Аннотация

Александр Дюков

Начало уничтожения: антиеврейские акции ОУН летом 1941 года

 

Нападение Германии на Советский Союз дало украинским националистам возможность приступить к реализации содержащихся в инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны» планов — в том числе, разумеется, и антиеврейских.

Перед началом боевых действий ОУН(Б) были созданы «походные группы», которые должны были следовать за передовыми частями вермахта, ведя политическую пропаганду и организуя вооруженную «украинскую милицию». Отдельная спецгруппа во главе с руководителем ОУН(Б) Ярославом Стецко была направлена во Львов с целью провозглашения «самостийной» Украинской державы.

Именно походная группа Стецко одной из первых столкнулась с «еврейским вопросом». В селе под Краковцем был убит немецкий солдат. В ответ немецкое командование расстреляло двух селян, оказавшихся украинскими националистами, и еще двоих арестовало. Стецко, исповедовавший крайне антисемитские взгляды, был возмущен подобной неразборчивостью немецких союзников. Его возражения были услышаны, и после гибели следующего немецкого солдата, как с удовлетворением писал Стецко в отчете Бандере от 25 июня 1941 года, «арестовали только жидов». Однако этим Стецко не ограничился. «Создаем милицию, которая поможет жидов устранить и защитить население», — писал он в том же отчете[1].

Следует заметить, что Стецко придерживался крайних антисемитских взглядов.

«Москва и жидовство, — писал он несколько недель спустя, — главные враги Украины и носители разложенческих большевистских интернациональных идей. Считая главным и решающим врагом Москву, которая властно удерживала Украину в неволе, тем не менее, оцениваю как вредную и враждебную судьбу жидов, которые помогают Москве закрепостить Украину. Поэтому стою на позиции уничтожения жидов и целесообразности перенесения на Украину немецких методов экстреминации [уничтожения] жидов, исключая их ассимиляцию и т. п.»[2].

Не удивительно, что именно Стецко оказался у истоков массовых антиеврейских акций. Впрочем, роль личности в истории в данном случае не следует преувеличивать. В задачи походных групп изначально входило уничтожение «вредительских элементов», в том числе евреев. Об этом совершенно однозначно говорится, например, в информационном листке Северной походной группы: «Деятельность подразделений: помощь в организации государственного порядка, организация сетки ОУН, пропаганда, ликвидация вредительских и враждебных элементов (энкаведистов, сексотов, жидов, поляков, москалей)»[3].

В это время в тылу советских войск начались подготовленные украинскими националистами вооруженные выступления. Боевики ОУН нападали на государственные учреждения, небольшие подразделения Красной Армии и даже предприняли ряд попыток захватить тюрьмы, в которых содержались их арестованные сообщники.

«Когда советские войска отступали, Гуменюк со своей бандой установил пулеметы на крышах и обстреливал войска, которые там проходили, — вспоминала проживавшая в селении Зеленый Усть еврейка Регина Крохмаль. — Кого не убили на месте, того брали в плен. Я видела такой факт: Гуменюк Юзеф в Зеленом Усте топтал ногами солдата Красной Армии, солдат с плачем умолял его и просил, чтобы ему подарили жизнь, поскольку имеет жену и детей, но Гуменюк Юзеф не позволил себя уговорить и сказал, что уже долго ждал этого момента, чтобы отомстить коммунистам. Далее сказал, что коммунист, еврей и поляк не имеют права на жизнь, затем убил его ударом карабина по голове»[4].

Установка, что «коммунист, еврей и поляк не имеют права на жизнь», по всей видимости, была очень широко распространена среди украинских националистов. В соответствии с инструкцией мая 1941 года, еще до прихода немецких войск оуновцы начали разворачивать террор против «нежелательных элементов». Крестьянин Роман Отоманчук, проживавший в селе Переволоки Тернопольского района, впоследствии вспоминал:

«Когда началась нем[ецко]-большевистская война, в село пришел незнакомый мне человек, созвал всех членов ОУН и сознательнейших мужчин и сказал, что идет война, что мы все должны взять оружие в руки и добывать УССД. Среди собранных был и я. Уже той же ночью мы уничтожили 18 сексотов, а среди них большинство жидов»[5].

Впрочем, этот эпизод нехарактерен: в большинстве случаев уничтожение «нежелательных элементов» начиналось уже после отступления частей Красной Армии.

Одними из первых националистический террор испытали на себе поляки и евреи Львова. Уже через несколько дней после нападения Германии на СССР украинские националисты попытались устроить во Львове восстание. Они обстреливали проходившие через город части Красной Армии и даже попытались захватить городские тюрьмы и освободить своих арестованных соратников.

Советские войска оставили город в ночь на 30 июня 1941 года; ранним утром во Львов вошел сформированный абвером из украинских националистов батальон «Нахтигаль» («Соловей»), а вслед за ним — походная группа Ярослава Стецко. Основной целью походной группы Стецко было провозглашение Украинской державы. Руководство ОУН(Б) имело основания надеяться на то, что этот акт найдет поддержку у нацистских властей — ведь буквально несколько месяцев назад во время нападения Германии на Югославию по схожему сценарию было образовано «Независимое государство Хорватия», признанное нацистами. Что же касается батальона «Нахтигаль», то он должен был обеспечить силовую поддержку новоявленного «украинского правительства».

Провозглашение «Украинской державы» не вызвало серьезных проблем. Членами походной группы Стецко было организовано собрание представителей украинской общественности, на котором был зачитан «Акт 30 июня 1941 года». Премьер-министром «украинского правительства» стал Ярослав Стецко, одним из первых распоряжений которого было указание об организации «украинской милиции»[6].

Тем временем в городе начались масштабные антиеврейские акции. Поводом к ним послужило обнаружение в львовских тюрьмах тел заключенных, расстрелянных перед отступлением советских войск. Вина за эти расстрелы была возложена на евреев, аресты которых «украинской милицией» начались немедленно. Часть арестованных евреев была пригнана в тюрьмы, где их заставляли хоронить тела расстрелянных.

«Начали вылавливать евреев для работы, — вспоминала впоследствии еврейка Руся Вагнер. — Это задание дали низам украинской национальности. Первой работой пойманных было очищение и вынесение трупов из тюрьмы на ул. Замарстиновской, Лонского, Казимировской (Бригидки). Это была ужасающая работа, тем более что надзирающие украинцы и гестаповцы относились к евреям, как к убийцам этих людей и при этом безжалостно мучили их…»[7].

Представитель МИД Германии при командовании 17-й армии Пфаляйдерер на следующий день сообщал в Берлин:

«Прибыл вчера во Львов, когда в восточных предместьях еще продолжались бои… На улицах многочисленные члены украинских организаций с желто-синими значками, некоторые также с оружием. Город в некоторых местах пострадал от поджогов русских и от военных действий. Теперь есть острые выступления населения против евреев»[8].

В тот же день в город прибыла передовая часть зондеркоманды 4Б под командованием штурмбанфюрера СС Гюнтера Хеермана. Эта зондеркоманда входила в состав айнзатцгруппы «Б»; ее задачей было уничтожение противников нацистов, в том числе евреев. На следующий день во Львов вступили основные части айнзатцгруппы. В Берлин было направлено следующее сообщение:

«Штаб айнзатцгруппы 1.7 в 5 часов утра прибыл во Львов и разместился в здании НКВД. Шеф айнзатцгруппы «Б» сообщает, что украинское повстанческое движение во Львове 25.06.41 было зверски подавлено НКВД. Расстреляно НКВД ок. 3000. Тюрьма горит»[9].

Согласно оперативному приказу № 1 шефа полиции безопасности и СД Р. Гейдриха, в задачи айнзатцгрупп входила организация еврейских погромов местным населением[10]. Однако антиеврейские акции во Львове оказались развернуты украинскими националистами еще до прибытия в город служащих айнзатцгруппы. Начальнику айнзатцгруппы бригаденфюреру СС Отто Рашу осталось лишь придать этим акциям более массовый порядок. Служащие айнзатцгруппы включились в расстрелы евреев; кроме того, по некоторым предположениям, они в пропагандистских целях уродовали тела расстрелянных заключенных львовских тюрем[11]. За «жертвы большевиков» также выдавались убитые накануне «украинской милицией» евреи[12]. Таким образом, антиеврейские и антисоветские настроения в городе получили дополнительную подпитку.

Антиеврейскую пропаганду развернули и украинские националисты. Утром 1 июля на стенах домов было расклеено обращение краевого провода ОУН(Б), подготовленное еще до войны руководителем ОУН(Б) на Западной Украине Иваном Климовым (псевдоним «Легенда»).

«Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жидова — это твои враги. Уничтожай их!

Знай! Твое руководство — это Провод украинских националистов, это ОУН.

Твой вождь — Степан Бандера»[13].

Чуть позже краевым провода ОУН(Б) был издан еще один важный приказ — о создании Украинских вооруженных сил. В нем объявлялось о «коллективной ответственности (семейной и национальной) за все проступки против Укр[аинской] державы, Укр[аинского] войска и ОУН»[14]. Таким образом, любой еврей и поляк становился законной целью для убийства.

Антиеврейские призывы были изданы и ОУН(М). В обнародованной 5 июля листовке за подписью Андрея Мельника говорилось: «Смерть жидовским прихвостням — коммунобольшевикам!»[15]. Другая листовка ОУН(М) была обращена к молодым украинцам:

«ОУН несет Тебе, украинская молодежь, освобождение, свободу и светлую национально-естественную жизнь на Твоей земле, где не будет:

НИ КАЦАПА

НИ ЖИДА

НИ ЛЯХА»[16].

Призывы руководства обеих фракций ОУН обернулись новыми убийствами, причем уже не только евреев. В журнале боевых действий вступившей во Львов 1-й горной дивизии сохранилась запись от 1 июля: «Во время совещания командиров можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских»[17].

Украинские националисты и военнослужащие айнзатцгруппы начали настоящую охоту на евреев.

«Немцы хватали евреев прямо на улицах и в домах и заставляли работать в тюрьмах, — вспоминал раввин Давид Кахане. — Задача поимки евреев, кроме того, была возложена на только что созданную украинскую полицию… Каждое утро власти сгоняли около 1000 евреев, которых распределяли по трем тюрьмам. Одним было приказано разбивать бетон и выкапывать тела, а других заводили в небольшие внутренние дворы тюрьмы и там расстреливали. Но и те “счастливчики”, которые оставались работать, не всегда возвращались домой»[18].

«Тем временем “забава” усиливалась, — вспоминала Руся Вагнер. — Нечеловеческие крики, разбитые головы, обезображенные тела и ужасно обезображенные лица избитых, залитые кровью, смешанной с грязью, возбуждали кровожадные инстинкты черни, которая выла от наслаждения… Женщин и стариков, которые почти без дыхания лежали на земле, сгоряча тыкали палками, тащили и волочили по земле… Когда же ненасытные палачи сдернули всю одежду с какой-то женщины и палками безжалостно били голое тело, то немецкие солдаты, которые проходили двором, которых мы просили вмешаться, ответили: “Das ist die Rache der Ukrainer” [“Это месть украинцев”] тоном, полным одобрения»[19].

Издевательства над арестованными порою принимали самый изощренный характер. Согласно показаниям Марии Гольцман, «на третий день после вступления немецких оккупантов в город Львов группа украинских полицейских во главе с немецкими офицерами привели в дом № 8 по улице Арцышевского около 20 граждан Львова, среди которых были и женщины. Среди мужчин были профессора, юристы и доктора. Немецкие оккупанты заставили приведенных собирать на дворе дома губами мусор (без помощи рук), осыпая их градом ударов палками»[20].

Муж Марии, Бронислав Гольцман, уточнил, что участвовавшие в этих издевательствах полицейские «имели у себя на рукавах опознавательные знаки сине-желтого цвета, т. е. они были украинцами», а пятеро из жертв были в тот же день расстреляны за расположенной неподалеку железнодорожной насыпью[21].

Действия айнзатцгруппы вызвали протест со стороны абвера. Командир батальона диверсионного полка «Бранденбург» писал в донесении от 1 июля:

«30.06.41 и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые отчасти приняли характер наихудшего погрома. Назначенные полицейские силы оказались не в силах выполнить их задачи. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей они подстрекают население. Собственные подразделения, как видно из донесений рот, возмущены актами жестокости и истязаний. Они считают безусловно необходимым жестокое наказание виновных в резне большевиков, но все же не понимают истязаний и расстрелов схваченных без разбора евреев, в том числе женщин и детей. Все это пошатнуло дисциплину украинских рот. Они не делают различия между вермахтом и полицией и, так как они видят в немецком солдате пример, колеблются в своем осуждении немцев вообще. Это те же самые подразделения, которые вчера беспощадно пристреливали еврейских грабителей, но отвергают бессердечные истязания»[22].

Упоминающиеся в донесении «украинские роты» — это сформированный из украинских националистов батальон «Нахтигаль», вошедший во Львов ранним утром 30 июня. Как мы уже упоминали, главной задачей батальона была поддержка провозглашения «Украинской державы». Согласно воспоминаниям военнослужащего «Нахтигаля» Мирослова Кальбы, перед вступлением во Львов украинским командиром батальона Романом Шухевичем был отдан следующий приказ: «Не берите ничьей крови на свои руки. Не допускайте никаких преступлений или мести по отношению к нашим врагам, полякам или жидам. Это не наше дело заниматься этим»[23].

В этой цитате интересен тот факт, что поляков и евреев Шухевич однозначно рассматривал как врагов; однако их уничтожение относилось к сфере ответственности только что сформированной «украинской милиции», а не «Нахтигаля».

Тем не менее из состава батальона были выделены небольшие группы, в задачу которых входила ликвидация людей, занесенных в составленные в соответствии с инструкцией ОУН от мая 1941 года «черные списки». Информация об этом содержится в послевоенных показаниях военнослужащего «Нахтигаля» Григория Мельника:

«В городе Львове батальон размещался в разных местах. Из нашего взвода и из других взводов в тот же день по приказу Оберлендера[I] и Шухевича была отобрана группа легионеров общей численностью около восьмидесяти человек. Среди них были Лущик Григорий, Панькив Иван, Панчак Василий и другие.

Через 4—5 дней эти люди возвратились и рассказывали, что они арестовали и расстреляли много жителей города.

Панькив и Лущик говорили, что они вместе с участниками ранее заброшенных диверсионных групп получили от Оберлендера и Шухевича списки подлежащих аресту людей. Арестованных свозили в определенные места, среди которых я запомнил названную ими бурсу Абрагамовича, а затем по приказу Оберлендера и Шухевича арестованных расстреляли. Мне Лущик и Панчак говорили, что они лично расстреляли на Вулецкой горе польских ученых, и назвали их фамилии, среди которых мне хорошо запомнилась фамилия профессора Бартеля, известного мне как бывшего министра панской Польши»[24].

«Черные списки» фигурируют и в показаниях другого оуновца, Ярослава Шпиталя. Он прибыл во Львов 2 июня и был включен в состав личной охраны одного из руководителей ОУН(Б) Николая Лебедя.

«Мы размещались в доме по улице Драгоманова (бывшая Мохнацкого), № 22, в левом флигеле первого этажа. — В подвале этого дома находились арестованные, которых ночью выводили по одному во двор и там расстреливали.

Расстрелы производили немцы и легионеры из батальона «Нахтигаль» из малокалиберных винтовок и пистолетов, чтобы было меньше шума.

Я сам видел, как лежащих во дворе людей освещали электрическими фонарями и тех, кто еще был жив, расстреливали. Потом их увозили в неизвестном мне направлении.

Я все это видел из окон комнаты, в которой мы размещались.

В одну из ночей привезли на автомашинах группу арестованных, их сразу отвели на второй этаж, где учинили им допрос и избивали. Ругань, крики, стон и плач были хорошо слышны в нашей комнате. Через некоторое время этих арестованных сбросили с балкона второго этажа на бетонированную площадку двора, после чего достреливали. Убитых быстро увезли.

За эти три дня там было расстреляно несколько десятков человек. Аресты и расстрелы производились по заранее подготовленным спискам»[25].

Современные украинские историки ставят под сомнение показания Григория Мельника и Ярослава Шпиталя, называя их «советской пропагандой», однако сведения об участии военнослужащих «Нахтигаля» в расстрелах львовских евреев были получены и западногерманским судом. Так, например, один из бывших членов оперативной команды СД «Львов» на допросе в 1964 году показал:

«Здесь я был свидетелем первых расстрелов евреев членами подразделения “Нахтигаль”. Я говорю “Нахтигаль”, так как стрелки во время этой казни… носили форму вермахта… Казнь евреев… была произведена во дворе гимназии или школы членами подразделения вермахта… Что это были члены подразделения “Нахтигаль”, я понял лишь позже, так как я этим заинтересовался… Я установил, что участвовавшие в этой казни стрелки в немецкой форме говорили по-украински»[26].

Упоминание об участии военнослужащих «Нахтигаля» в убийствах львовских евреев 30 июня содержится также в уже цитировавшейся выше докладной записке командира батальона полка «Бранденбург»: «Это те же самые подразделения, которые вчера беспощадно пристреливали еврейских грабителей»[27].

По всей видимости, некоторая часть военнослужащих «Нахтигаля» использовалась для «точечной ликвидации» противников ОУН в соответствии с «черными списками». Однако массовые антиеврейские акции проводились не ими, а «украинской милицией» при участии служащих айнзатцгруппы.

В общей сложности украинскими националистами и членами айнзатцгруппы «Б» в течение нескольких дней было уничтожено около 4 тысяч львовских евреев[28]. Оценить конкретный вклад членов ОУН в это преступление не представляется возможным, однако в том, что этот вклад был весомым, сомневаться не приходится. В любом случае, участие украинских националистов в акциях против львовских евреев получило одобрение со стороны нацистов. В сообщении Теодора Оберлендера начальнику второго отдела абвера Лахузену от 14 июля 1941 года отмечалось:

«12 июля я имел разговор с господином Лебедем. При этом я передал ему Ваше поздравление и от Вашего имени поблагодарил его за ценное сотрудничество и поддержку, которую он оказывает нашей службе.

Я подчеркнул, что главная цель нашего разговора состоит в том, чтобы прийти к возможно длительному, рациональному и систематическому сотрудничеству. Я указал на то, почему теперь, во время войны, необходимо интенсифицировать его, и подчеркнул, что сотрудничество господина Лебедя после вступления победоносных немецких войск во Львов ни в коем случае не заканчивается, а, напротив, именно теперь должно систематически продолжаться.

Что касается практического осуществления этого сотрудничества, то мы обсуждаем некоторые мероприятия, о которых Вы будете информированы. Я обещал Лебедю дальнейшую поддержку и подчеркнул, что ранее проводившаяся им работа высоко оценивается начальником полиции безопасности и службой безопасности во Львове.

Из его высказываний я понял, что он тотчас сообразил, о чем идет речь, так что мои дальнейшие разъяснения оказались излишними.

Господин Лебедь заверил меня, что он охотно предоставляет себя в наше распоряжение в интересах совместной борьбы против большевизма и еврейства. Он был бы признателен, если бы соответствующие директивы были доведены нами и до других лиц из украинских кругов Львова»[29].

Мысль о том, что сотрудничество с нацистами на ниве решения «еврейского вопроса» следует продолжать, разделялась многими руководителями ОУН. Одним из них был Степан Ленкавский, характеризуемый современными украинскими историками как «выдающийся деятель ОУН». Датируемая 18 июля 1941 года стенограмма конференции ОУН во Львове говорит сама за себя:

«г. Гупало: Главное — всюду много жидов. Особенно в центре. Не позволить им так жить. Вести политику на выселение. Они сами будут бежать. А может быть, выделить им какой-нибудь город, например Бердичев.

г. Ленкавский: Охарактеризуйте мне жидов.

г. Головко: Жиды очень нахальные. Нельзя было сказать «жид». С ними нужно поступать очень остро. В центре нельзя их оставить решительно. Необходимо с ними покончить.

г. Левицкий: В Германии евреи имеют арийский параграф. Для нас более интересным является ситуация в генерал-губернаторстве… Каждый еврей обязан был быть зарегистрированным. Их изгнали из некоторых городов, например из Кракова, переместив в другие, например в Варшаву, где создали гетто, обнеся его стеной. Они имеют кино, театры, но не имеют еды. Молодые, способные идут на работу.

Часть нужно уничтожить. Хотя и теперь уже кое-кого уничтожали… Факт, что некоторые влезли в украинскую кровь, многие женились на украинках. В Германии есть разное: полжида, четверть жида, но у нас так быть не может. Немец, который женился на жидовке, становится жидом.

г. Головко: На Украине женились на жидовках главным образом в городах.

Жидовки выходили замуж за украинцев ради выгоды. Как только украинец разорялся, они разводились. Жиды же с украинками жили очень хорошо. Мне нравится немецкий подход.

г. Гупало: У нас есть много работников-жидов, которых даже уважают; есть даже такие, которые крестились до революции.

г. Ленкавский: Это нужно рассматривать индивидуально.

г. Левицкий: Немцы используют специалистов… Мне кажется, что немецкий способ еврейского вопроса нам не очень подходит. Необходимо индивидуально рассматривать отдельные случаи.

г. Ленкавский: Относительно жидов принимаем все методы, которые приведут к их уничтожению»[30].

В данном случае слова не расходились с делом. Немецкие документы свидетельствуют, что антиеврейские акции украинских националистов проводились во всех крупных городах. Так, в отчете руководителя полиции безопасности и СД от 6 июля 1941 года содержится информация об арестах украинскими полицаями тернопольских евреев, в ходе которых 20 евреев «убито на улицах войском и украинцами», 70 «согнано украинцами и уничтожено». В конце отчета дается высокая оценка проделанной националистами работе: «Вермахт удовлетворен хорошим ударом против евреев»[31]. В отчете от 16 июля 1941 г. мы находим аналогичную похвалу:

«Украинское население показало в первые часы после отступления большевиков достойную одобрения активность относительно евреев.

В Добромиле подожгли синагогу. В Самобре 50 евреев было убито возмущенной толпой. Во Львове население согнало, издеваясь, около 1000 евреев и доставило их в тюрьму ГПУ, захваченную вооруженными силами»[32].

Сравнимая по масштабам с львовскими погромами антиеврейская акция произошла 2—3 июля в городе Злочев. Точно так же, как во Львове, поводом к ней послужило обнаружение тел расстрелянных украинских националистов в местной тюрьме.

В Злочеве действовало сильное оуновское подполье; после отступления советских войск в городе были созданы «революционное украинское управление» и подчинявшиеся ему формирования «украинской милиции».

Именно милиция стала основной ударной силой в последовавшей антиеврейской акции. Показательно, что в отличие от Львова массовое уничтожение евреев Злочева обошлось без участия подразделений айнзатцгруппы; зондеркоманда 4Б не задержалась в городе[33].

3 июня «украинская милиция» и военнослужащие дивизии СС «Викинг» собрали местных евреев на площади около тюрьмы и устроили настоящую бойню. Из послевоенных показаний Абрама Розена:

«3 июля 1941 года по городу ходили немецкие отряды СС, полиция и украинские националисты, во главе которых были Сагатый, Антоняк, Ванне, Воронкевич, Алишкевич и другие, которые производили облавы и сгоняли население к тюрьме под видом направления на работы. Когда на площади возле тюрьмы было собрано население, то всем трудоспособным было приказано рыть ямы. Затем, когда ямы были готовы, последовал приказ всем присутствующим, в том числе и мене, ложиться вплотную один к другому в яму. После этого из автоматов и пулеметов немецкие палачи начали расстреливать людей, лежавших в яме, а также бросали в яму ручные гранаты. Таким методом на площади возле тюрьмы было уничтожено около 3500 мирных граждан. Я же остался жив в связи с тем, что лежал под людьми и был лишь ранен в ногу. По случаю сильного дождя ямы сразу не зарывались. Я пролежал в яме до темноты, а затем бежал и скрывался все время в подвалах»[34].

Свидетельские показания подтверждаются отчетом отдела 1С 295-й пехотной дивизии от 3 июня: «В городе и в цитадели происходят массовые расстрелы и убийства евреев и русских, включая женщин и детей, благодаря украинцам»[35].

«СС грабят вместе с гражданскими бандитами, вытаскивают людей из собственных квартир и уже убили огромное количество», — говорится в другом немецком документе[36].

Интересно, что спустя некоторое время в Злочеве появилось подразделение «Нахтигаля». Григорий Мельников, показания которого мы уже цитировали, вспоминал: «В городе Злочев мы находились несколько дней, охраняя военнопленных. Командованием батальона было приказано выявлять среди военнопленных коммунистов, а затем уничтожать их». Однако свидетельств об участии военнослужащих «Нахтигаля» в акциях против злочевских евреев в настоящее время не выявлено.

Зато есть неопровержимое свидетельство участия солдат «Нахтигаля» в уничтожении евреев в Винницкой области. В дневнике солдата разведывательной роты «Нахтигаля» мы встречаем следующую запись:

«Во время нашего перехода мы воочию видели жертвы еврейско-большевистского террора, этот вид так скрепил ненависть нашу к евреям, что в двух селах мы постреляли всех встречных евреев. Вспоминаю один эпизод. Во время нашего перехода перед одним из сел видим много блуждающих людей. На вопрос отвечают, что евреи угрожают им и они боятся спать в хатах. Вследствие этого мы постреляли всех встретившихся там евреев»[37].

Убийства украинскими националистами евреев в сельской местности приняли массовый характер. Группа, организованная членом Буковинского провода ОУН Петром Войновским, 5 июля 1941 года устроила бойню евреев в селе Милиево, убив около 120 человек[38]. 7 июля по приказу надрайонного руководителя ОУН(М) Степана Карабашевского было убито 45 евреев в Боровцах и 54 — в Киселеве[39]. В селе Турбов националисты вырезали всех мужчин-евреев и хотели сжечь заживо оставшихся женщин и детей, чему воспрепятствовали немецкие солдаты[40]. В селе Косув Тернопольской области боевиками ОУН 7—8 июля было уничтожено 80 евреев, включая женщин и детей[41].

В селе Могильницы Тернопольской области членом ОУН Леонидом Козловским после отступления советских войск была организована «украинская милиция». Согласно показаниям односельчан:

«в июле 1941 года он арестовал три еврейских семьи: Гелис, Мендель и Ворун, состоявшие из 18 человек стариков, подростков и детей в возрасте от 6 месяцев до 12 лет. Все они были отведены в лес, где взрослых расстрелял, а детей от 6 месяцев до 6 лет брал за ноги, ударял их головами о дерево, затем бросал в яму»[42].

Аналогичные преступления были совершены товарищами Козловского Иосифом Корчинским и Петром Терлецким. Летом 1941 года ими были расстреляны два сотрудника органов внутренних дел, секретарь местной комсомольской организации, председатель колхоза и две еврейские семьи[43].

А вот воспоминания жительницы Каменец-Подольской области Евгении Вайсбург:

«В июле 1941 г. в с. Кузьмин приехали вооруженные бандеровцы и объявили, что уничтожат всех мужчин из местечкового населения. Мужчины переодевались в женское платье, и когда их находили, раздевали и нагих прилюдно расстреливали. Зашли в наш дом; мать, сестру и меня вывели во двор; били прикладами, а моему отцу приказали раздеться и его нагого в углу квартиры расстреляли»[44].

Интересно, что распространявшиеся в это время украинскими националистами листовки носили не только антиеврейскую и антипольскую, но и антицыганскую направленность:

«Украинцы-красноармейцы, подумайте об этом, не допускайте обманывать себя. Вы посмотрите только на состав ваших подразделений (неразборчиво), жиды и цыгане и другая сволочь, которые народы не имеют даже права на жизнь, про них не вспомнит ни один историк в мире. Украинцы-красноармейцы, вы наследники славных лыцарей козацких и как не стыдно вам ходить по лесам с жидами и цыганами и грабить своих братьев украинцев»[45].

В некоторых местах расправы над противниками ОУН и евреями приобрели псевдосудебный характер. Так, например, в Станиславской области тайными судами было осуждено около 450 человек, обвинявшихся в нелояльности ОУН(Б)[46], а в городе Черткове Тернопольской области, по свидетельству секретаря суда, рассматривались «дела главным образом людей, обвиняемых в сотрудничестве с НКВД, дела польские и еврейские»[47].

Тех евреев, которые оставались в живых, украинская милиция обязала носить повязки со «звездой Давида». Соответствующее распоряжение было, например, отдано Житомирской областной управой уже 11 июля 1941 года: «Жидам приказываем немедленно зарегистрироваться в команде милиции, нашить на правую руку белую полоску с синей шестиконечной звездой и явиться на работу по очищению города»[48]. Аналогичное распоряжение издал глава Радеховскй поветовой управы Мурович: «Приказываю вам позаботиться, чтобы жидовское население носило на руке белую полоску с синею шестиконечною жидовскою звездою. Кто бы не подчинился этому приказу и этой полоски не носил, надлежит его задержать»[49].

Украинцам запрещались контакты с евреями и поляками. В приказе одного из местных руководителей ОУН «Левко» от 1 августа 1941 года указывалось:

«9. Запрещается с жидами здороваться и подавать им руку.

10. Запрещается продавать жидам и полякам пищу, следует бойкотировать тех, кто не выполняет этого указания»[50].

Евреи стали «законной жертвой» для вымогательства и грабежа. Деньги, полученные путем грабежа евреев, члены ОУН инвестировали в отобранные у евреев же предприятия, причем часть выручки шла на нужды организации. Вот свидетельство оуновца Евгена Липового:

«В месяце августе 1941 г., когда я работал в суде, ко мне пришли двое незнакомых мне тогда людей. Они представились мне — Сапищук и Совяк. Рассказали, что приехали из Германии и сейчас планируют в г. Ягольница торгово-промышленное предприятие. Ко мне они пришли просить, чтобы я замолвил за них слово крайсгауптману, чтобы он позволил им взять под контроль промышленный и торговый город Ягольницу.

Дальше говорили, что имеют на это должную сумму денег, а если нужно будет больше, то у ягольницких евреев деньги есть. Доход, который они бы имели с этого дела, делили бы поровну, для себя и для ОУН… Они оба говорили, что являются членами ОУН…

В начале октября 1941 г. я покинул работу в суде и пошел работать учителем в с. Долина. В это время Сапищук и Совяк имели уже в г. Ягольнице пекарню, ресторан, магазин с продажей хлеба на карточки и потребительско-галантерейный магазин.

Им материально очень хорошо жилось. Я начал ходить в их ресторан на обеды, а иногда на вечер. Я сам был свидетелем, как они вечерами переодевались в немецкую форму и вооруженные пистолетами шли в город грабить местных жидов…»[51].

Полученные грабежом деньги шли на «национальную борьбу»: упомянутый в показаниях Сапищук исправно финансировал местную ОУН.

Аресты евреев проводились украинской милицией в тесном взаимодействии с оккупационными властями. Правда, в ряде случаев милиционеры за деньги отпускали арестованных евреев. Информация об этом вызвала негодование у руководства ОУН. 28 июня отдел пропаганды ОУН(Б) отправил в Службу безопасности ОУН следующее сообщение:

«Протоиерей Табинский сообщил нам о следующем: наша милиция проводит сейчас вместе с немецкими органами многочисленные аресты жидов… По информации, которую получил о. протоиерей Табинский, среди наших милиционеров есть люди, которые за деньги или за золото освобождают жидов, которые должны быть арестованы. Мы, к сожалению, по этому делу не получили никаких конкретных данных, однако посылаем Вам сообщение для информации и использования. Слава Украине!»[52].

О рвении, проявлявшемся украинскими националистами в борьбе с «нежелательными элементами», свидетельствует еще один внутренний документ — инструкция окружного провода ОУН(Б) от августа 1941 года:

«В каждом городе центр домоуправления должен быть в наших руках. Для этого брать людей из сел, ибо тогда будем иметь контроль над домами. Объяснить гестапо, что сегодняшние домоуправления являются основой польских и жидовско-большевистских организаций против Украины и Германии… Подготовить и представить окружному проводу ОУН списки поляков и жидов, их руководителей и офицеров»[53].

Аналогичный сценарий (сотрудничество с гестапо против евреев и поляков), как мы помним, реализовывался ОУН в 1940 — начале 1941 годов на оккупированной территории Польши[54]. Теперь же сотрудничество продолжалось.

Поддержка украинскими националистами антиеврейских акций позитивно оценивалась нацистами. Однако их смущало то, что оуновцы не ограничивались преследованием евреев и коммунистов. Их жертвами становились и поляки.

В донесении начальника полиции безопасности и СД от 18 августа 1941 года ситуация описывается следующим образом: «Украинская милиция не прекращает разорять, издеваться, убивать… Поляки приравнены к евреям, и от них требуют носить повязки на руках. Во многих городах украинская милиция создала такие подразделения, как “Украинская служба безопасности”, “Украинское гестапо” и т. п. Городские и полевые коменданты частично разоружают милицию»[55].

Частичное разоружение «украинской милиции», к тому времени полностью контролировавшейся националистами, было для них очередным тревожным звонком. К этому времени немецкими властями уже были арестованы руководители ОУН(Б) Степан Бандера и Ярослав Стецко. Им объяснили, что ни о какой «независимой Украине» речь идти не может, что Украина должна стать немецкой колонией. Ярослав Стецко даже подвергся непродолжительному аресту: его арестовали 9 июля, а 16 июля освободили[56].

В августе 1941 года абвер принял решение прекратить поддержку ОУН(Б). Об этом Бандере сообщил курировавший его сотрудник диверсионного отдела «Абвер-II» Эрвин Штольце. «Когда я на встрече с Бандерой объявил ему о прекращении с ним связи, он очень болезненно реагировал на это, так как считал, что его связь с нами рассматривается как признание его в качестве руководителя националистического движения», — рассказывал впоследствии Штольце[57]. Тем не менее ОУН(Б) продолжала заявлять о поддержке нацистских властей. 1 августа 1941 года Ярослав Стецко призвал украинцев «помогать всюду Немецкой армии разбивать Москву и большевизм»[58]. Аналогичный призыв был издан им 6 августа[59].

Решение Стецко нашло полную поддержку у руководства ОУН(Б) на Западной Украине. В августе краевой проводник ОУН(Б) И. Климов «Легенда» издал инструкцию № 6, в которой, в частности, приказывалось:

«На всех домах, стенах, заборах и т. д. надписи: “Да здравствует Украинская самостийная соборная держава. Да здравствует Ярослав Стецко! Освободить Бандеру! Освободить Стецко! Не хотим, чтобы на Украину возвращались польские и жидовские господа и банкиры! Смерть москалям, полякам, жидам и прочим врагам Украины.

Да здравствует Адольф Гитлер!

Да здравствует Немецкая армия!

Да здравствует наш Ортскомендант!”»[60].

Аналогичные материалы появились в контролируемой бандеровцами прессе.

«Украинский народ знает, что Организация украинских националистов под руководством Степана Бандеры ведет несгибаемую героическую борьбу за его свободу и независимость, за землю и власть для него, за его свободную, счастливую, государственную жизнь без колхозов и помещиков, без москалей, жидов, поляков, комиссаров и их террора, — говорилось в одном из августовских номеров газеты “Кременецкие вести”. — Украинский народ также знает, что освободиться из московско-жидовского ярма помогла ему Немецкая армия. Она громит красных московских захватчиков — и потому ОУН сотрудничает с Немецкой армией и помогает ей и призывает к этому всех украинцев»[61].

Нетрудно заметить, что заявления ОУН(Б) об ее поддержке оккупантов насыщены антиеврейской риторикой. Удивляться этому не приходится: летом 1941 года украинские националисты полностью поддерживали уничтожение нацистами евреев и принимали в нем активное участие.

Summary

Нападение Германии на Советский Союз позволило обеим фракциям ОУН приступить к реализации планов по устранению «нежелательных элементов», в том числе евреев. В дополнение к предвоенным инструкциям краевым проводом ОУН(Б) был издан приказ о «коллективной ответственности (семейной и национальной) за все проступки против Украинской державы и ОУН»; таким образом, любой поляк и еврей вне зависимости от пола и возраста становился «законной» жертвой для преследования. Пропаганда обеих фракций ОУН призывала к уничтожению врагов-коммунистов, поляков и евреев.

Прямым следствием этого стали масштабные антиеврейские акции лета 1941 года. Евреи уничтожались боевиками ОУН и «украинской милицией» как в сельской местности, так и в крупных городах. Наиболее масштабными стали акции по уничтожению евреев во Львове и Злочеве, во время которых националисты взаимодействовали с частями айнзатцгруппы «Б» и солдатами дивизии СС «Викинг». При этом в уничтожении внесенных в «черные списки» поляков и евреев во Львове участвовала часть военнослужащих украинского батальона «Нахтигаль».

Убийства евреев украинскими националистами часто сопровождались издевательствами. В полном соответствии с приказом краевого провода ОУН(Б) о коллективной ответственности, жертвами националистов становились не только евреи-мужчины, но и женщины с детьми. Зафиксированы случаи, когда расправы над евреями со стороны оуновцев прекращались немецкими солдатами.

Несмотря на неудачу с провозглашением независимой «Украинской державы» летом 1941 года, руководство ОУН(Б) поддерживало действия оккупантов, в том числе — по решению «еврейского вопроса». Контролируемая националистами «украинская милиция» активно взаимодействовала с нацистами при проведении антиеврейских акций, обе фракции ОУН продолжали вести антиеврейскую и антипольскую пропаганду.

Уцелевших евреев ограничивали в правах, заставляли носить повязки со «звездой Давида»; они становились объектом вымогательств и грабежей со стороны членов ОУН. Аналогичные дискриминационные меры украинские националисты пытались распространить на поляков, однако это вызвало противодействие со стороны оккупационных властей.

Таким образом, летом 1941 года обе фракции ОУН полностью поддерживали уничтожение нацистами евреев и принимали в нем активное участие.


Примечания

  1. [1] Українське державотворення. Акт 30 червня 1941. Збiрник документiв i матерiалiв. Львiв; Київ, 2001. С. 77; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 12. Л. 10.
  2. [2] Berkhoff K.C., Carynnyk M. The Organization of Ukrainian Nationalists and its Attitude toward Germans and Jews: Yaroslav Stets’ko’s 1941 Zhyttiepis // Harvard Ukrainian Studies. 1999. № 3—4. P. 162. Краткое изложение см.: Беркгоф К., Каринник М. Органiзацiя українських нацiоналiстiв, її ставлення до нiмцiв та євреїв. Життєпис Ярослава Стецька вiд 1941 р. // Голокост i сучаснiсть (Киев). 2003. № 1. С. 5; ЦДАВОВ. Ф 3833. Оп. 3. Д. 7. Л. 5—6.
  3. [3] Сергiйчук В. Украiнський здвиг: Подiлля, 1939—1955. Київ, 2005. С. 43.
  4. [4] Поляки i українцi мiж двома тоталiтарними системами, 1942—1945. Варшава; Київ, 2005. Ч. 2. С. 886; Институт национальной памяти Республики Польша, 0192/336. Т. 29. Л. 21—21об.
  5. [5] Боротьба з аґентурою. Протоколи допитiв Службы Безпеки ОУН в Тернопiльщинi, 1946—1948. Львiв, 2006. Кн. 1. С. 249.
  6. [6] Ковба Ж. Людянiсть у безоднi пекла. Поведінка місцевого населення Східної Галичини в роки «остаточного розв’язання єврейського питання». Київ, 2000. С. 52; Круглов А. Львов, июль 1941. Начало уничтожения. // Голокост і сучасність (Киев). 2003. № 3. С. 12.
  7. [7] Химка І. Достовірність свідчення. Реляція Рузі Вагнер про львівський погром влітку 1941 р. // Голокост і сучасність (Киев). 2008. № 2. С. 45
  8. [8] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 98.
  9. [9] Круглов А. Львов, июль 1941. С. 13; Сборник документов и материалов об уничтожении нацистами евреев Украины в 1941—1944 годах. Киев, 2000. С. 26.
  10. [10] РГВА. Ф. 500. Оп. 1. Д. 25. Л. 17.
  11. [11] Такая практика имела место в Латвии в первые дни после оккупации этой республики немецкими войсками. См.: ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 10. Д. 1. Л. 225—226; Латвия под игом нацизма. Сборник архивных документов. М., 2006. С. 65—67.
  12. [12] ЦДАГО. Ф. 166. Оп. 3. Д. 246. Л. 80.
  13. [13] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 129; ОУН в 1941 роцi. Документи. Київ, 2006. Ч. 1. С. 261; Ч. 2. С. 576; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 63. Л. 12; Д. 42. Л. 35; Оп. 2. Д. 18. Л. 87.
  14. [14] ОУН в 1941 роцi. Ч. 1. С. 197; Ч. 2. С. 486; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 2. Д. 41. Л. 8—9.
  15. [15] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 151; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 74. Л. 24; Альтман И.А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР, 1941—1945 гг. М., 2002. С. 222.
  16. [16] ЦДАГО. Ф. 57. Оп. 4. Д. 370. Л. 18.
  17. [17] Царинник М. Золочів мовчить // Критика. 2005. № 10.
  18. [18] Круглов А. Львов, июль 1941. С. 13; Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов. Иерусалим, 1991. С. 76.
  19. [19] Химка І. Достовірність свідчення… С. 46.
  20. [20] ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 67. Д. 75. Л. 106—106об.
  21. [21] Там же. Л. 64—64об.
  22. [22] Круглов А. Львов, июль 1941. С. 13; Verbrechen der Wehrmacht: Dimensionen des Vernichtungskrieges, 1941—1944. Hamburg, 2002. S. 95.
  23. [23] Кальба М. Роман Шухевич як провiдник, командир, людина // Генерал Роман Шухевич — «Тарас Чупринка», Головний Командир УПА. Торонто, Львiв, 2007. С. 355.
  24. [24] Кровавые злодеяния Оберлендера. Отчёт о пресс-конференции для советских и иностранных журналистов, состоявшейся в Москве 5 апреля 1960 года. М., 1960.
  25. [25] Там же.
  26. [26] Круглов А. Львов, июль 1941. С. 13; Sandkuhler Th. «Endlosung» in Galizien. Der Juden-mord in Ostpolen und die Rettungsinitiativen von Berthold Beitz 1941—1944. Bonn, 1996. S. 488. Ann. 21.
  27. [27] Круглов А. Львов, июль 1941. С. 13; Verbrechen der Wehrmacht: Dimensionen des Vernichtungskrieges, 1941—1944. Hamburg, 2002. S. 95.
  28. [28] Холокост. Энциклопедия. М., 2005. С. 634.
  29. [29] Poliszczuk W. Dowody zbrodni OUN i UPA. Toronto, 2000. S. 614; Документы изобличают. Сборник документов и материалов о сотрудничестве украинских националистов со спецслужбами фашистской Германии. Киев, 2005. С. 36—37.
  30. [30] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 189—190; ОУН в 1941 роцi. Ч. 2. С. 338; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 9. Л. 1—12; Альтман И.А. Жертвы ненависти. С. 221—222.
  31. [31] УПА в свiтлi нiмецьких документiв. Торонто, 1991. Кн. 3. С. 53.
  32. [32] Косик В.М. Украiна в Другiй свiтовiй вiйнi у документах. Збiрник нiмецьких архiвних матерiалiв. Львiв, 1997—2000. Т. 1. С. 192—194; Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 179; ОУН в 1941 роцi. Ч. 1. С. 327, 333.
  33. [33] Boll В. Zloczow, Juli 1941. Die Wehrmacht und der Beginn des Holocaust in Galizien // Zeitschrift für Geschichtswissenschaft. 2002. № 10. S. 8.
  34. [34] ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 67. Д. 86. Л. 22—23.
  35. [35] Boll В. Zloczow, Juli 1941. S. 7.
  36. [36] Ibid. S. 10.
  37. [37] ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 57. Л. 17; Патриляк I. K. Легiони Украiнських Нацiоналiстiв, 1941—1942. Iсторiя виникнення та дiятельностi. Киiв, 1999. С. 26.
  38. [38] Фостий I. Дiятльнiсть ОУН на Буковинi у 1940—1941 рр. // З архівів ВУЧК — ГПУ — НКВД — КГБ. 2000. № 2—4. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на официальном сайте Службы безопасности Украины, sbu.gov.ua]
  39. [39] Там же.
  40. [40] Альтман И.А. Жертвы ненависти. С. 223.
  41. [41] ЦДАГО. Ф. 1. Оп. 23. Д. 928. Л. 57—59; Вєдєнєєв Д., Биструхін Г. Меч і тризуб. Розвідка і контррозвідка руху українських націоналістів та УПА (1920—1945). Киiв, 2006. С. 164. Веденеев Д.В. Одиссея Василия Кука. Военно-политический портрет последнего командующего УПА. Киев, 2007. С. 62.
  42. [42] ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп 11. Д. 7. Л. 231—234.
  43. [43] Там же.
  44. [44] Альтман И.А. Жертвы ненависти. С. 223; Филькенштейн И.С. Массовое уничтожение евреев Подолии // Катастрофа и сопротивление евреев Украины. Киев, 1999. С. 23—24.
  45. [45] ЦДАГО. Ф. 57. Оп. 4. Д. 370. Л. 3 об.
  46. [46] Веденеев Д.В. Одиссея Василия Кука. Киев, 2007. С. 62.
  47. [47] Боротьба з аґентурою. Протоколи допитiв. Кн. 1. С. 426.
  48. [48] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 259.
  49. [49] Там же. С. 282; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 15. Л. 42—43.
  50. [50] Motyka G. Ukrainska partzyantka, 1942—1960. Dyialalno's'c Organizacji Ukrai'nskich Nacjonalist'ow i Ukrai'nskiej Powsta'nczej Armii. Warszawa, 2006. S. 98 (со ссылкой на: ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 2. Д. 3. Л. 12).
  51. [51] Боротьба з аґентурою. Протоколи допитiв. Кн. 1. С. 578—579.
  52. [52] ОУН в 1941 роцi. Ч. 2. С. 389; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 23. Л. 51.
  53. [53] Там же. С. 465—466; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 46. Л. 50—51.
  54. [54] Степан Бандера у документах радянських органiв державної безпеки (1939—1959). Київ, 2009. Т. 1. С. 99; ГДА СБУ. Ф. 65. Д. С-9079. Т. 4. Л. 221—234.
  55. [55] Косик В.М. Украiна в Другiй свiтовiй вiйнi… Т. 1. С. 253; Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 391; ОУН в 1941 роцi. Ч. 2. С. 447.
  56. [56] Berkhoff K.C., Carynnyk M. The Organization of Ukrainian Nationalists… P. 161; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 3. Д. 7. Л. 4.
  57. [57] ЦА ФСБ. Д. Н-20944. Т. 1. Л. 27.
  58. [58] ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 6. Л. 6.
  59. [59] Там же. Л. 3.
  60. [60] ОУН в 1941 роцi. Ч. 2. С. 453, 483; ЦДАВОВ. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 46. Л. 36—37.
  61. [61] Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 394.

Комментарий

  1. [I] Оберлендер Теодор (1905—1998) — политический руководитель (то есть «политкомиссар» от НСДАП) батальона «Нахтигаль», отвечал также за взаимодействие между ОУН и нацистами. Оберлендер был заслуженным фашистом, членом еще «черного рейхсвера» и участником «пивного путча», носил звание оберштурмбаннфюрера СА. В 1930-е гг. Т. Оберлендер стал одним из основных авторов «концепции», согласно которой экономические проблемы 1920-х — 1930-х гг. в Германии были результатом совместного заговора восточноевропейского еврейства и Коминтерна. Он также являлся одним из активных разработчиков теории необходимости «освобождения» Восточной Европы от «расово неполноценного» населения для дальнейшей колонизации земель «арийцами». После войны — один из основателей и руководителей реваншистского Союза изгнанных, в 1951—1953 гг. — статс-секретарь МВД Баварии. В 1953 г. стал федеральным министром в правительстве К. Аденауэра, в 1960 г. оказался в центре громкого политического скандала, так как Верховный суд ГДР заочно приговорил его к пожизненному заключению за военные преступления (в том числе в качестве руководителя «Нахтигаля») на территории СССР, после чего Оберлендеру пришлось уйти в отставку. В ФРГ за военные преступления наказан не был, в 1963—1965 гг. был депутатом бундестага от ХДС/ХСС, в 1986 г. награжден баварским орденом «За заслуги». После аншлюса ГДР берлинский суд отменил приговор Верховного суда ГДР по формальным основаниям.

Глава из книги: Дюков А.Р. Второстепенный враг. ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». М.: Фонд содействия актуальным историческим исследованиям «Историческая память», 2009.

Комментарий А. Тарасова.


Александр Решидеович Дюков (р. 1978) — российский историк и публицист; специализируется на вопросах, связанных с историей Великой Отечественной войны и на вопросах, связанных с политизацией истории. Член Российского исторического общества и Ассоциации историков Второй мировой войны.

В 2004 году окончил Историко-архивный институт РГГУ. В 2004—2007 годах работал в агентстве военно-технической информации АРМС-ТАСС. С 2008 года — директор Фонда содействия актуальным историческим исследованиям «Историческая память». С 2010 года — главный редактор научного издания «Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований».

В 2012 году, после попытки организовать в Риге выставку «Угнанное детство: судьбы детей, угнанных на территорию Латвии, 1943—1944 гг.», объявлен латвийскими властями персоной нон-грата. В 2014 году был задержан в аэропорту и выслан из Литвы, куда прибыл для участия в презентации литовского перевода своей книги «Накануне Холокоста».

В 2014 году, после начала гражданской войны на Украине, стал координатором Группы информации по преступлениям против личности, собирающей свидетельства о военных преступлениях и нарушениях прав человека в ходе украинского конфликта.

Автор книг: «Миф о геноциде. Репрессии Советских властей в Эстонии (1940—1953)» (2007), «Второстепенный враг. ОУН, УПА и решение “еврейского вопроса”» (2008), «Заложники на Дубровке» (2009), «Протекторат “Литва”. Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости» (2013) и др.

Составитель книг: «Забытый геноцид. “Волынская резня” 1943—1944 годов. Документы и исследования» (2008), «“Уничтожить как можно больше…” Латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1942—1944. Сборник документов» (2009), «Накануне Холокоста. Фронт литовских активистов и советские репрессии в Литве, 1940—1941 гг. Сборник документов» (2013) и др.


Приложение

Погромы во Львове в 1941 году: фотохроника

Ниже представлена подборка фотографий Львова в первые три дня немецкой оккупации. Немцы вошли в город рано утром 30 июня 1941 года. Украинские националисты (фракция С. Бандеры в ОУН), ранее находившиеся в подполье, в тот же день создали в городе свои органы власти в помощь немцам и «украинскую народную милицию».

В городе начался трехдневный еврейский погром 30 июня — 2 июля 1941 года. Погром был организован совместно немцами и бандеровской «милицией».

Немецкая пропаганда подала погром как акт мести украинцев «жидобольшевикам».

Подобные акции националистов  (немцы их называли акциями «самоочищения») в первые дни оккупации были не только во Львове, но и в других городах Галиции. То же самое происходило в Литве и Латвии. Особенностью львовских погромов был масштаб (погибло около 4000 человек), а также присутствие на месте большой группы профессиональных фотографов и кинооператоров. Их прислало Министерство пропаганды доктора Геббельса для подготовки агитматериалов. Кроме того, в городе на тот момент находилась 1-я дивизия горных егерей («стрелки из “Эдельвейс”»), солдаты которой также делали любительские фото. На память.

Фотографии львовских погромов 1941 года сегодня хранятся по всему миру — в госархивах Германии и Австрии, Библиотеке Вайнера (Лондон), коллекции Дэвида Ли Престона (Филадельфия), в музеях «Яд-Вашем» и «Гетто файтерс» (Израиль), Мемориальном музее Холокоста в США (Вашингтон), частной коллекции «Вильно Гетто» и т.д. Любительские фото горных егерей, как правило, взяты с eBay, где они выставлялись на продажу в 2000-х годах.

Предупреждение! На фото ниже — сцены уличного насилия, унижения женщин, издевательств в форме мытья тротуаров, маршей по улицам на коленях и с поднятыми руками, сгона жертв бандеровской милицией на работы в бывшие тюрьмы НКВД, где после различных издевательств их расстреливали во внутренних дворах.

Женщину избивают палками на улице.

 

Юные галичане забивают еврейку камнями.

 

Та же женщина на другом фото.

 

Девушка и пожилая женщина (скорее всего, мать или другая родственница) среди толпы погромщиков.

 

Одно из наиболее жутких фото львовских погромов 1941 года. Жертва, по всей видимости, обращается с какими-то словами к палачам или немцу-фотографу.

 

Это, вероятно, та же пожилая женщина, что и на фото выше. С неё сорвали одежду, как и с молодой девушки рядом.

 

По всей видимости, снова эта же женщина. Погромщик бьет её палкой. Молодой девушки, которую она прижимала к себе перед раздеванием, уже нет рядом.

 

Издевательство путем публичного раздевания начинается.

 

Та же женщина, по всей видимости, но уже раздетая.

 

Раздетая жертва погрома сидит посреди толпы.

 

По всей видимости, снова та же женщина, что и на фото выше.

 

Полицаи-галицийцы полны ненависти.

 

Снова издевательства в виде публичного раздевания.

 

Одухотворенные лица двух львовских интеллектуалов. Раздевают очередную жертву.

 

Ключевым участником погрома была бандеровская «народная милиция», созданная ими в первый же день прихода немцев.

«Милиционеры» ходили в гражданском с повязками белого цвета или цветов желто-голубого флага.

На фото — бандеровский «милиционер» с повязкой издевается над девушкой, её заставляют идти по улице на коленях и с поднятыми руками.

 

Еще группа евреев на коленях и с поднятыми руками.

  

Один из персонально идентифицированных участников погрома — член украинской «милиции» некто Ковалишин.

 

Для многих участников погром был веселым народным гулянием, карнавалом по-галицийски; обратите внимание на кривляние «свидомого» украинца перед камерой на фото справа.

Еще один персонально идентифицированный участник погрома — бандеровский милиционер Михайло Печарский.

  

Раздевали не только женщин.

 

Издевательство путем публичного мытья тротуаров. Как в Вене в 1938 году на погроме в честь аншлюса.

Девушка на заднем плане — искренне радуется.

 

Погромщики в приподнятом настроении тащат еврея. За ним несут бюст Ленина. Зачем — будет видно на следующем фото. Бандеровский «милиционер» с повязкой (справа) тоже в гуще событий.

 

Еврея с предыдущего фото заставляют целовать Ленина. Борьба толпы с «жидобольшевизмом». Занятно, что погромщик в центре пришел на погром в украинской национальной рубашке-вышиванке.

 

Бандеровская «милиция» хватала евреев в домах и на улицах и сгоняла их в тюрьмы…

   

Украинские нацисты конвоируют евреев на работу в бывшую тюрьму НКВД.

 

По дороге продолжаются избиения.

 

Толпа встречает тех, кого привели в тюрьму. На переднем плане — мужчина в темном костюме и шляпе идет по направлению к толпе. На левой руке видна повязка. Бандеровская «милиция» засветилась во всех основных эпизодах погрома.

 

На погром как на праздник. Один пришел в вышиванке, другой одел костюм, галстук и пошел бить ногами пожилого еврея.

 

Избитого ногами мужчину с фото выше — утаскивают. Немец-часовой не вмешивается, «акция самоочищения» все-таки.

 

В тюремном дворе. Бандеровец с повязкой сторожит приведенных на экзекуцию.

 

Насилие продолжается и в тюремном дворе.

 

Еще один украинский «народный милиционер» попал в кадр во время работ в тюрьме (это стоп-кадр с кинопленки).

 

Вот он же избивает жертву палкой.

 

Худшее еще впереди. На снимке — группа евреев во внутреннем дворе тюрьмы в ожидании казни.

Финал. Расстрелянные жертвы погрома.

   

Опубликовано в интернете по адресу: http://prophotos-ru.livejournal.com/1736459.html

Free Web Hosting