| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
Аннотация
Построили нас израильские солдаты в два ряда по обе стороны дороги Рамле — Иерусалим и приказали поднять руки вверх. А когда один из них заметил, что моя мать старается прикрыть меня от палящих лучей июльского солнца, он заорал, чтоб я вышел из строя, и заставил меня стоять посредине пыльной дороги с поднятыми руками и на одной ноге.
Мне было тогда девять лет. Четыре часа назад я видел, как израильтяне вступили в Рамле. Я видел, как их солдаты сразу бросились грабить. Они срывали украшения даже со старух и девочек. Среди грабителей были и загорелые женщины, которые проделывали эту операцию с еще большим энтузиазмом. Мать смотрела в мою сторону и молча плакала. Мне очень хотелось сказать, что у меня все в порядке и что солнце печет не так уж сильно.
Я у нее один. Отец умер. Старшего брата оккупанты забрали сразу, как только вступили в Рамле. Тогда я не понимал, что я значил для матери. А сейчас не могу себе представить, как она могла бы жить без меня, когда мы переехали в Дамаск. Кто бы тогда продавал за нее утренние газеты и, надрывая горло, выкрикивал новости у автобусных остановок?
|
Солнце растопило стойкость женщин и стариков. То тут, то там стали раздаваться отчаянные голоса протеста. Я смотрел на людей, которых привык видеть на узких улицах Рамле и которые сейчас возбуждали во мне острое чувство жалости. Но не передать, что случилось со мной, когда я увидел, как израильтянка в военной форме начала потешаться над бородой дядюшки Абу Османа.
Дядюшка Абу Осман мне вовсе не дядя. Он был цирюльником и скромным лекарем в Рамле. Все дети любили его и называли дядюшкой в знак почитания. Он стоял, прижимая к груди свою младшую дочь, малютку Фатиму, которая широко раскрытыми черными глазами смотрела на чужую женщину.
— Твоя дочь?!
Абу Осман робко кивнул, и в глазах его мелькнула какая-то смутная тревога. Очень спокойно израильтянка подняла свой автомат и прицелилась в голову девочки. В этот момент один из солдат охраны, совершавших обход, остановился, загородив от меня Абу Османа. Я услышал лишь звук трех одиночных выстрелов. Затем я увидел лицо Абу Османа, искаженное отчаянием. Головка Фатимы бессильно свесилась, сквозь черные волосы одна за другой сочились и падали на раскаленную землю капли крови.
Абу Осман прошел мимо меня, неся в своих старых руках маленькое смуглое тело Фатимы. Он молчал, его застывший взгляд был устремлен прямо перед собой. Я смотрел на его сгорбленную спину, пока он мерно шел между рядами людей в свой переулок. Я взглянул на его жену. Она сидела на земле, обхватив голову руками и издавая прерывистые стоны. Израильский солдат повернулся к ней и жестом руки приказал подняться. Женщина не двигалась. Солдат пнул ее ногой. С залитым кровью лицом она упала на спину. Я отчетливо видел, как он приставил дуло винтовки к ее груди и выстрелил. Потом этот солдат обернулся ко мне и приказал поднять ногу, которую я непроизвольно опустил на землю. Когда я покорно исполнил приказ, он два раза ударил меня по лицу и вытер о мою рубашку запачканную в крови руку.
И тут мне стало плохо. Я отыскал взглядом мать. Она стояла среди женщин с поднятыми руками. По ее лицу текли слезы, но она улыбнулась мне. Ногу, на которой я стоял, сводило судорогой, но я тоже улыбался матери. Мне страстно хотелось броситься к ней и сказать, что мне не больно, не надо плакать, надо вести себя так же стойко, как дядюшка Абу Осман.
Мои мысли прервал приход Абу Османа: он, видно, уже успел похоронить Фатиму. Проходя мимо, он снова не взглянул на меня. Я вспомнил, что они убили его жену и его ждет новый удар. Абу Осман дошел до своего места и остановился. Мне была видна только его спина, сгорбленная, мокрая от пота. Потом он нагнулся, поднял жилистыми руками труп жены. Как часто в мирные дни я видел ее сидящей на корточках перед цирюльней в ожидании, когда муж кончит обедать, чтоб отнести домой пустую посуду! И вот в третий раз Абу Осман прошел мимо меня, тяжело и прерывисто дыша, с морщинистым лицом, покрытым блестящими капельками пота. Я стоял и смотрел на его сгорбленную спину, когда он медленно шел между рядами.
 |
в лагере беженцев Дееише, недалеко от Вифлеема. 2012 год |
Люди с трудом сдерживали рыдания. Над строем женщин и стариков нависла давящая тишина. Все в Рамле любили и уважали Абу Османа. Он был тихим и трудолюбивым человеком. Когда началась палестинская война, он продал все и накупил оружия, которое раздавал близким, чтобы они могли выполнить свой долг в борьбе. Его цирюльня превратилась в склад оружия и боеприпасов. Он не ждал платы за эту жертву. Единственное, чего он хотел, — это быть похороненным на тенистом кладбище Рамле. И все жители Рамле знали об этом его желании.
Я посмотрел на мать, которая стояла, подняв руки вверх, и, замерев, напряженно следила за Абу Османом. Я видел, как Абу Осман остановился перед израильским солдатом и что-то сказал ему, указывая на свою цирюльню. Затем вошел в нее и вернулся с большой простыней. Обернул в нее тело жены и понес его в сторону кладбища.
Потом я увидел, как он возвращается, тяжело шагая, с согнутой спиной и устало опущенными руками. Тяжело дыша, он медленно приблизился ко мне, совсем постаревший, в выпачканной одежде со следами засохшей крови. Поравнявшись со мной, он взглянул на меня и как будто впервые увидел, что я стою здесь на одной ноге посреди дороги под палящими лучами солнца, запыленный и потный, с рассеченной губой, на которой запеклась кровь. Тяжело переведя дух, он задержал на мне взгляд. В этом взгляде было нечто, чего я не мог тогда понять. Он двинулся дальше и остановился на своем месте, повернувшись лицом к дороге и подняв руки вверх.
Людям не удалось похоронить дядюшку Абу Османа там, где он хотел. Когда его привели на допрос в израильскую комендатуру, люди услыхали страшный взрыв, от которого весь дом обрушился. Под его развалинами и нашло вечный приют разорванное на куски тело Абу Османа.
Мы с матерью бежали из Рамле. На пути в Иорданию в горах нам рассказали: когда Абу Осман ходил в свою цирюльню перед тем, как похоронить жену, он вынес оттуда не только белую простыню…
Опубликовано в книге: Живой мост. Рассказы арабского сопротивления. М.: Издательство «Прогресс», 1972.
Перевод с арабского О. Фроловой.
Гассан Канафани (1936—1972) — палестинский революционер, один из основателей, руководителей и идеологов Народного фронта освобождения Палестины (НФОП); известный прозаик, драматург, литературный критик, эстетик, публицист и политический теоретик.
В 1948 г. семья Канафани была вынуждена бежать из Палестины в Сирию. Среднее образование Г. Канафани получил в 1952 г. благодаря программе Ближневосточного агентства ООН по помощи палестинским беженцам. В том же году приступил к обучению детей беженцев из Палестины и поступил на факультет арабской литературы Дамасского университета. В 1955 г. отчислен за участие в деятельности Движения арабских националистов (ДАН) — радикального панарабского движения. В 1956 г. Г. Канафани переехал в Кувейт, где преподавал в школе и стал редактором иорданского издания, близкого к ДАН. В 1960 г. перебрался в Бейрут, работал редактором официального органа ДАН и ряда насеристских изданий; тогда же познакомился с марксизмом и спустя несколько лет перешел на марксистские позиции.
В 1967 г. Г. Канафани стал одним из основателей леворадикального и антиклерикального Народного фронта освобождения Палестины, вошел в его руководящие органы, стал главным редактором ЦО НФОП. 8 июля 1972 г. вместе со своей семнадцатилетней племянницей погиб в результате теракта, организованного спецслужбами Государства Израиль.
Лауреат ряда престижных премий за вклад в развитие современной арабской литературы. Его сочинения переведены на многие языки.
Автор повестей «Люди под солнцем» (رجال في الشمس 1963, рус. пер. 1984), «Другая вещь» (الشيء الآخر 1966, опубл. в 1980, в рус. пер. «Кто убил Лейлу аль-Хаик», 1984), «Что вам осталось» (ما تبقّى لكم 1966), «Возвращение в Хайфу» (عائد إلى حيفا 1969, рус. пер. 1981) и др.; новелл «Земля печального апельсина» (أرض البرتقال الحزين), 1963), «Этот мир не для нас» (عالمٌ ليس لنا 1965), «О мужчинах и винтовках» (عن الرجال والبنادق 1968) и др.; пьес «Дверь» (الباب 1964), «Мост в вечность» (جسر إلى الأبد 1965, опубл. в 1978), «Пророк и шляпа» (القبعة والنبي 1967, опубл. в 1973). Важнейшими его литературно-критическими работами являются «Литература сопротивления в оккупированной Палестине» (1966), «О сионистской литературе» (1967) и «Палестинская литература сопротивления в период оккупации 1948–1968 гг.» (1968).
