикоидзе и другие выходцы из Тифлиса) и кружка «Фричей» — российских студенток в Цюрихе (С.И. Бардина, сестры В.Н. и Л.Н. Фигнер, сестер В.С. и О.С. Любатович и др.); вели революционную пропаганду среди рабочих разных городов Центральной России, для чего устраивались работать на предприятия. Перед началом процесса при помощи адвокатов народники смогли договориться о единой линии поведения на суде. В результате все подсудимые не признали себя членами какой-либо организации, ни один из них не стал сотрудничать со следствием и судом, никто не просил снисхождения и помилования. Адвокаты — B.Д. Спасович, Г.В. Бардовский, А.А. Ольхин, А.Л. Боровиковский, В.Н. Герард и др. — успешно разоблачали свидетелей обвинения. Среди обвиняемых было 14 рабочих, 16 женщин. Речи рабочего Петра Алексеева и Софьи Бардиной стали первыми программными выступлениями революционеров на суде, были переданы на волю и использованы в пропаганде. Большинство обвиняемых были отправлены на каторгу или сосланы в Сибирь. Главным последствием процесса стал переход народников от пропаганды к политической борьбе с самодержавием.

Опубликовано в книге: «Народная Воля» перед царским судом. М.: Издательство Общества политкаторжан, 1930.

Комментарии Александра Тарасова и Романа Водченко.

Александр Васильевич Прибылёв (1857—1936) — русский революционер, врач-бактериолог. Родился в Пермской губернии в семье протоиерея. Учился в Ветеринарном институте в Казани, затем в Медико-хирургической академии в Петербурге, изучал одновременно ветеринарию и медицину (получил диплом ветеринарного врача, но медицинское образование завершить не успел: был арестован на пятом курсе).

С 1877 года — в студенческих народнических кружках, в 1878 году арестован за участие в студенческих беспорядках, с 1880 года — член «Народной воли», совместно с С. Удинцевым создал студенческий народовольческий кружок, распространял партийную литературу, был причастен к неудачной попытке покушения на инспектора Петербургского охранного отделения полковника Г.П. Судейкина (начало 1882 года). Организатор динамитной мастерской в 1882 году.

Арестован в ночь на 5 июня 1882 года. На «процессе 17-ти» приговорен к лишению всех прав состояния и к 15 годам каторжных работ. Отбывал на Каре, в Нижне-Карийской тюрьме, где, помимо прочего, оказывал заключенным медицинскую помощь. Участвовал в коллективных протестах и голодовках, включая Карийскую трагедию (12 ноября 1889 года в составе 16 политзаключенных мужской тюрьмы принял яд в знак протеста против порки политзаключенной Н.К. Сигиды, но выжил).

В 1891 году вышел на поселение (срок каторги был сокращен по коронационному манифесту) — сначала в карауле Мангут Забайкальского округа (на границе с Монголией), затем — в селе Усть-Илимское, затем — на Илимских золотых приисках.

С 1881 года был женат на народоволке Р.Л. Гроссман, также осужденной на «процессе 17-ти» (четыре года каторжных работ, отбывала на Каре). В 1894 году Прибылёв и Гроссман развелись, и Прибылёв женился на народоволке А.П. Корбе, также осужденной на «процессе 17-ти» (20 лет каторги с сокращением срока до 13 лет 4 месяцев, отбывала на Каре).

В 1896 году причислен к медицинскому обществу Читы с правом заниматься врачебной практикой. С 1897 года жил в станице Сретенской Забайкальской области, работал агентом «Товарищества Амурского пароходства».

В 1904 году получил право вернуться из Сибири, выехал в Одессу, вступил в партию эсеров. В конце 1904 года стал членом Центрального бюро Партии социалистов-революционеров и представителем ЦБ при областном и местном комитетах партии. Во время Первой русской революции находился в Москве, вел партийную работу. В 1909 году арестован и в административном порядке выслан на пять лет в Енисейскую губернию.

Помещен в Минусинске, где занялся теоретической и практической бактериологией. В 1911 году скрылся за границу, где получил диплом врача-бактериолога. В 1914 году вернулся в Россию, доотбыл срок ссылки в Енисейской губернии. В 1916 году вернулся в Европейскую Россию, служил врачом на Западном фронте, затем работал в бактериологическом институте в Петрограде.

После Февральской революции — заведующий канцелярией Министерства земледелия (при министре В.М. Чернове в правительстве А.Ф. Керенского). После Октябрьской революции — в Екатеринбурге, заведующий городской санитарно-бактериологической лабораторией.

13 августа 1918 года назначен управляющим земледелием и государственными имуществами (то есть министром) во Временном областном правительстве Урала (ВОПУ). В связи с ликвидацией Колчаком ВОПУ в ноябре 1918 года отставлен от должности. В августе 1919 года выехал в Сибирь, работал врачом.

После разгрома Колчака поселился в Петрограде, был активным членом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, занимался историко-революционной работой. В 1930-е годы неоднократно ходатайствовал за подвергшихся сталинским репрессиям.

В середине августа 1936 года, за две недели до смерти, чудом избежал ареста по обвинению в «контрреволюционной эсеровской деятельности»: его жена А.П. Корба легла на пол у входной двери в комнату, где находился больной Прибылёв, и отказалась впустить сотрудников НКВД. Попытка ареста повторена не была. Умер в Ленинграде, похоронен на Волковом кладбище.

Александр Прибылёв

Процесс семнадцати[1]

(28 марта — 3 апреля 1883 года)[I]

Примечания автора

Комментарии

Процесс семнадцати^[1]

(28 марта — 3 апреля 1883 года)^[I]