«Такого не бывает», — категорически утверждал старый еврей, замерев при виде жирафа в зоопарке. Думаю, что-то вроде этого ощущали, по нарастающей, сотни научных работников и студентов, собравшихся несколько месяцев назад в Актовом зале Института философии РАН на встречу с президентом Боливарианской Республики Венесуэлы Уго Чавесом. В каком-то смысле полуторачасовое выступление лидера южноамериканской страны стало событием историческим. Не для Венесуэлы, конечно. Для нас.
Уже несколько лет во многих регионах планеты звучит девиз «Другой мир возможен!». Он мобилизует мужчин, женщин, молодежь XXI века на борьбу против рыночного и имперского фундаментализма, против неолиберальной глобализации и увековечения расколов человечества, за социальную справедливость и предотвращение экологической катастрофы. Сегодня, через 15 лет после объявления о «конце истории», счет сторонников — да и противников — этого «другого мира» идет уже на десятки и сотни миллионов. Их представители недавно в пятый раз собрались на мировой Социальный форум в Порту Алегри — столице бразильского Юга. Но по целому ряду причин, глубоких и мелких, обсуждение которых заняло бы не один номер журнала, российское общество, вопреки почти двухвековой традиции, оказалось, по существу, — или почти — вне реального поля этой конфронтации альтернатив мироустройства будущего. За пределами анклава одной-двух тысяч энтузиастов оказалось отгороженным (отдельное и особое «спасибо» нашим СМИ) даже от реального знания о происходящем, не говоря уже об участии в нем.
И вот на этом-то фоне, в Актовом зале одного из ведущих гуманитарных институтов «выпавшей из истории» (Стругацкие) страны многие из сотен присутствовавших впервые услышали голос (да к тому же живой, очень живой) того вроде бы и не существующего «другого мира» (не путать в данном случае с «третьим миром»). Узнали о его подлинных ценностях, целях и критериях, о практике его борьбы и обновления, о его логике, альтернативной господствующей.
Узнали от одного из глашатаев этой глобальной борьбы (такие выступления с редкой силой выявляют всю меру идиотства, заложенную в категории «антиглобализация»). От руководителя страны, где неоимперский бушистский проект потерпел свое первое поражение в 2002-2004 годах; страны, которая стала ныне своеобразным (левым) ориентиром для широкого демократического и освободительного процесса мирового Юга. В этом, редком и плодотворном (судя по реакции публики, особенно ее молодежной части), контакте отечественной общественности с глобальной альтернативной тенденцией и видится универсальное значение неожиданной встречи в Институте философии (науки, которая, как напомнил Уго Чавес, призвана изменять мир, а не только объяснять его). Необычной, многочасовой беседы, которая — кто знает — быть может, хоть слегка расшатает ту броню самодовольной или, чаще, самоутешительной уверенности насчет того, что «иного не дано!». Уверенности, последним оплотом которой в современном мире выступают, по-видимому, европейские страны, еще недавно объявлявшие себя социалистическими...
Все, о чем — и как — говорил Уго Чавес, звучало обращением к единомышленникам, к со-чувствующим. Не к манкуртам. Наверное, по отношению к той аудитории это было в определенной мере оправдано. Недаром закончилась встреча в углу зала, где президент пел вместе с нашей «Гренадой» революционные песни своей «большой родины»...
И все же, отталкиваясь от реального, сегодняшнего сознания большинства — «Левада-Центр» не даст соврать, — напрашивается несколько иное название доклада заморского гостя. Что-то вроде «Слушай, сегодняшняя Россия!» или «Слушайте те, кто вчера штурмовал небо!».
Кива Майданик
В 1992-1997 годы в Венесуэле происходили постоянные народные волнения, которые, к счастью, закончились мирно. После освобождения из длительного тюремного заключения мы с товарищами получили поддержку других патриотически настроенных сил в нашей стране. Это позволило нам успешно выступить на местных и парламентских выборах 1998 года и затем завершить данный этап нашей борьбы, выиграв в декабре того же года президентские выборы. Выиграли их для того, чтобы начать в стране революцию. Некоторые считают, что на современном этапе истории революция — анахронизм. Но мы уверены, что именно сейчас, именно на нынешнем этапе истории, необходимо говорить о революции — с тем чтобы радикально изменить теперешний мир.
Итак, в Венесуэле началась мирная демократическая боливарианская революция. После победы на выборах мы немедленно приступили к формированию народной власти в рамках демократической законности. Посредством народного голосования была избрана Национальная ассамблея, приступившая к разработке проекта Конституции, который затем был представлен на всенародное обсуждение, и 15 декабря 1999 года, пять лет назад, Конституция была принята. В тот самый день, когда народ проголосовал за новый Основной закон, были распущены старая Национальная ассамблея, старый Верховный суд. А я выступил с заявлением о необходимости провести и новые выборы президента страны — в соответствии с новой Конституцией.
В стране стала нарастать политическая напряженность, связанная с распадом старого режима и одновременным рождением новой системы. Антонио Грамши пророчески говорил в свое время, что большие исторические кризисы случаются тогда, когда что-то старое умирает и никак не умрет, а что-то новое рождается и никак не родится. Именно такая ситуация складывалась в конце 1990-х годов в Венесуэле.
Новое правительство утвердило законы, которые позволяли на практике применять Конституцию. Эти законы способствовали скорейшей социально-экономической и общественно-политической трансформации общества: речь шла о принципиально новой государственной политике. К концу ХХ века Венесуэла была страной, 80 процентов населения которой жило в ситуации крайней бедности. И это несмотря на то, что наша страна, приступившая к добыче нефти в самом начале ХХ века, продавала ее в течение всего этого времени в огромных объемах. Венесуэла, которая когда-то первой на Латиноамериканском континенте подняла знамя антиколониальной освободительной борьбы, оказалась к концу минувшего столетия страной с невероятно высокой степенью эксплуатации и подавления народа.
Мы поняли, что олигархия Венесуэлы, как и олигархии всех других стран, говорит о демократии лишь тогда, когда эта демократия обеспечивает ее привилегированное положение в обществе, а не тогда, когда она обеспечивает благосостояние народа. Средства массовой информации кричали о демократии и свободе слова — но только тогда, когда эта свобода гарантировала их хозяевам значительные привилегии. Подобные псевдодемократические принципы проповедовала практически вся экономическая элита. А официальных профсоюзных лидеров демократия интересовала лишь постольку, поскольку позволяла торговать интересами своих рядовых членов.
Но самое чудовищное лицемерие демонстрировало в этом плане правительство США, также много рассуждающее о демократии. На самом деле демократия нужна Вашингтону только тогда, когда она обеспечивает его интересы. Когда же появляется народ, который поднимается и хочет сбросить с себя оковы, когда этот народ обретает правительство, которое борется за его интересы, то этот народ и это правительство начинают подвергаться нападкам и атакам. Конечно, «во имя демократии». Так случилось и в Венесуэле. Соединенные Штаты поддерживали, направляли и финансировали политиков, которым был безразличен собственный народ, тех, кто жил и процветал, не имея корней в родной стране. Более того, США напрямую руководили их действиями. И кое-чего достигли: они нанесли нам жестокий удар в апреле 2002 года. Удар, направленный против нашего правительства и нашего народа.
Американские военные суда вошли в венесуэльские воды, их самолеты показались в воздушном пространстве Венесуэлы. Американские военные советники действовали в структурах государственного управления, американские технологии «прослушки» были установлены в наших телефонах. Таким образом, политические деятели и структуры США выступали в качестве полноценных участников военного переворота в Венесуэле.
Все это — вечная история. Симон Боливар, наш великий Освободитель, сказал еще в 1828 году, хочу особо подчеркнуть дату — еще в 1828 году(!): «США, похоже, предназначены самой судьбой, чтобы нести в Латинскую Америку нищету во имя свободы».
И вот, почти 200 лет спустя, мы оказались именно в такой ситуации. Пророчество Боливара продолжало сбываться. Над нами постоянно висела и висит угроза со стороны США. В 2002 году им удался государственный переворот, и их люди сумели натворить за несколько часов немало бед. Путчисты распустили Верховный суд, Конгресс, Национальную ассамблею, поместили в тюрьму президента и нескольких министров. Они сделали все, для того чтобы растоптать принятую народом Конституцию. В Вашингтоне первыми зааплодировали установлению нового режима в Венесуэле, осуждая законно избранного президента, который находился в тюрьме. Одновременно МВФ предлагал любые деньги, для того чтобы «восстановить свободу» в Венесуэле. Вечная история...
Подобное произошло и в Чили в 1973 году. Только в Венесуэле США ждал сюрприз. С одной стороны, миллионы венесуэльцев вышли на улицу, неся вместо оружия текст венесуэльской Конституции — народной Конституции. С другой — участники военного переворота рассчитывали, что венесуэльские солдаты, а я считаю себя одним из них, потопят венесуэльский народ в крови на улицах, на которые он вышел. И приказали им открыть огонь... Говорю и сейчас об этом с большим волнением...
На наших улицах ни одна винтовка не выстрелила ни в одного венесуэльца. Напротив, оружейные стволы развернулись в противоположную сторону — против участников военного переворота, генералов и олигархов. Солдаты побратались с народом и смели с лица земли тиранию, которая оказалась самой мимолетной, самой короткой на нашей земле за всю ее историю: она просуществовала всего 47 часов. Американские военные суда были вынуждены повернуть и отплыть восвояси, самолеты — улететь, а венесуэльский народ с Конституцией в руках снова стал хозяином своей страны.
На днях мне довелось побывать в Мадриде и встретиться там с группой интеллигенции. После встречи ко мне подошел один человек. «Господин президент, я — чилиец, — сказал он. — 11 сентября 1973 года я находился во дворце Ла Монеда, так как был советником президента Альенде. Я видел, как погибал мой президент. Альенде не был солдатом, он был интеллигентом, который надел солдатскую каску и взял в руки автомат, подаренный ему Фиделем Кастро. Альенде совершил самоубийство потому, что не добился поддержки ни одного из полков чилийских войск. И это — грустная реальность. Даже солдаты его личной охраны в тот день предали президента».
В Венесуэле около ста мятежных генералов и адмиралов, участников военного переворота, пытались добиться поддержки армии. Но ни один полк не поддержал их. Мы говорим сейчас, что революция, которая произошла в начале 1970-х годов в Чили, была мирной, демократической и социалистической, но она была безоружной. Венесуэльская боливарианская революция, являясь мирной и демократической, была не безоружной, но вооруженной. Поэтому-то нам и удалось покончить с военным переворотом, а затем выстоять в условиях экономического и политического саботажа, который продолжался не только в течение всего 2002 года, но и на протяжении значительной части 2003-го. Мы не дали США осуществить свои планы и навязать членам Организации американских государств документ с осуждением нашей политики.
А затем, отстояв свою революцию, мы организовали всенародный референдум, чтобы определиться, должен ли президент Чавес продолжать работать в этой должности. И, вопреки агрессивной оппозиции СМИ как внутри страны, так и за ее пределами, 60 процентов населения сказало на референдуме: «Чавес не должен уходить!» Еще через два месяца, в октябре, в стране прошли выборы губернаторов и мэров, и мы победили в 20 округах из 22-х и почти во всех крупных городах Венесуэлы. Опять-таки несмотря на саботаж СМИ.
НА САМОМ ДЕЛЕ НАРОД ВЕНЕСУЭЛЫ проголосовал не лично за меня — президента Чавеса, он сделал свой выбор в пользу альтернативного пути развития. Венесуэльский народ выбрал свой сценарий, противопоставив его неолиберальной «глобализационной» модели Вашингтона. Что же это за сценарий? Я обрисую его в общих чертах.
Неолиберализм утверждает, что роль государства в процессе экономического развития нужно свести к минимуму, чтобы дать возможность глобализированной экономике развиваться по своим свободным законам. По венесуэльскому же сценарию, наоборот, политику необходимо ставить во главу угла и ни в коем случае не ослаблять государство. Мы не должны подчиняться исключительно законам рыночной экономики и свободного рынка. Государство не должно уходить из экономики — оно обязано определять приоритеты, направлять основные проекты, руководить страной, чтобы создать общество справедливости и социального равенства. И в рамках этого нового курса правительству отводится особая роль. Оно должно работать в соответствии с Конституцией и другими законами страны, но ни в коем случае не должно отказываться от своей руководящей роли.
В экономической сфере наше видение альтернативного сценария таково. Мы должны пойти по новому пути, который неизбежно будет трудным, извилистым, возможно, и долгим, но он может быть только альтернативным капитализму. Речь идет о создании социально ориентированной экономики, которая должна быть гуманной и справедливой. Новая экономика должна распределять национальные богатства на благо всех граждан страны.
В социальной сфере мы должны, обязаны проводить такую политику, которая объединила бы народ, создала единое государство с равными правами для всех его граждан.
Главная задача международной политики Венесуэлы соответствует нашим приоритетам в экономике и общественной жизни, и задача эта — борьба за создание многополярного мира. Наш нынешний визит в Россию как раз проходит под этим лозунгом. Однополярный мир, который сейчас создается и создавался все последние годы, для нас пагубен. В мире не может быть равновесия и гармонии, когда существует только один очаг, один полюс власти. Еще Симон Боливар говорил, что во Вселенной следует искать равновесия.
С этой целью мы и отправились в Европу. Мы нуждаемся в объединенной и сильной Европе — альтернативном полюсе власти. Россия также может сыграть в этом очень важную роль. Нам нужна объединенная и сильная Азия. Нам нужна окрепшая и вновь объединенная Африка. А на Американском континенте, который состоит из двух Америк, нам нужно существование двух полюсов власти — в Северной и Южной Америках. Этим и объясняется маршрут моего нынешнего мирового турне: Мадрид, Триполи, Россия, Ближний Восток, Тегеран, Аргентина, Бразилия.
Нам нужен новый мир, мир, в котором будет существовать равновесие. Нам нужна планета, которая будет жить в мире и гармонии. А неолиберальную модель необходимо разрушить. Она должна стать, и остаться, перевернутой страницей истории.
Я думаю, что мы сейчас находимся в начале нового этапа развития. Доказательством этого служит нынешняя, новая карта мира. На американском материке всего лишь два года назад мы были, пожалуй, одинокими в своей борьбе (я говорю о руководителях и правительствах наших стран). А сегодня к власти пришли левые силы: Лула — в Бразилии, Нестор Киршнер — в Аргентине, Табаре Васкес — в Уругвае. Они создают новую геополитическую карту латиноамериканского Юга. Тысячи и десятки тысяч людей по всему континенту поднимаются сейчас на борьбу. Они хотят создать новый мир, новую, альтернативную экономику. Они хотят жить в мире, где будет больше справедливости. Они хотят видеть Латинскую Америку обновленной.
И в Европе (только что мы были в Испании) виден новый блеск в глазах людей, чувствуется их новое отношение к жизни, заметны новые надежды. Европа должна сыграть свою роль в построении нового мира. Испанцы — народ Сервантеса и Гарсиа Лорки — поднялись вместе с другими народами Европы на борьбу против однополярного мира. Роль Европы в этом плане очень велика. И великая Россия должна сыграть свою особую роль в построении многополярного мира. В Индии также начались очень интересные процессы. Новые правительства, которые проводят социально ориентированную, прогрессивную, направленную на благополучие всех своих граждан политику, появляются сегодня в разных уголках нашей планеты.
Недавно кто-то, говоря о неолиберализме и развенчивая ложь и несправедливость навязываемых им порядков, сказал: «Неолиберализм обещает нам экономическое развитие и макроэкономический баланс. Но практическое применение его идей, наоборот, разрушает макроэкономическое равновесие и вызывает бедность, нищету и проблемы в странах, где применяются его рецепты». Действительно, неолиберализм обещает нам «экономику с человеческим лицом», а на самом деле увеличивает нищету людей и бедность народов. Счет идет на миллионы, и происходит это именно в тех странах, где неукоснительно проводились в жизнь неолиберальные реформы. Неолиберализм обещал нам укрепить демократию. На деле он-то как раз и вызывает дестабилизацию демократии.
Пример тому — Аргентина. Трудно найти на нашей планете другую страну, где так точно и так последовательно применялись бы неолиберальные формулы. Я напомню вам фразу Эдуардо Дуальде. Этот аргентинский президент, который «получил» страну в период кризиса, сказал: «Аргентину утопили». Среди прочих глупостей, совершенных в этой стране, там был применен так называемый закон валютного паритета, когда национальную валюту приравняли к доллару США по курсу один к одному. И стоимость жизни сразу же взлетела до небес. Вы только подумайте: чем была Аргентина с конца XIX века? Настоящей житницей мира! Она поставляла пшеницу на все континенты. И эту житницу мира неолиберализм довел до полного истощения! Вчера еще небедные люди превратились в нищих, ищущих себе еду в мусорных баках. Что уж говорить о бедняках. У государства сейчас такой долг, который можно назвать неоплатным. Как сказал Фидель Кастро, — «вечный долг» [Игра слов: «внешний долг» по-испански — «deuda externa»; Фидель же говорит о «deuda eterna» («вечный долг») — Прим. пер.]. В Аргентине приватизировали буквально все. В итоге небольшая группа людей стала супербогатой, а остальные еле влачат существование. Таков пример «успешной» неолиберальной реформы! Счастливый «конец истории» по Вашингтону, обернувшийся трагедией целого народа. Это — сценарий неолиберализма, сценарий глобализации. Это сценарий, который ведет нас в ад.
МЫ СМОГЛИ ОСТАНОВИТЬ реализацию такого же сценария в Венесуэле только посредством революции. Революция позволила нам реально овладеть нашей нефтяной промышленностью, которой до этого руководили из Вашингтона. Контроль над нефтяной промышленностью позволяет нам реализовывать экономические и социальные проекты.
Приведу только один пример. Раньше счета нашей ведущей нефтяной компании были секретными, и никто не мог точно знать, сколько именно денег она получает и куда они идут. Но мы взяли в свои руки эту компанию, распрощавшись с 17 тысячами технократов, которые оказались саботажниками. И вот благодаря этим усилиям, благодаря тому, что мы контролируем теперь государственную нефтяную промышленность, ее доходы и расходы, нам удалось только за 2004 год направить на социальные нужды страны дополнительно 4 миллиарда долларов. Соединив это с демократией, которую мы называем демократией участия народа, мы добились почти чудодейственных результатов, которых невозможно было бы достичь в рамках неолиберального проекта. Это стало возможным только благодаря освобождению от диктатуры неолиберальной модели.
О каких успехах я говорю? Возьмем, к примеру, сферу образования. При бесценном содействии Кубинской революции, лично Фиделя Кастро, кубинского народа, при опоре на кубинский опыт мы, объединив усилия, взялись за ликвидацию массовой неграмотности по всей стране. Только вдумайтесь в эти цифры. При переписи населения в 2000 году оказалось, что в Венесуэле живет 1 миллион 300 тысяч безграмотных. Это при том, что всего в Венесуэле насчитывается 25 миллионов жителей. За последние 15 лет мы никогда не превышали годовой показатель в 10-15 тысяч человек, получивших навыки грамотности. Мы назвали свой план «миссия Робинзона». С помощью свыше 100 тысяч добровольцев миллионы книг и тетрадей, телевизоров и видеомагнитофонов со специально записанными видеокассетами поднимались на горные хребты. Сотни маленьких дизельных электростанций доставлялись на лодках по рекам в отдаленные малодоступные места, где живут племена индейцев и где никогда не было электричества, подведенного из централизованной сети. Мы обещали, что ликвидируем безграмотность миллиона человек за один год. Кто-то, правда, полагал, что Чавес сошел с ума, поскольку это казалось невозможным. Но мы добились за один год поставленной цели — ликвидировали безграмотность 1 миллиона 300 тысяч человек.
Речь идет о пожилых людях и стариках, которым подчас 100 и более лет, о детях и об индейцах — коренном населении нашего континента, о жителях самых бедных кварталов, о тех, у кого даже не было надежды получить хоть какое-то образование. По всей стране сегодня зажигаются огоньки знаний. У нас есть стратегический лозунг. Если мы хотим покончить с бедностью, надо дать бедным знания и власть. А главная власть — это власть знаний.
В области здравоохранения мы тоже добились прорыва. С участием медсестер, фельдшеров, семейных врачей за последний год мы практически совершили чудо. До нас венесуэльское здравоохранение было почти полностью частным, системы национального здравоохранения не существовало. Сегодня же основная миссия здравоохранения называется «Внутрь квартала». Тысячи врачей направились в самые бедные районы, а также на склоны гор - повсюду, где живут люди, чтобы помочь им поддерживать свое здоровье. У врачей есть достаточный запас лекарств; сегодня мы организуем около тысячи мини-лабораторий, чтобы на местах проводить лабораторные анализы и исследования — рентген, эндоскопию и т. д. Мы устанавливаем эти переносные лаборатории в самых бедных районах страны. Это позволит предоставлять медицинскую помощь на дому практически 15 миллионам венесуэльцев (из 25 миллионов). Должен признать: эти цифры настолько удивительны, что в них трудно поверить. Но лишь в одном 2004 году нам удалось, благодаря национальной системе здравоохранения, оказать помощь в 120 миллионах случаев.
Недавно мы выделили миллиард долларов на программу жилищного строительства для народа. Кроме того, за последние годы предоставлено около двух миллионов гектаров земли крестьянам, которые раньше не имели собственности. Мы издали закон о так называемом микрофинансировании и с этой целью создали специальные банки — Банк микрофинансирования и Банк женщины, через которые и оказываем финансовую помощь. Мы выдали сотни миллионов кредитов, особенно бедным людям. При этом многим из бедняков мы даем беспроцентные кредиты, чтобы они могли таким образом решить свои самые насущные нужды.
В этом году мы приступили к реализации нового плана, который получил название «Образование, дающее работу, и работа, которая дает образование». Мы организовали курсы практических знаний для людей, желающих получить рабочие специальности — такие, как слесарь, столяр, электрик и т. д. И мы уже подошли к цифре 500 тысяч человек, вовлеченных в этот проект. Думаю, никогда в Венесуэле ничего подобного не происходило. У многих не было даже денег, для того чтобы досыта наесться, не говоря уже о том, чтобы учиться. Ну как, например, женщина, имеющая четверых детей, может оставить их и пойти учиться на курсах? Она не может этого сделать, даже если бы очень хотела. Мы же приняли программу, которую называем интенсивной и которая предусматривает выдачу стипендий и пособий тем, кто хочет учиться, — 100 долларов в месяц. Сегодня уже 200 тысяч человек получают пособия и стипендии в рамках этой программы.
Откуда мы взяли на это деньги? Все дело в том, что деньги в стране были, только они либо «уходили» из нее, либо оседали на счетах некоторых частных лиц, но до народа не доходили. Мы просто «забрали» эти деньги благодаря тому, что смогли спасти и взять под контроль государственные предприятия. Какую политику проводит неолиберализм в отношении государственных предприятий? Ослаблять их, создавать условия, невыносимые для их существования, организовывать акты саботажа и в конечном итоге доводить предприятия до банкротства. А затем, под предлогом «врожденной неэффективности», приватизируется вся государственная собственность. В результате из страны изымаются колоссальные средства, что ведет к ослаблению ее финансового баланса, росту безработицы и т. п. Придя к власти, мы прекратили процесс приватизации и сегодня можем сказать, что все государственные предприятия у нас работают прекрасно. Мы создали мощную корпорацию, в которую входит ряд предприятий, занимающихся производством железа, стали, алюминия, бокситов, золота, древесины, электроэнергии — отраслей промышленности, которые прежде активно приватизировались под диктовку американских советников. Так вот, в прошлом году в Венесуэле была зафиксирована рекордная добыча железа, стали, алюминия, что стало возможным благодаря эффективному управлению государственными предприятиями...
...В Венесуэле тоже есть советники из США. Но это советники совсем иного рода. В США у нас много друзей — это земля Мартина Лютера Кинга, родина многих выдающихся творческих людей — поэтов, писателей, певцов. Мы всегда говорили, что любим американский народ. И когда-нибудь и этот народ присоединится к рассвету всей планеты.
Многие называют меня ненормальным, сумасшедшим. А я говорю, что сумасшедшие те, кто следует модели неолиберализма. Они даже не отдают себе отчета в том, что разрушают саму жизнь на планете, эксплуатируя людей и богатства, которые принадлежат всем. Озоновый слой продолжает разрушаться, началось таяние ледников в Северном полушарии. Температура на планете поднимается, создавая угрозу климату...
На Марсе недавно обнаружили какие-то остатки пара, который раньше был водой. Можно предположить, что когда-то и на Марсе существовала цивилизация. Марс очень похож на Землю. У него даже скорости вращения вокруг Солнца и вокруг своей оси схожи с земной. Так вот, недавно я с лупой рассматривал фотографию мертвой планеты, которую послал американский аппарат с Марса. И мне показалось [смеется], что на одной из марсианских скал я различил три буковки: МВФ.
Если говорить серьезно, то никто не имеет права лишать полноценной жизни на Земле молодых людей, их детей, их внуков — наши будущие поколения. По-моему, это хороший повод, чтобы пофилософствовать.
Сегодня мы с нашим послом ехали по Москве, и я его спросил: «Там под снегом стоит памятник — кто это?» «Это Карл Маркс», — ответил посол. В ту пору, когда Карл Маркс и Фридрих Энгельс написали в своем «Манифесте коммунистической партии»: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», Маркс говорил, что до сих пор философы лишь объясняли мир, а дело в том, чтобы научиться его изменять. Философия должна быть активной. Идеи Маркса и его философия не умрут никогда.
Но та философия, те идеи, которые сегодня выдвигает американский или вообще глобальный неолиберализм, должны умереть! Так подтолкнем их к этому! Подтолкнем их, действуя и при этом думая и философствуя. Давайте философствовать и думать, одновременно борясь за перемены. Объединив души наших народов, мы можем спасти этот мир.
Подготовка текста выполнена Институтом проблем глобализации.
Перевод с испанского Марины Хаимовой.
Опубликовано в журнале «Свободная мысль-ХХI». 2005. №2.
Уго Рафаэль Чавес Фриас (1954—2013) — венесуэльский государственный и политический деятель, глава Единой социалистической партии Венесуэлы и президент Венесуэлы (1999—2013), сторонник идей «боливарианского социализма».
Родился в Сабанете, штат Баринас, в семье преподавателей афро-индейско-испанско-креольского происхождения. Среди его предков был участник гражданской войны 1859—1863 годов, сражавшийся под руководством народного вождя Эсекиеля Саморы. Прадед в 1914 году поднял восстание, которое было жестоко подавлено диктатурой.
Окончив в 1971 году лицей, поступил в Военную академию Венесуэлы, которую окончил в 1975 году в чине младшего лейтенанта. Во второй половине 70-х оканчивает с отличием ряд военных курсов и создаёт среди своих сослуживцев кружок сторонников «боливарианского социализма». В 1982 году Уго Чавесу присвоено звание капитана, к этому времени подпольная организация оформляется в «Революционное боливарианское движение» (РБД).
Введение в стране под руководством МВФ жёстких неолиберальных реформ и подавление с помощью армии восставших против них 27—28 февраля 1989 года жителей столицы подталкивают Уго Чавеса к более решительным действиям. В 1991 году подполковник пишет программные документы переходного правительства и начинает подготовку к свержению действующей власти.
4 февраля 1992 года РБД осуществило попытку государственного переворота. Верные правительству части подавили восстание, Уго Чавес был арестован и посажен в военную тюрьму. В этот период популярность Чавеса усилилась настолько, что в 1994 году его амнистирует левоцентристский президент Рафаэль Кальдера, пытаясь тем самым завоевать симпатии сторонников Чавеса.
Выйдя на свободу, Уго Чавес приступает к реорганизации РБД и в 1997 году создаёт на его основе широкое Движение за V республику. В 1998 году побеждает на выборах и в 1999 году вступает в должность президента республики.
На этом посту Уго Чавес проводит радикальную политическую реформу: принимает новую конституцию, перемещающую центр тяжести от представительной демократии к демократии прямой. В социально-экономической сфере Чавес начинает работу по созданию систем всеобщего образования и здравоохранения, приступает к национализации природных богатств, до того находившихся в собственности олигархических групп и североамериканского капитала.
В 2002 году в Венесуэле происходит инспирированная США попытка государственного переворота, однако массовое движение протеста вынуждает путчистов отказаться от власти и бежать из страны (в 2007 году участники переворота были амнистированы). В 2004 году Чавес принимает закон об экспроприации невозделываемых в латифундиях земель, в 2007 году объявляет о национализации крупнейших предприятий в сфере энергетики и телекоммуникаций, принадлежавших североамериканским ТНК.
На региональном уровне выступает за тесное сотрудничество стран Латинской Америки и Карибского бассейна, проведение антиимпериалистической политики и совместную борьбу против навязываемого МВФ и Всемирным банком неолиберального курса. Кавалер нескольких национальных и иностранных наград, почётный доктор ряда университетов, в том числе в России, Никарагуа, Перу, Чили, КНР, Бразилии, Южной Корее и Сирии.