 |
| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
Аннотация
Имя Карлоса Фонсеки сегодня широко известно не только в Никарагуа, но и далеко за ее пределами. «Вождь никарагуанской революции и основатель Сандинистского фронта национального освобождения»[1], — так определил роль Карлоса Фонсеки член Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО), координатор Руководящего совета правительства национального возрождения Никарагуа Даниэль Ортега. С юношеских лет Карлос Фонсека посвятил себя борьбе за свержение диктатуры Сомосы и почти 20 лет стоял во главе этой борьбы. Он погиб 8 ноября 1976 г. в одном из сражений с гвардейцами Сомосы близ горного селения Синика. Кровавый режим рассчитывал, что гибель генерального секретаря СФНО приостановит вооруженную борьбу никарагуанского народа против сомосизма. Но борьба продолжала шириться и нарастать и завершилась исторической победой сандинистской народной революции 19 июля 1979 г.
Народ новой Никарагуа свято хранит память о Фонсеке. Его прах захоронен с национальными почестями, он посмертно награжден высшей наградой республики — орденом Сандино. Учрежден и орден имени Фонсеки. Его труды — статьи, книги — переиздаются большими тиражами. На углу одной из улочек г. Матагальпы, в доме, где родился и рос Карлос, открыт музей.
О короткой, но славной жизни Карлоса Фонсеки — борца за свободу Никарагуа — наш рассказ.
|
Победившая в Никарагуа революция носит имя национального героя генерала Аугусто Сесара Сандино[2]. Есть известное сходство в судьбах Сандино и Фонсеки: оба боролись против американского империализма и его ставленников, оба погибли, не дожив до победы дела, за которое боролись. Но во всем остальном это разные люди, представлявшие разные эпохи. Мать Фонсеки была в родстве с женой Сандино Бланкой Араус. Однако это обстоятельство само по себе не могло запрограммировать судьбу Карлоса. Никарагуа — маленькая страна, здесь преобладают большие семьи, и часто можно слышать утверждение, что все никарагуанцы находятся друг с другом в родстве. Разумеется, это не так. Но в то же время нередко встречаются большие кланы, члены которых сражаются по разные стороны баррикад. Так было, как мы увидим, и в семье Фонсеки. Карлос Фонсека Амадор родился 23 июня 1936 г. в городе Матагальпе, центре одноименного департамента на северо-западе страны. В округе крестьяне занимаются животноводством, выращивают кофе. Город насчитывает всего 20 тыс. жителей, но это вовсе не захолустье. В Матагальпе, основанной еще в начале колониальной эпохи испанцами, находится резиденция епископа, имеются начальные и средние школы, театр, выходят газеты, работают книжные лавки.
Мать Карлоса Xустина Фонсека, простая женщина-креолка, всю жизнь служила у богатых людей кухаркой. У нее было пять детей — четыре мальчика и девочка. Отец Карлоса — Фаусто Амадор, человек зажиточный, имел «официальную» семью, «своих» детей, к побочному же сыну Карлосу никогда не проявлял никакого интереса.
Фаусто Амадор входил в число приближенных Сомосы и являлся главным администратором всего личного имущества диктатора. Его жена Лолита Арриета, добрая и отзывчивая женщина, пыталась время от времени оказывать помощь Карлосу, который отзывался впоследствии о ней с большой теплотой. Однако с братьями у него было мало общего. В дальнейшем из всех его близких родственников только брат Фаусто Орландо («официальный» сын его отца), учившийся на священника, на некоторое время примкнул к партизанам. Схваченный гвардейцами Сомосы, он не выдержал испытаний и стал давать подробные показания. Карлос отрекся от него и впредь на вопросы о родственниках отвечал: «У меня их нет. Мои братья — это те, кто сражается со мной бок о бок против тирании Сомосы»[3]. Разрыв с отцом Карлос выразил и в своей фамилии. Вопреки испанской традиции он сперва писал фамилию матери, а затем уже — отца.
Фонсека рос и мужал в атмосфере, насыщенной воспоминаниями о героической борьбе Аугусто Сесара Сандино против американских оккупантов, рассказами о многочисленных преступлениях, совершаемых генералом Сомосой и его кликой, вставшими во главе страны.
Анастасио Сомоса Гарсиа, или «Тачо»[4], как называли его в стране, пришел к власти, поддерживаемый штыками американских войск, оккупировавших Никарагуа в 1927—1933 гг. Сомоса получил коммерческое образование в Филадельфии, бегло говорил по-английски, во время оккупации всячески выслуживался перед янки. В 1933 г. по рекомендации американского военного командования и посла США Сомоса был назначен шеф-директором национальной гвардии Никарагуа. Гвардия, вымуштрованная и вооруженная американцами, заменила собой армию и полицию, совмещая их функции. По существу, это был корпус карателей, в задачу которого входило подавление любого освободительного движения в стране.
В 1936 г. Сомоса, ставший к тому времени фактическим диктатором Никарагуа, подтасовав итоги выборов, официально вступил в должность президента.
Подобно другим тиранам стран Центральной Америки (Максимилиано Мартинесу в Сальвадоре, Тибурсио Кариасу в Гондурасе, Хорхе Убико в Гватемале), Сомоса пришел к власти после подавления революционного движения начала 30-х годов. Президент США Франклин Д. Рузвельт, несмотря на провозглашенную им политику «доброго сосуда», финансировал и вооружал этих диктаторов, исходя из того, что они обеспечивали интересы американского бизнеса в Карибском регионе. Широко известно ставшее классическим высказывание президента Рузвельта в адрес Сомосы: «Да, он сукин сын, но наш сукин сын»[5].
Сомоса был диктатором, тираном, сатрапом, верой и правдой служившим своим хозяевам — американским империалистам. В латиноамериканской политической жизни весьма часто встречаются такого рода государственные деятели, и все же Сомоса выделялся даже на их фоне. Он безраздельно правил страной в течение 20 лет, хотя конституция запрещала одному и тому же лицу быть президентом больше одного срока (четырех лет, потом по воле диктатора этот срок был продлен до шести лет).
Американский исследователь Томас У. Уокер отмечает, что созданная Сомосой система опиралась на шесть «китов»: национальную гвардию, экономическую верхушку общества, чиновничий аппарат, либерально-националистическую партию, поддержку и сочувствие США и церковную иерархию[6]. Это верно, но подобной опорой располагали тогда и другие диктаторы, однако Сомоса держался у власти несравнимо дольше, чем они.
Сомоса был ловким, не стеснявшимся в выборе средств для достижения своих целей политиканом. Он боролся с оппозицией не только силой, но и подкупом, коррупцией. Сомосе удалось перетянуть на свою сторону многих лидеров основных политических партий — либеральной и консервативной, но временами, когда это ему было выгодно, он давал возможность существовать и оппозиции и даже допускал избрание ее представителей в парламент. Последователь Гитлера, Муссолини и Хирохито, которые дарили ему свои портреты с трогательными надписями, он со вступлением США во Вторую мировую войну быстро превратился в «демократа», объявив войну Германии, Японии и Италии, пустил с молотка и скупил за бесценок германскую собственность, принял Кодекс труда (никогда не применявшийся на практике и отмененный с наступлением «холодной войны»), разрешил (а затем запретил) деятельность Никарагуанской социалистической (коммунистической) партии.
Время от времени Сомоса уходил в тень и правил за спиной своих надежных друзей, сажая их в президентское кресло, а затем вновь занимал его. Все эти годы он продолжал оставаться шеф-директором национальной гвардии и четырежды переписывал конституцию в своих интересах. Особое внимание Сомоса уделял укреплению полицейского репрессивного аппарата. Он содержал тысячи доносчиков самого разного толка, которых натаскивали инструкторы из ФБР и ЦРУ. Парламент, заполненный его сторонниками, с раболепием выполнял любую прихоть диктатора.
Демократические деятели Латинской Америки презирали и проклинали Сомосу. Перуанец Хенаро Карнеро Чека писал о нем: «Сомоса — это гнойник и злокачественная опухоль на сердце Центральной Америки. Все заговоры, интриги и преступления, направленные против малейшего проявления духа демократии стран Центральной Америки, нашли в лице Сомосы вдохновителя, руководителя и покровителя»[7].
В 1956 г. молодой никарагуанский поэт и журналист Ригоберто Лопес Перес решил покончить с диктатором, хотя бы ценой собственной жизни. 4 сентября 1956 г. Ригоберто писал матери:
«Моя милая мама! Хотя Вы ничего не знали об этом, я всегда участвовал в разных действиях, направленных на свержение режима, приносящего столько бед нашей Родине. Видя, что все усилия превратить Никарагуа в свободную — наконец-то! — Родину, достойную и гордую, оказались тщетными, я попытаюсь положить конец тирании. Если богу будет угодно, чтобы я погиб при попытке осуществить задуманное, пусть абсолютно никого не винят в этом, ибо все решал я сам. ...Я надеюсь, что Вы отнесетесь ко всему этому спокойно. Считайте, что я выполнил свой долг, который любой никарагуанец, любящий свою Родину, должен был выполнить уже давно»[8].
21 сентября 1956 г. в Леоне, втором по величине никарагуанском городе, в местном Рабочем клубе состоялся торжественный прием в честь диктатора по случаю выдвижения его кандидатом в президенты на новый срок. В самый разгар приема, когда собравшиеся провозглашали очередной тост за предстоящий успех на выборах, один из присутствовавших — это был Ригоберто Лопес Перес — четырьмя выстрелами тяжело ранил Сомосу.
В это время его единомышленники, молодые рабочие Элиас Кастро Родригес и Корнелио Сильва находились у городской электростанции. Было решено захватить ее в момент покушения и выключить свет в городе. Этим должен был воспользоваться Ригоберто для бегства из клуба, у которого ожидал его на машине другой участник покушения Аусберто Нарваэс. Однако Ригоберто услышал, что Сомоса собирается покинуть клуб раньше предполагавшегося часа. Он решил действовать немедленно, отказавшись от надежды на спасение. Сам Ригоберто тут же погиб от пуль охранников Сомосы. Что касается его товарищей, то все они попали в лапы национальной гвардии и подверглись зверским пыткам: все трое были кастрированы, посажены в клетки со зверями, украшавшие патио (двор) президента, а затем убиты.
Смерть Сомосы (он скончался от ран 29 сентября) произвела на никарагуанцев ошеломляющее впечатление. О нем можно сказать словами знаменитого латиноамериканского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса, который так описал в своем известном романе смерть диктатора-«патриарха»: «Он обошел такое множество рифов, пережил столько землетрясений и затмений судьбы, уцелел от стольких ударов огненных небесных шаров, что в наши дни никто уже не верил, что когда-нибудь сбудется предсказание гадалки-провидицы и он умрет. В это невозможно было поверить, это не умещалось в сознании... В эту первую ночь без него мы вдруг увидели всю его огромную империю, ее малярийные озера, ее душные, погруженные в смрад селения в заболоченных дельтах рек, мы увидели колючую проволоку алчности, ограждающую принадлежащие ему провинции, где паслись неисчислимые стада коров новой, великолепной породы, коров, которые появлялись на свет с наследственным родимым пятном — личным клеймом президента. Еще совсем недавно мы верили, что он и впрямь доживет до третьего пришествия кометы, не только до второго, и это вселяло в нас уверенность и спокойствие за свой завтрашний день, хотя мы и подшучивали над его возрастом, приписывали ему привычки древних черепах и особенности старых слонов, рассказывали в тавернах анекдот о том, как однажды государственному совету сообщили, что президент умер, и все министры стали испуганно переглядываться и со страхом спрашивать друг у друга, кто же пойдет и доложит ему об этом»[9].
Надежды на то, что устранение Сомосы вызовет революционный взрыв в Никарагуа, заставит народ взяться за оружие и свергнуть созданный тираном режим, не оправдались. На смену «Тачо» пришли его сыновья Луис и Анастасио («Тачито»), продолжившие политику отца.
И все же убийство Сомосы Ригоберто Лопесом Пересом, этим «сыном Сандино», как его назовет впоследствии Карлос Фонсека, не прошло бесследно. На первый взгляд, в Латинской Америке на поверхности все казалось спокойным — «гориллы» повсеместно крепко держали руль власти. Однако предвестников грозных событий в этом регионе было достаточно. В 1956 г., когда Ригоберто стрелял в Сомосу, в Мексике кубинские патриоты Фидель Кастро и его брат Рауль, аргентинец Эрнесто Че Гевара и их единомышленники готовились отплыть на яхте «Гранма», чтобы поднять восстание на Кубе против другого сатрапа Вашингтона, генерала Батисты.
Пройдет всего несколько лет, и в 1959 г. другой молодой никарагуанец — Карлос Фонсека вступит в колонну «Ригоберто Лопес Перес», созданную для вооруженной борьбы против тирании клана Сомосы.
В 1956 г., когда прозвучал выстрел Ригоберто, Карлосу Фонсеке исполнилось 20 лет, он был студентом Национального университета в Манагуа.
 |
Карлос рос болезненным, страдал сильной близорукостью, но в школе всегда был первым учеником. Мать решила работать не покладая рук, чтобы хоть один из ее детей получил хорошее образование. Карлос окончил начальную школу и в 1950 г. поступил в Северный национальный институт (средняя школа) в Матагальпе. Чтобы помочь матери, он трудился посыльным на телеграфе, вечерами продавал газеты на улице. В школе Карлос подружился с Томасом Борхе, ставшим потом его ближайшим товарищем и соратником по сандинистскому движению. Карлос и его друзья знакомятся с классиками мировой литературы — Томасом Мором, Шекспиром, Бальзаком, открывают для себя таких писателей, как Пабло Неруда, Эрнест Хемингуэй, Джон Стейнбек. Особенно привлекает Карлоса русская литература: бессмертные творения Льва Толстого, романы Максима Горького и среди них — «Мать», переведенная в свое время (с французского) знаменитым никарагуанским поэтом Рубеном Дарио.
Россия, далекая и таинственная, Россия Ленина и Великого Октября, которую так ненавидят Сомоса и его покровители янки, как магнит, притягивает к себе молодого Фонсеку и его друзей. Они стараются узнать побольше об освободительных движениях, о коммунизме. В Матагальпе содержит книжную лавку поэт Самуэль Меса. Обыватели считают его чудаком, да и национальная гвардия давно уже не обращает на него внимания. Ведь серьезных книг, как правило, уважающие себя граждане не покупают. Только иногда наведываются к старику местные школьники. На пыльных полках книжной лавки Месы Карлос вдруг обнаруживает отдельные издания произведений Маркса, Энгельса, Ленина. Ценная находка! Так происходит первое непосредственное знакомство Карлоса и его друзей с бессмертными творениями марксизма-ленинизма, которые впоследствии станут для них вечно молодым источником политической мудрости, питающим и вдохновляющим их на борьбу за новую, свободную Никарагуа.
Карлос учился отлично, его считали одаренным, талантливым юношей. Но знания интересовали его не сами по себе, а как средство для решения наболевших вопросов его родины. Решить же их можно было, только избавившись от тирании семейства Сомосы. Мирным путем добиться этого было невозможно. Оставался один путь — революционный, насильственный. Карлос и его друзья начинают приглядываться к оппозиционным политическим организациям. Национальный союз народного действия, Партия национального обновления... Названия красивые, обещающие, но вскоре юноши убеждаются, что лидеры этих организаций охотятся лишь за голосами избирателей и мечтают не свергнуть Сомосу, а договориться с ним.
В последнем классе средней школы Карлос выпускает журнал «Сеговия». Вышли шесть номеров, из них четыре отредактированы Фонсекой. В них четко просматривается прогрессивная ориентация редактора, обращавшего внимание прежде всего на патриотические традиции никарагуанского народа, который всегда храбро и мужественно отстаивал свою независимость от иностранных захватчиков.
Идет 1953-й год. До Никарагуа доходит весть, что в Сантьяго, на острове Куба, группа молодых юношей во главе с Фиделем Кастро пыталась штурмом взять казармы «Монкада», чтобы избавиться от тирании Батисты. Повстанцы терпят поражение, они разгромлены. Терпит поражение и гватемальская революция: обученные американскими инструкторами наемники при активном содействии Сомосы в 1954 г. свергают демократическое правительство президента Арбенса. Казалось, на Западное полушарие спустилась вновь глубокая беспросветная ночь. Значит, нет никакой надежды на освобождение? Но Карлос и ого друзья вопреки тревожным фактам убеждены: империализм и его креатуры — сильны, но народ еще сильнее. Работать во имя освобождения страны, во имя народной революции, не считаясь с жертвами — к этой мысли приходит Карлос.
 |
Закончив в 1955 г. среднюю школу в Матагальпе, Фонсека переезжает в столицу Манагуа и поступает на юридический факультет Национального университета. Одновременно он работает библиотекарем в местной учительской семинарии, чтобы заработать на пропитание. В июле того же года Фонсека вступает в нелегальную Никарагуанскую социалистическую партию (партию коммунистов, созданную в 1944 г.) и сразу же включается в активную агитацию среди студентов и молодых рабочих. Он издает левый студенческий журнал «Эль Университарио» и вскоре попадает в поле зрения вездесущей национальной гвардии. За ним устанавливается негласное наблюдение. Однако гвардейцы знают, что отец Карлоса — один из приближенных Сомосы, и хотя отец и сын даже не встречаются, все-таки гвардия не решается на прямую расправу с Фонсекой. Но в связи с убийством Сомосы в сентябре 1956 г. Карлос Фонсека попадает в застенки гвардии. Его обвиняют в причастности к убийству на том основании, что редактируемый им журнал «Эль Университарио» печатался в типографии Элиаса Кастро Родригеса, одного из участников покушения.
После смерти Сомосы его сыновья развязали бешеный террор против врагов режима. Они не только мстят за отца, но и пытаются террором укрепить свои позиции. Национальная гвардия арестовывает всех подряд — и рабочих активистов, и либеральных оппозиционеров. Особую опасность клан Сомосы видит в представителях тех кругов олигархии, которые, страшась взрыва народного гнева, могли попытаться своими силами заблаговременно избавиться от сомосизма. Что это за люди? Они принадлежат к окружению тирании. Их можно найти среди либералов и консерваторов, даже среди командного состава национальной гвардии. Сыновья «Тачо» знают их всех поименно, они с ними учились, встречались на приемах, со многими находятся в родственных отношениях. Среди арестованных оказываются такие старые политиканы, как Энок Агуадо, генерал Эмилиано Чаморро, другие лидеры консерваторов и либералов. В то же время среди брошенных в застенки школьный учитель Ригоберто, все его родственники, просто многие люди по фамилии Лопес Перес, ничего общего не имевшие с Ригоберто.
Большинство из них прошло через казематы национальной гвардии, расположенные поблизости от президентского дворца, где обитало семейство Сомосы. Там днем и ночью расправлялись с противниками диктатуры, подвергая их изощренным пыткам, унижениям и надругательствам. Когда пытки не помогали, арестованных бросали в клетки с тиграми, пантерами и ягуарами, подаренными старшему Сомосе его «коллегами» Батистой и Трухильо.
В этой вакханалии преследований, развернувшейся после убийства Сомосы, фигура Фонсеки не привлекла к себе особого внимания палачей. Да, он был знаком с Элиасом Кастро, в типографии которого выходил его журнал «Эль Университарио»; да, он был противником Сомосы, но кто не был им в Никарагуа? Вряд ли заговорщики обращались за содействием к этому близорукому и хилому юноше. Подвергнув Карлоса пыткам больше для устрашения и убедившись, что он к покушению не имеет непосредственного отношения, после четырехмесячного ареста власти выпустили его на свободу.
Хотя наследникам Сомосы удалось расправиться со своими реальными и потенциальными противниками и удержать в руках клана власть, причем еще на долгих 23 года, с гибелью Анастасио Сомосы созданный им режим вступил в полосу кризиса. В стране все чаще возникают заговоры, зарождаются все новые подпольные группировки, готовые взяться за оружие, бунтуют студенты, служащие, то там, то здесь вспыхивают забастовки, приходят в движение старые бойцы Сандино, выступают с протестами служители церкви. «Крамола» проникает в «святая святых» сомосизма — командный состав национальной гвардии, в ряды гвардейцев, которые периодически подвергаются чистке наследниками «Тачо». Но для того, чтобы понять дальнейший ход событий в Никарагуа, следует обратиться к развитию революционного процесса в Латинской Америке в те годы.
В 1956 г. почти все страны Латинской Америки находились во власти тиранических режимов, с рвением выполнявших приказы Вашингтона, и все же только слепые могли не видеть, как быстро зрели семена протеста, который вскоре породил бурю, в корне изменившую соотношение сил в этой части света. Пройдет еще немного времени и рухнут диктаторские проамериканские режимы в Венесуэле, а затем на Кубе. За ними последуют Колумбия, Перу, Панама, Доминиканская Республика. Повсеместно будут возникать вооруженные группы молодых людей, пытающихся с оружием в руках сбросить ненавистных сатрапов Вашингтона. Среди них были «леваки» и коммунисты, анархисты и троцкисты, кадровые офицеры, ранее натасканные американцами для борьбы с «подрывными элементами», и священники. По-разному складывались судьбы этих движений: некоторые исчезали под ударами карательных органов, другие распадались на сектантские группки, третьи развивались в мощные фронты борьбы и, пройдя через горнило поражений, наносили решающий удар и приходили к власти. Именно так и произошло в Никарагуа.
Наряду с примером победоносной Кубинской революции, толчком для которой послужили два вооруженных выступления — нападение на казармы «Монкада» в Сантьяго и высадка бойцов Фиделя Кастро с «Гранмы», были и менее удачные примеры — разгром освободительных движений в Доминиканской Республике и в Боливии, где партизан возглавил Эрнесто Че Гевара. Затем был опыт прямо противоположного порядка — в Чили, где в 1970 г. к власти в условиях буржуазной демократии пришел парламентским путем союз левых сил во главе с президентом Сальвадором Альенде. Но и здесь революция потерпела поражение, в стране был установлен фашистский режим Пиночета.
К чести никарагуанских революционеров следует сказать, что они независимо от этих различных результатов в других странах континента продолжали вооруженную борьбу с режимом Сомосы, который в конце концов рухнул под их ударами. В том, что это произошло, огромная заслуга Карлоса Фонсеки Амадора, одного из создателей и ведущих идеологов Сандинистского фронта национального освобождения Никарагуа.
Что же происходило с Карлосом после его выхода из тюрьмы в конце 1956 г.? Он едет в соседнюю Коста-Рику. Здесь товарищи из Никарагуанской социалистической партии направляют его в качестве своего делегата в Москву на VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов.
Первая социалистическая страна, которую Фонсека посетил по дороге в Москву, — Чехословакия. Из Праги он пишет матери восторженное письмо: «Я почти счастлив. Меня окружают здесь радостные лица, я слышу новые слова, вижу прекрасные, огромные, дружественные города. Мы называем друг друга товарищами, но я предпочел бы называть своих новых друзей братьями. Я говорю, что чувствую себя почти счастливым, “почти”, потому что Вас нет рядом со мной, и я не могу Вас обнять и разделить с Вами эти моменты прозрения и удивления»[10].
Более года Карлос провел в странах социализма. Свои впечатления об этой поездке он описал в книге «Никарагуанец в Москве», которая впервые вышла в мае 1958 г. в Никарагуа и с тех пор неоднократно переиздавалась[11].
Эта книга — важная веха не только в жизни Карлоса Фонсеки, но и в отношениях между Никарагуа и Советским Союзом. Сколько злобных, клеветнических вымыслов о Стране Советов на протяжении десятилетий распространяла в Никарагуа господствовавшая в этой стране американская пропаганда! Причем распространяла при активной поддержке Сомосы — кровавого тирана, друга и единомышленника диктаторов Кастильо Армаса, Батисты и Трухильо, которых американцы выдавали за «великих борцов за справедливость и западную цивилизацию». Если американцы беспардонно лгут о том, что мы знаем, писал Фонсека, то они будут врать еще наглее о том, чего мы не знаем. До этого ни один никарагуанец, побывавший в Советском Союзе (а их были единицы), не выступал в печати. Первым написал об СССР и опроверг антисоветскую ложь Карлос Фонсека.
Книга «Никарагуанец в Москве» начинается с беседы автора со старшеклассниками одной из столичных школ. Беседа эта, в которой обсуждались острые вопросы международного положения, звучит сегодня не менее злободневно, чем два с половиной десятилетия назад. «Мы не хотим войны, — заявляет один из учеников, Владимир, обращаясь к Фонсеке. — Расскажите о нас правду».
«Я, — пишет Фонсека, — этой книгой только выполняю пожелание Владимира, пожелание миллионов советских детей»[12].
Карлос Фонсека убедительно опровергает клеветнические измышления о Советском Союзе. Он рассказывает, что в Советском Союзе нет нищих, безработных, нет капиталистов и других эксплуататоров, что здесь все дети учатся, а студенты получают стипендии, что медицинская помощь бесплатна. Он пишет о советской печати, о театрах, об искусстве на службе трудящихся масс, о Кремле, Мавзолее В.И. Ленина, Красной площади, о московском метро. О мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны, об огромных жертвах советского народа, понесенных в борьбе с фашистами. О роли денег при социализме, о равенстве женского и мужского труда, о национальных республиках, образующих Советский Союз, о развитии и популярности спорта и о многом другом.
Фонсека побывал не только в Москве, но и в Киеве, Ленинграде. Всюду он видел гигантские стройки, всюду встречался и беседовал с молодежью, трудящимися. Он принял участие во Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве, Всемирном конгрессе демократической молодежи в Киеве и Всемирном конгрессе профсоюзов в Лейпциге, где побывал в качестве гостя, присутствовал на праздновании 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Весь советский народ осуждает войну и голосует за всеобщий мир, а с ним и все трудящиеся Земли, заключает Карлос Фонсека свою книгу о Советском Союзе.
«25 лет назад, — сказал, прибыв в мае 1982 г. в Москву, глава государственной делегации Республики Никарагуа Даниэль Ортега, — на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов вождь никарагуанской революции и основатель Сандинистского фронта национального освобождения Карлос Фонсека посадил в московском парке дерево — в знак братской дружбы между народом Сандино и народом Ленина. Сегодня мы можем сказать, что это дерево выросло и превратилось в прочный и нерушимый символ отношений между нашими народами, правительствами и партиями»[13].
Книга Карлоса Фонсеки «Никарагуанец в Москве» — первый камень, заложенный в фундамент дружбы двух народов.
В конце 1957 г. Фонсека возвратился в Никарагуа. Тут же, прямо в аэропорту Манагуа, его арестовали и бросили в тюрьму, багаж конфисковали. Именно здесь, в тюрьме, Карлос начал обдумывать книгу «Никарагуанец в Москве». Впрочем, на этот раз он просидел в заключении недолго. Просмотр багажа не давал оснований для обвинения Карлоса в «подрывной деятельности». К тому же Луис Сомоса Дебайле, «избранный» президентом 2 февраля 1957 г., пытался играть в демократию; он даже разрешил, разумеется на время, легальное существование оппозиционных партий. Фонсеку выпускают на свободу. Но в 1958 г. его вновь — дважды — арестовывают. В этих условиях безнадежно продолжать учение в университете. Молодой никарагуанец целиком уходит в политическую деятельность.
С падением на Кубе диктатуры Батисты и победой Кубинской революции политическая обстановка в Никарагуа становится еще более напряженной. Буржуазная оппозиция сомосизму объединяется. Несколько партий — Традиционалистская консервативная, Независимая либеральная, Национального обновления и республиканской мобилизации, представляющие средние классы, и Новая социал-христианская (более демократический осколок Консервативной партии) образуют Национальный союз оппозиции (УНО). Однако попытка лидеров оппозиции начать вооруженное восстание против сомосизма заканчивается полным провалом и арестом участников.
В этих условиях Карлос Фонсека выдвигает идею — вырвать инициативу из рук буржуазной оппозиции. В марте 1959 г. он создает организацию широкого фронта на антиимпериалистической основе — «Патриотическая никарагуанская молодежь», которая вскоре входит во Внутренний фронт сопротивления (ФИР) и сливается с ним. ФИР, по замыслам Фонсеки, должен организовать генеральную забастовку против сомосизма и создать Армию защитников никарагуанского народа по образу и подобию Армии защитников национального суверенитета, которая некогда с таким успехом сражалась под командованием национального героя Никарагуа «генерала свободных людей» Аугусто Сесара Сандино против американских оккупантов. Однако реакционерам удалось нанести ФИР несколько существенных ударов еще до того, как он по-настоящему развернул свою работу.
В начале апреля 1959 г. власти выслали Фонсеку из страны. Вскоре он оказывается в Гондурасе, на границе с Никарагуа, в местности Эль-Чапарраль, где создается колонна «Ригоберто Лопес Перес» для освобождения Никарагуа.
Здесь уместно сказать, что прогрессивные силы Латинской Америки всегда поддерживали друг друга в борьбе за независимость. Многие уроженцы Центральной Америки сражались за свободу Кубы, участвовали в революционных событиях в Мексике; Хосе Марти и немало других кубинцев боролись за свободу этих республик.
В годы борьбы против Батисты Фидель Кастро и его бойцы также пользовались поддержкой многих латиноамериканцев. Пример тому — участие в партизанской войне аргентинского врача Эрнесто Че Гевары. Следует ли удивляться, что с победой Кубинской революции в Гавану устремились многочисленные противники латиноамериканских диктаторов в надежде получить помощь от нового, революционного правительства? Среди них было немало и авантюристов, проходимцев, даже агентов ЦРУ и тиранических режимов, которые пытались использовать в своих интересах обстановку первых месяцев революции. Разобраться в этой разношерстной публике можно было только со временем.
Особенно настойчивые просьбы шли из стран Центральной Америки. Основная из них была — помогите избавиться от Сомосы! Кубинцы обещали помощь. Дал согласие оказать содействие в борьбе против диктатуры Сомосы президент Гондураса Вильеда Моралес, в поддержку выступили известный латиноамериканский политический деятель, бывший президент Коста-Рики Хосе Фигерес, тогдашнее правительство Венесуэлы, ряд других лиц и организаций. Так возник Эль-Чапарраль — база для подготовки партизан недалеко от гондурасско-никарагуанской границы. Сюда и прибыл участвовать в освобождении родины от тирании Карлос Фонсека.
 |
Перспектива после Кубы «потерять» еще и Никарагуа вызвала панику в Вашингтоне. Вся агентура США в Гондурасе была приведена в действие. Гондурасские «гориллы» при поддержке сомосовских частей со стороны Никарагуа двинули солдат на Эль-Чапарраль. Партизанский лагерь был окружен, многие из находившихся в нем бойцов убиты, другие ранены или арестованы. Эль-Чапарраль был ликвидирован. Во время нападения солдат на лагерь Карлос Фонсека был тяжело ранен в грудь, пуля прошла навылет. Истекающего кровью, его бросили в грузовик и доставили в столицу Гондураса Тегусигальпу. Затем друзья переправили его в Гавану, где он лечился в больнице «Каликсто Гарсиа». Так впервые Карлос оказался на земле революционной Кубы.
В январе 1960 г. Карлос Фонсека прилетел из Гаваны в Сан-Хосе, столицу Коста-Рики, для встречи с товарищами по борьбе. Они решают созвать в Каракасе конференцию единомышленников для создания новой революционной организации — Никарагуанский объединенный фронт. Фонсека и его боевой товарищ Сильвио Майорга выступают на конференции с докладом «Краткий анализ никарагуанской народной борьбы против диктатуры Сомосы». В нем провозглашается как наиболее вероятный путь свержения сомосизма народное вооруженное восстание и длительная партизанская борьба против режима. Докладчики предлагали создать Армию защитников никарагуанского народа и подкрепить ее действия Внутренним фронтом сопротивления, который должен подготовить общенациональную забастовку против режима Сомосы.
Фонсека считал, что Никарагуанская социалистическая партия (коммунисты) слишком малочисленна и изолирована, чтобы возглавить борьбу против сомосизма. Организовать и поднять народ на борьбу можно, только создав новую революционную организацию широкого фронта, подобно тому, как это было сделано в Венесуэле и на Кубе для свержения диктаторских проамериканских режимов Переса Хименеса и Батисты. Особые надежды в борьбе против сомосизма Фонсека возлагает на молодое поколение. «Молодежь никарагуанского народа, — писал тогда Фонсека, — чувствует и понимает, что она больше, чем какая-либо другая сила, связана с борьбой против тирании. Она знает, что в этой борьбе решается будущее Никарагуа, ее будущее. Поэтому никарагуанская молодежь страстно желает свободы и прогресса и будет сражаться с диктатурой, жертвуя собой и не жалея сил. Сейчас никарагуанская молодежь основывает свои надежды на славном лозунге Аугусто Сесара Сандино: “Свобода или смерть!”»[14].
Развернуть революционную работу в Венесуэле, как предполагали Фонсека и его товарищи, не удалось. Правительство Венесуэлы начало все более склоняться к соглашательству с силами внутренней реакции и предпочло борьбе с американским империализмом союз с США. Последовал разрыв с революционной Кубой. Фонсека был арестован и выслан в Мексику. Оттуда он вновь направился в Гавану.
Вскоре Фонсека нелегально возвратился на родину. Он основывает Движение новой Никарагуа с ответвлениями в Манагуа, Леоне, Эстели, разоблачает участие Луиса Сомосы в подготовке на никарагуанской территории наемников для высадки на Кубу, печатает подборку антиимпериалистических высказываний Аугусто Сесара Сандино. Весной 1961 г. Фонсека — в Гондурасе. Здесь в Тегусигальпе в июле 1961 г. вместе со старым сандинистским бойцом полковником Сантосом Лопесом, своим школьным товарищем Томасом Борхе и Сильвио Майоргой Карлос Фонсека провозглашает создание Сандинистского фронта национального освобождения. Так, после ряда попыток создать широкий фронт борьбы с диктатурой наконец была найдена организационная форма, со временем вобравшая в себя все подлинно революционные и передовые силы Никарагуа и объединившая их для борьбы против сомосизма. До победы, однако, оставалось еще долгих 18 лет борьбы, кровавых жертв, поражений и успехов.
Создание СФНО было только заявкой на предстоящую борьбу против сомосистского режима. После этого следовало усилить демократическую оппозицию в городах, создать опорные базы в горах для будущего партизанского движения.
В Гондурас стягиваются никарагуанцы, готовые взяться за оружие против Сомосы. Фонсека и полковник Сантос Лопес на «пимпантес» (индейских пирогах) обследуют реки Патука и Гуанака, доходят до берегов реки Коко. Они выбирают наиболее удобные места для будущих партизанских баз.
Вскоре Фонсека вновь в Манагуа. Здесь начинает выходить первый подпольный орган СФНО «Тринчера» («Траншея»). В это время основная задача СФНО заключалась в преодолении влияния традиционных буржуазных партий — либеральной и Консервативной, иногда игравших в оппозицию Сомосе, а по существу поддерживавших его и покорно следовавших в фарватере американской политики. Даже если в недрах этих партий и появлялись группировки, стремившиеся избавиться от Сомосы, то они не мыслили сделать это без благословения Вашингтона. Пока такие течения пользовались влиянием, нечего было и думать покончить с тиранией.
И все же президент Луис Сомоса явно нервничал в связи с оживлением «подрывных действий». Он и его брат Анастасио, командовавший, как и отец, национальной гвардией, чтобы сбить растущую волну антиправительственных выступлений, на очередных выборах в 1963 г. решили выдвинуть кандидатом в президенты своего доверенного человека Ренэ Шика, служившего в течение ряда лет личным секретарем их покойного отца и неоднократно доказывавшего свою лакейскую преданность интересам семейства тирана. Либеральную и консервативную партии, кандидатом которых он формально считался, в народе называли «санкуда» — по названию распространенного в Никарагуа шмеля, совершенно безопасного, но издававшего грозное жужжание. Заявляя об «уходе» семейства Сомоса с политической сцены, режим, кроме того, 7 июня 1962 г. провозгласил амнистию политическим заключенным, а в начале следующего года издал декреты о минимальной заработной плате и об аграрной реформе.
Все эти меры носили декларативный характер и должны были в первую очередь удовлетворить Белый дом. Там после Плая-Хирон все большее беспокойство вызывало скопление грозовых туч освободительной борьбы над Латинской Америкой. Чтобы выпустить «пар из котла», в Вашингтоне решили временно заменить «большую дубинку» провозглашенной в 1961 г. программой «Союз ради прогресса», обещая вложить в ближайшие 10 лет в финансирование «социальных реформ» в латиноамериканских странах чуть ли не 10 млрд. долл. Именно об этом говорил со своими коллегами — президентами республик Центральной Америки на встрече в Сан-Хосе (Коста-Рика) президент США Джон Ф. Кеннеди в марте 1962 г. Этим же целям служил созданный в США «Корпус мира», агенты которого вскоре появились в Никарагуа, как и «эксперты» АФТ — КПП, пытавшиеся создать послушное правительству профсоюзное движение в стране.
Революционные силы в Никарагуа боролись с этими маневрами империализма и его местных ставленников. 22 марта 1962 г. группа сандинистов захватила в Манагуа радиостанцию «Радио Мундиаль» и передали и эфир прокламацию, разоблачающую подлинные цели встречи Кеннеди с президентами Центральной Америки в Сан-Хосе. В мае другая группа партизан совершила нападение на отделение «Банка Америки» в Монтойе, близ Манагуа. Одновременно партизаны предпринимают активные действия в пограничных с Гондурасом районах. Национальная гвардия отвечает на эти акты жестокими преследованиями: тюрьмы забиты узниками, многие партизаны убиты, другие вынуждены бежать в Гондурас, где местные власти подвергают их репрессиям.
В мае 1962 г. Фонсека возвратился в Манагуа, но через несколько недель попал в лапы гвардии. Это был уже восьмой арест революционера. До этого он арестовывался шесть раз в Никарагуа и один раз — в Гондурасе. На следствии Фонсека показал лишь то, что уже было известно его тюремщикам, в частности, что он трижды — в июле 1959 г., октябре 1960 и июле 1961 г. посещал революционную Кубу.
Из заключения Фонсека переправляет на волю пламенное послание «Из тюрьмы я обвиняю диктатуру». Он заявляет: «Бюро безопасности пытается обвинить меня в том, что я принимал участие в подготовке покушения на шеф-директора национальной гвардии Анастасио Сомосу Дебайле и в ограблении “Банка Америки” в Монтойе... Я в свою очередь могу обвинить Анастасио Сомосу, его брата Луиса и других членов их семьи не в покушении на жизнь, а в прямом убийстве честных и достойных патриотов»[15]. (Здесь Фонсека прежде всего имеет в виду генерала Аугусто Сесара Сандино и его ближайших соратников).
В послании Карлос разрабатывает основы программы сандинизма. Он заявляет, что она содержит элементы марксизма, либерализма и социального христианства. Марксизм, пишет Фонсека, ведет за собой миллионные массы людей во всем мире, многие борцы за свободу и счастье народа отдают за него жизнь. Вместе с тем он считает, что «либеральное объяснение политических явлений» поможет подтолкнуть определенные круги местной буржуазии, занимающие до сих пор пассивные или колеблющиеся позиции, на более решительные действия против сомосизма. Что касается доктрины социального христианства, то Фонсека призывает революционеров не дать реакции использовать эту доктрину и взять на вооружение ее «народную суть»[16].
Фонсеку осудили на шесть месяцев заключения. В тюрьме «Авиасьон», сомосистском застенке, его впервые навестила молодая девушка Мария Айде Теран, активистка сандинистского движения, которая станет вскоре его женой и боевой подругой и родит ему двух детей — сына Карлоса (1966 г.) и дочь Таню (1969 г.).
После отбытия срока заключения Фонсека был выслан в Гватемалу, где вновь попал в тюрьму: тирании в Центральной Америке солидарны и взаимно услужливы. И в Никарагуа, и в Гватемале действовали американские военные миссии, которым подчинялась местная военщина. Однако и в ее сплоченных до недавнего времени рядах стали, как мы увидим, появляться исключения из общего правила. Таким исключением был гватемальский лейтенант Луис Турсиос Лима, один из тюремщиков Фонсеки в заброшенном в джунглях провинции Петен военном лагере. Фонсека долго беседует с ним по ночам, рассказывает о борьбе народа против сомосистской тирании. Искренность, жертвенность никарагуанца производят огромное впечатление на Турсиоса Лиму. Он становится единомышленником Фонсеки, помогает ему бежать в Мексику, и сам вскоре возглавляет партизанский отряд, объявивший войну гватемальской проамериканской хунте.
Между тем в Никарагуа продолжают нарастать активные действия патриотов против режима. Бастуют пекари и строители, волнуются крестьяне, требуя проведения подлинной аграрной реформы. Организуют антиправительственные демонстрации студенты. Сандинисты создают профсоюзы в департаментах Матагальпа, Хинотега, Эстели. Их агитаторы ведут повседневную пропаганду в бедняцких районах Манагуа и Леона.
Развертываются и партизанские действия. В горах Панкасан в центральной части страны, в районе кофейных плантаций и мельчайших крестьянских наделов, при непосредственном участии Фонсеки начиная с 1966 г. действовал партизанский отряд СФНО. Однако операции его не вышли за пределы небольшого района. В результате неопытности руководителей партизан им не удалось удержать в отряде крестьян, отказывавшихся сражаться вдали от своих селений. Национальная гвардия подвергала жителей этой зоны зверскому террору: по подозрению в сочувствии партизанам с крестьян сдирали кожу, забивали насмерть прикладами, сбрасывали в кратер вулкана. Все это вынудило руководство СФНО временно прекратить партизанские действия в Панкасане.
В октябре 1967 г. пришла печальная весть из Боливии: там погиб руководитель партизанского отряда Эрнесто Че Гевара, народный герой Америки, бесстрашный борец против империализма. Но революционеры не складывали оружия, не покидали поле боя. Они стремились понять причины своих поражений, извлекали уроки из совершенных в боях ошибок, подвергали критическому анализу свою стратегию и тактику, готовились к новым схваткам с врагом.
В конце 60-х годов Фонсека ведет подпольную работу в Никарагуа. Он участвует в партизанских действиях, пытается укрепить руководство СФНО, привлечь к нему новых союзников, активизировать студенческое революционное движение[17]. Впоследствии он так опишет этот период: «В 1968—1969 гг. происходили вооруженные столкновения с противником в горах, сохранялся дух единства, в боях участвовали главным образом крестьяне. В городе ощущалась тенденция к восстановлению материальных и людских сил, и можно было рассчитывать на продолжение борьбы. Возобновляется и консолидируется студенческая деятельность, планируется и проводится, хотя и скромная по своим масштабам, работа с трудящимися города и деревни. Распространяются листовки на заводах и фабриках, на предприятиях средств связи, установлены контакты с некоторыми районами в департаментах Эстели и Гранада, вовлекаются в работу студенческие активисты университетов Манагуа и Леона»[18].
В «Послании СФНО к революционным студентам» 15 апреля 1968 г. Фонсека анализирует недостатки революционного движения и причины поражений партизанских отрядов того времени. Главные из них — отсутствие революционной дисциплины, пассивность, слабое владение марксистско-ленинской теорией. Но Фонсека — оптимист: он считает, что революционная практика поможет преодолеть эти недостатки. Ведь и в годы борьбы за независимость патриоты терпели немало поражений, однако в конце концов одержали победу[19].
В 1969 г. из-под пера Фонсеки выходит прокламация СФНО «Братьям никарагуанцам». Народная сандинистская революция, заявляет он, означает стремление к социализму и национальному освобождению. И далее поясняет: «В главном социализм оправдал возложенные на него историей и человечеством надежды».
Затем Фонсека выдвигает сандинистскую программу из 15 пунктов:
1. Народная партизанская борьба. 2. Народная власть. 3. Особый план развития для областей Атлантического побережья и других крайне отсталых районов. 4. Земля крестьянам. 5. Прекращение эксплуатации и нищеты. 6. Равноправие женщин. 7. Честность администрации. 8. Создание народно-патриотической армии. 9. Революция в области культуры и преподавания. 10. Уважение к религиозным верованиям. 11. Независимая внешняя политика. 12. Отмена договора Брайана — Чаморро[20]. 13. Единство народов Центральной Америки. 14. Солидарность между народами. 15. Почитание героев освободительной борьбы.
Мы выполняем заветы Сандино и Эрнесто Че Гевары, писал в заключение Фонсека. Опыт развития всемирной истории доказывает, что в социальной борьбе окончательная победа — за эксплуатируемыми и угнетенными[21].
В том же 1969 г. Фонсека был избран генеральным секретарем СФНО, под его непосредственным руководством развертывалась всенародная борьба против сомосизма. В то время она шла с переменным успехом. Участники боевых отрядов наталкивались на вооруженное сопротивление охранников, гибли под их пулями. Сомосистские палачи, которых инструктировали американские «специалисты», используя слежку, пытки, подкуп, шантаж и угрозы, нападали на след сандинистских руководителей и безжалостно казнили их. Так погибли поэт Леонель Ругамба, Хулио Буитраго и другие сандинистские руководители и активисты.
Рост репрессий вызывал всеобщее возмущение и негодование в стране. Даже церковные иерархи стали критиковать правительство. В ответ агенты Сомосы напали на улице на архиепископа Обандо-и-Браво и избили его.
 |
Никарагуанские борцы против режима тирании вынуждены все чаще использовать свои опорные пункты в соседней Коста-Рике, где сохраняются буржуазно-демократические свободы. Но Сомоса через американцев оказывает растущий нажим на коста-риканские власти, и те все чаще бросают в тюрьмы его противников. 21 августа 1969 г. в городе Алахуэле арестован Фонсека, находившийся в Коста-Рике с начала года. Во второй половине декабря того же года группа сандинистских бойцов, среди них жена Фонсеки Мария Айдэ Теран, пытается его освободить, но безуспешно. Мировая прогрессивная общественность требует освобождения Фонсеки, однако костариканские власти держат его за решеткой, хотя и не выдают Сомосе, который настоятельно добивается этого.
Год спустя, в октябре 1970 г., другая группа сандинистских бойцов во главе с Карлосом Агуэро захватывает местный самолет компании «ЛАКСА», среди пассажиров которого — директора американского бананового треста «Юнайтед фрут». Самолет заставили сесть на колумбийском острове Сан-Андрес. Сандинисты потребовали обменять Фонсеку на пассажиров самолета. Президент Коста-Рики Хосе Фигерес согласился выпустить из заключения Фонсеку и еще трех активистов СФНО — Умберто Ортегу, Руфо Марина и костариканца Плутарко Эрнандеса. Все они получили возможность уехать в Мексику, откуда Карлос перебрался в Гавану.
Находясь в заключении в Коста-Рике, Фонсека не терял времени даром. Он писал статьи, встречался с местными журналистами. 4 сентября 1969 г. костариканская газета «Ла Пренса» опубликовала интервью с Фонсекой, данное им в заключении. Приведем некоторые ответы Фонсеки, данные на вопросы журналистов.
— Если бы костариканские власти передали вас никарагуанским властям, ваша жизнь находилась бы тогда в опасности? — спросили его.
— Я считаю ваш вопрос наивным. В Никарагуа даже жизнь архиепископа не гарантирована. Недавно его избили подручные сеньора Сомосы. А я не просто политический заключенный, но руководитель Фронта национального освобождения.
— Это правда, что ваше движение дышит на ладан?
— Неправда. СФНО возглавляет борьбу против сомосизма в Никарагуа. Наше движение развивается.
— Вам помогает Фидель Кастро?
— Разумеется — да! Фидель Кастро многим нам помогает.
— Сандино воевал. Он руководил, воюя. Но вы ведь не участвуете непосредственно в боевых операциях?
— В моем теле свинец, полученный в первой военной акции против Сомосы. Я участвовал также в боях в горах Панкасан.
— Вы говорите, что жаждете сделать Никарагуа независимой от США. Не желаете ли вы тем самым поставить ее в зависимость от какого-либо социалистического государства?
— Мы стремимся создать в Никарагуа свое социалистическое государство, соответствующее нашему собственному опыту[22].
В конце 1969 г. еще находясь в заключении, Фонсека пишет памфлет «Никарагуа — час ноль». Он рисует ужасающую картину отсталости современной Никарагуа, превращенной в американскую базу, опираясь на которую, США угрожают всем странам Центральной Америки и Карибского бассейна. Он напоминает, что Сомоса неоднократно вторгался в пределы Коста-Рики, что Никарагуа участвовала в 1954 г. в свержении правительства Арбенса в Гватемале, что американские наемники, высадившиеся на Плая-Хирон в 1961 г., направлялись из Пуэрто-Кабесаса, что в 1965 г. никарагуанская гвардия участвовала в подавлении освободительной революции в Доминиканской Республике, а в следующем году президент Ренэ Шик публично приветствовал использование Соединенными Штатами территории Никарагуа с любой агрессивной целью.
Предательство национальных интересов, отмечал Фонсека, всегда вызывало негодование и возмущение населения Никарагуа. В 1926—1936 гг. в боях с предателями и американскими интервентами погибло 20 тыс. никарагуанских патриотов. Он перечисляет, начиная с 1954 г., десятки вооруженных акций против сомосизма и делает вывод, что именно в результате подъема движения сопротивления возник СФНО, руководящий в настоящее время борьбой за лучшее будущее страны. Фонсека подчеркивает, что конечной целью антисомосистского движения является социалистическая революция, единственно способная освободить Никарагуа от засилья империализма США, его местной агентуры, ложных оппозиционеров и псевдореволюционеров.
Фонсека вспоминает многочисленных бойцов СФНО, павших в боях против режима Сомосы, и в заключение предлагает текст присяги, которую должны принимать борцы против сомосизма:
«Перед памятью Аугусто Сесара Сандино и Эрнесто Че Гевары, героев и мучеников Никарагуа, Латинской Америки и всего человечества, перед историей я, положив руку на красно-черное знамя, означающее “Свободная родина или смерть”, клянусь защищать с оружием в руках национальную честь и сражаться за интересы угнетенных и эксплуатируемых Никарагуа и всего мира. Если выполню эту клятву, пусть наградой мне будет освобождение Никарагуа и всех народов; если же нарушу ее, пусть меня постигнет позорная смерть и презрение будет мне наказанием»[23].
Находясь в Гаване, Фонсека изучает историю международного коммунистического и рабочего движения, опыт КПСС, Кубинской революции, прошлое Латинской Америки. Он пишет послание народу Никарагуа, в котором благодарит бойцов, освободивших его и товарищей из тюрьмы. В этом документе Фонсека вновь подчеркивает, что основная задача СФНО — освобождение родины не только от сомосизма, но и от вековой отсталости, от социальных пережитков. Фонсека призывает повсеместно создавать в Никарагуа сандинистские подпольные комитеты и группы и вести бескомпромиссную борьбу против господствующего режима[24].
Еще более категорично высказался Фонсека в интервью, данном кубинскому журналисту в Гаване в ноябре 1970 г. Он заявил, что сандинисты руководствуются марксистской идеологией, идеями Че Гевары и Аугусто Сесара Сандино и считают социализм единственной системой, ведущей к коренным изменениям в жизни трудящихся. Это вовсе не значит, подчеркивал Фонсека, что сандинисты, верные идеям научного социализма, отвергают сотрудничество с инакомыслящими. Мы, утверждал Фонсека, готовы вместе бороться с людьми самых разных верований за свержение тирании и освобождение нашей страны[25].
Находясь за рубежом, Фонсека не теряет связи с руководством СФНО в Никарагуа, редактирует в Гаване газету «Сандинистский фронт национального освобождения», пишет ряд работ о Сандино, о борьбе никарагуанского народа против американского засилья, о жизни национального героя Ригоберто Лопеса Переса, о творчестве Рубена Дарио, Максима Горького.
1970-й год — своего рода веха в освободительном движении Латинской Америки. В этом году в Чили впервые мирным путем, согласно действующей конституции, к власти приходит блок левых сил — социалистов, коммунистов, левых радикалов и левых католиков, лидер которого Сальвадор Альенде избирается президентом страны. Но мирный путь освобождения неприемлем в Никарагуа. Ведь здесь не существует даже ограниченных буржуазных свобод. Все зажато в тисках национальной гвардии. Начальник департаментского гарнизона гвардии, как правило, — местный царек. Гражданские власти служат лишь ширмой, которой прикрываются Сомоса и его гвардейцы. Да, в Никарагуа происходят выборы, но обычно их «выигрывают» Сомоса и его ставленники. От Сомосы можно избавиться, только свергнув его.
Более того, как отмечал Фонсека, участники освободительного движения самой никарагуанской спецификой поставлены перед необходимостью бороться с оружием в руках для достижения революционных целей[26]. Именно к таким боевым действиям призывал СФНО. Он осуществляет экспроприацию средств на нужды революции, организует забастовки, демонстрации протеста, различного рода оппозиционные выступления. Все активнее поднимают свой голос против Сомосы верующие, публично его критикуют и католические иерархи.
В довершение страданий народа на Манагуа 23 декабря 1972 г. обрушивается одно из самых сильных в ее истории землетрясений. В столице почти все дома обвалились, под их обломками погибли 100 тыс. жителей, 50 тыс. ранены, 200 тыс. остались без крова. Таков страшный итог землетрясения. Оставшиеся в живых терпят голод, начинаются эпидемии. Чудом уцелел президентский дворец. Анастасио Сомоса Дебайле, который возглавил правящий клан после смерти брата Луиса, образует под своим председательством правительственный Национальный чрезвычайный комитет по оказанию помощи пострадавшим, превратившийся в правительство внутри правительства. Комитет никому не подотчетен. Им руководит сам «Тачито» Сомоса. В его руки стекаются средства, поступающие в Манагуа со всего мира для помощи пострадавшим. Львиную долю этих поступлений Сомоса прикарманивает. Он и его подручные сбывают по баснословным ценам продукты, медикаменты, другие товары, прибывающие из-за рубежа.
Все новые народные выступления сотрясают страну. Восстают крестьяне. Усиливается партизанское движение. В Каракасе на конференции начальников штабов армий Западного полушария Сомоса хвастливо заявляет, что нанес поражение 23 попыткам вторжения в Никарагуа! Но главные бои с диктатурой — впереди...
Наступил 1974-й год, которому суждено было стать переломным в истории сандинистского движения. Наиболее ярко действия СФНО проявились в беспримерной по мужеству акции по освобождению арестованных активистов движения.
1 декабря Анастасио Сомоса, утвердившись в качестве президента на новый шестилетний срок, решил отдохнуть в Испании у своего друга и покровителя Франко. В Манагуа его замещал брат Хосе Сомоса, незаконный отпрыск старого «Тачо», командир первого особого батальона гвардии.
Незадолго до этого руководители СФНО, обсуждая сложившееся в стране положение, пришли к выводу: следует собрать в Манагуа самых надежных бойцов, подготовить захват важных сомосистских чиновников в качестве заложников и обменять их на сандинистов, которыми забиты казематы. Эта акция должна была вдохновить народ на еще более активные действия против сомосизма.
В пятницу вечером 27 декабря 1974 г. в аристократическом районе столицы «Роблес» на вилле хлопкоторговца-миллионера, бывшего министра сельского хозяйства, директора Национального банка Хосе-Марии Кастильо, известного к тому же своими связями с гангстерами, ждали гостей — министров, дипломатов, сотрудников тайной полиции, видных сановников. Хозяин устраивал прием в честь американского посла в Манагуа Тэрнера Б. Шелтона.
В этот день в 11 часов утра в доме, где собрались бойцы СФНО, несколько месяцев тренировавшиеся под руководством члена Руководства СФНО Томаса Борхе, объявляется боевая тревога. Создается ударная группа, в которую отбираются наиболее подготовленные и выносливые. Ей присваивается имя Хуана Хосе Кесады — сандиниста, погибшего 18 сентября 1973 г. в бою с гвардейцами в Нандайме. Командиром группы назначается «Маркос» (Эдуардо Контрерас, впоследствии командир партизанского соединения, погиб в ноябре 1976 г. в Манагуа, отстреливаясь от гвардейцев). Участники операции проверяют оружие. Его не так много — разнокалиберные винтовки, шесть гранат, несколько пистолетов.
В 19:30 с наблюдательного пункта сообщают, что в резиденции Кастильо собрались около 40 гостей, охрана — 12—14 человек. Сандинисты — их всего 13 — на двух машинах направляются к дому Кастильо. Подъезжают к нему одновременно. На часах — 22 часа 50 минут. Вмиг все восемь дверец машин раскрыты, бойцы наступают на дом, открыв стрельбу, выбивают запертую дверь.
Прошло всего две минуты с начала штурма. Сандинисты уже внутри здания, где царит невероятный переполох. Они занимают все выходы из дома, позиции у окон, переписывают и разоружают присутствующих. Оказывается, посол Шелтон полчаса тому назад покинул фиесту. Зато наличествуют другие важные персоны. Среди них — Гильермо Севилья Сакаса, зять самого «Тачо», бывший многие годы послом Никарагуа в США, министр иностранных дел Алехандро Монтьель Аргуэльо, консул в Нью-Йорке Гильермо Ланг, бывший мэр Манагуа известный казнокрад и жулик Луис Валье Оливарес, один из приближенных режима, наживший на спекуляциях после землетрясения огромное состояние; директор «Банка Америки» Филадельфо Чаморро, двоюродный брат «Тачито» Ноэль Пальаис Дебайле, американский предприниматель Дэвид Карпентер, посол чилийской хунты Альфонсо Денекан Дие[27]. Все они оказались в руках партизан.
Между тем полиция открыла стрельбу по окнам. В час ночи, т.е. уже в субботу 28 декабря, батальон в количестве 500 гвардейцев во главе с генералом Хосе Сомосой окружил виллу Кастильо.
Командир отряда «Маркос» по телефону объявил Сомосе, что Сандинистский фронт взял штурмом дом и захватил заложников. Главное требование — освобождение политических заключенных. Вести переговоры об освобождении заложников СФНО будет только при посредничестве архиепископа Манагуа монсеньора Мигеля Обандо-и-Браво, известного как противник режима.
В 6:15 утра в резиденцию Кастильо прибыл монсеньор Обандо. «Маркос» вручил ему требования сандинистов:
1. Освобождение всех политических заключенных и их вылет вместе с партизанами в Гавану. 2. Передача сандинистам 5 млн долл. в мелких купюрах и разной нумерации. 3. Немедленная публикация декрета — закона о повышении заработной платы всем низкооплачиваемым трудящимся, включая рядовых солдат национальной гвардии. 4. Никаких репрессий. 5. Немедленная публикация посланий СФНО во всех газетах, по радио и телевидению. 6. Абсолютная свобода информации. 7. СФНО дает тирану 36 часов на выполнение этих требований, в случае их невыполнения против заложников будут приняты соответствующие меры.
«Маркос» заявил архиепископу, что сандинисты полны решимости сопротивляться и никогда не сдадутся.
В Манагуа специальным рейсом из Майами прилетает Анастасио Сомоса. Он берет в свои руки переговоры с мятежниками, лихорадочно пытаясь выиграть время. Наличие среди заложников посла чилийской хунты дает основание вступить в переговоры с Сомосой папскому нунцию и послам Мексики и Испании в Манагуа. Давит на Сомосу и его сестра Лилиан, жена Гильермо Севильи Сакасы, и другие родственники заложников.
Только в ночь на понедельник становится ясным, что тиран готов уступить требованиям. Договариваются, что с самолетом, на котором отправятся партизаны и освобожденные заключенные, полетят также архиепископ Обандо, папский нунций, послы Мексики и Испании. Они вернутся обратно в Манагуа из Гаваны.
Во вторник утром средства массовой информации в Манагуа начали передавать два обращения к никарагуанцам от СФНО и партизан группы «Хуан Хосе Кесада». В этих документах анализируется антинародная деятельность сомосистского режима, вскрываются факты коррупции, террора, пыток и надругательств над политическими заключенными, показывается полное подчинение правящей верхушки интересам США. В обоих документах провозглашено твердое стремление СФНО свергнуть любыми средствами сомосистский режим и установить вместо него демократические порядки. Публикация этих документов впервые позволила никарагуанцам ознакомиться не только с полной картиной сомосистских преступлений, но и с задачами СФНО.
31 декабря в 8 часов к резиденции Кастильо подают большой автобус. В 10.50 из дома выходят архиепископ Обандо, нунций, послы Мексики и Испании, с ними вооруженные сандинисты, под их охраной — заложники. Все садятся в автобус. В 11.40 автобус прибывает в аэропорт «Лас Мерседес» и подкатывает прямо к стоящему с заведенными моторами самолету «Конвайер-800». У трапа стоят 18 освобожденных политических заключенных. Некоторые из них провели в застенках около шести лет. Они обнимаются с друзьями, входят в самолет, где тут же получают оружие. Заложников отпускают, и они быстро уезжают на ожидающих их лимузинах. Самолет берет курс на Гавану.
 |
Так успешно заканчивается беспримерная акция сандинистов, длившаяся 84 часа. В Гаване их встречают Карлос Фонсека и кубинские товарищи. Фонсека говорит «Теперь я могу спокойно умереть в любой момент, ибо уверен — мы победим. От этого удара сомосизму уже не оправиться, хотя нам предстоит еще немало тяжелых боев»[28].
Действительно, чтобы свергнуть диктатуру, потребуется еще немало усилий и жертв. СФНО пытается укрепиться в горных районах, развить партизанское движение. Серьезные бои идут в районах селений Рио-Бланко, Кускавас, Дукунли, Окоталь. Увеличивается число американских, колумбийских, бразильских, центральноамериканских «экспертов» по подрывной работе, выступающих в роли советников национальной гвардии, которая зверски расправляется с партизанами, убивает помогающих им крестьян, не щадя при этом детей и женщин, сжигает хижины.
Вот хроника действий сандинистов за несколько месяцев 1975 г.:
5 января. Отряд СФНО под командованием Карлоса Агуэро занимает правительственную базу в районе Васлала. 9 января. Столкновение партизан с гвардейцами, использующими военные вертолеты, около селения Кубали. 10 января. В городе Хинотепе в бою с гвардейцами гибнет сандинист Маурисио Дуарте, ответственный за район Карасо. 12 и 13 января сандинистские отряды «Виктор Флорес» и «Аугустин Мендоса» ведут бои в районе Кунья-Негра.
Май. Крестьяне захватывают земли в поместье Лос-Арикос, неподалеку от города Леона. Партизаны СФНО освобождают селение Рио-Бланко на границе департаментов Матагальпа и Селайя.
Август. Сражение при возвышенности Эль-Копетудо между сандинистами и силами гвардии, которая применяет танки, военные вертолеты, бомбардировщики. Сандинисты захватывают станцию «Радио-корпорасьон» в Манагуа и передают послание населению с призывом бороться с тиранией.
Сентябрь. Бои в департаменте Матагальпа.
Итак, никарагуанский народ продолжает бороться. Фонсека и другие лидеры СФНО не сомневались, что в конечном итоге победа будет за народом. Но какими путями она будет достигнута? По этому вопросу в руководстве СФНО не было единства. Одни считали, что следует прежде развивать партизанское движение в сельской местности, другие — опираться на городских рабочих, третьи — делать и то, и другое. Одни утверждали, что борьба неизбежно будет долгой, накопление революционных сил медленным, другие рассчитывали, что революционный процесс окажется коротким и быстрым. Эти разногласия усугублялись тем обстоятельством, что сандинистское движение даже после событий 27 декабря 1974 г. фактически топталось на месте.
Фонсека, находясь в Гаване, пытался сохранить единство в руководящем звене СФНО. Он уговаривал товарищей не обострять личных отношений, «не перегибать палку» в спорах.
В этой связи весьма примечательна работа Фонсеки «Каким должен быть сандинист?», написанная в 1975 г. В ней Карлос указывает, что сандинист должен избегать «революционной фразы», обязан связывать теорию с революционной практикой, не отрываться от народных масс, использовать в интересах дела опыт подполья. Сандинист должен уметь критически оценивать происходящие события, однако не во вред революционному единству. Быть скромным, это укрепляет коллективизм, поэтому революционный боец должен испытывать к скромности «страстное влечение». Он всегда должен помнить, что товарищи по борьбе — его братья. Это вовсе не означает отсутствия требовательности и строгости, столь необходимых в подпольной и партизанской жизни.
Сандинист обязан учиться политической мудрости у трудящихся. В своей деятельности ему следует проявлять терпение и выдержку, не впадая в другую крайность — всепрощение, относиться строго ко всем нарушениям революционных принципов. Долг сандиниста — оказывать помощь товарищам в преодолении их ошибок и слабостей и исходить при этом из революционных принципов[29].
Фонсека все сильнее ощущал необходимость вернуться в Никарагуа, быть среди тех, кто с оружием в руках борется за новую родину.
В конце 1975 г. Фонсека после почти пятилетнего отсутствия возвращается на родину. За эти годы он возмужал, вытянулся, черты лица заострились. Прежние знакомые не узнавали Карлоса — так он изменился внешне. Сомосистские ищейки также не признали в этом «очкарике», одетом, как и большинство никарагуанцев, в белую рубашку и черные брюки, грозного генерального секретаря СФНО.
Начало нового, 1976-го, года было отмечено рядом провалов и гибелью многих сандинистов. 4 февраля в Манагуа национальной гвардией арестован Томас Борхе — один из руководителей СФНО. Полиция знает, что именно он готовил группу бойцов, захвативших виллу Кастильо. Борхе подвергают чудовищным пыткам. Но он молчит. Он не называет ни одного имени, ни одного адреса.
Фонсека принимает решение присоединиться к партизанскому отряду, действующему в джунглях восточного департамента Селайя. С большими трудностями он перебирается из Манагуа в отдаленный район. Наконец он в партизанском лагере, которым командует сандинист Модесто. Здесь Фонсека 8 октября 1976 г. пишет свою последнюю работу «Заметки о положении в партизанском движении и другие темы». «Заметки» писались, как он отмечает, «в спешном порядке в горах, под открытым небом, с целью осветить наиболее насущные вопросы для того, чтобы при первой возможности переслать написанное нашим братьям».
В этой работе Фонсека вновь призывает не допустить, чтобы товарищеская дискуссия о перспективах сандинистского движения вылилась во фракционную борьбу. Он напоминает, что революционная война — продолжение революционной политики.
Фонсека пишет об отсталости Никарагуа, которая сказывается также на низком идеологическом уровне революционеров. Мы действуем, писал Фонсека, «в стране, где только начинают распространяться научные революционные принципы, где почти нет людей, имеющих марксистскую подготовку. Наша отсталость в этом вопросе связана с архаической социально-экономической системой и политическим строем. Американские агрессоры, помимо экономической эксплуатации, традиционно уделяли первостепенное значение другим формам угнетения страны с целью превратить Никарагуа в послушный механизм стратегической машины США… Однажды Че сказал “До победы Кубинской революции Латинская Америка была забытым континентом”. А Никарагуа? О ней не скажешь ничего, кроме того, что Никарагуа при Сомосе стала самой забытой среди забытых стран»[30].
Отмечая рост авторитета СФНО и увеличение его рядов, Фонсека подчеркивал: «Расширение социальной базы имеет свою положительную сторону, так как свидетельствует о все возрастающем влиянии нашей организации. Однако следует осторожно подходить к мелкой буржуазии, поскольку она несет присущую ей идеологию; это проявляется в дискуссиях по тем или иным проблемам. Всякий раз, когда приходится обсуждать недостатки нашей работы в стране или за рубежом, нужно помнить об этом мелкобуржуазном влиянии»[31].
Представляет интерес анализ Фонсекой достоинств и недостатков партизанского движения в сельской местности в Никарагуа и роли в нем рабочих. «Мы, — пишет он, — нередко говорим о боевых традициях никарагуанского народа. Однако партизанское движение показало, что эти традиции в горах и деревне проявляются ярче, чем в городе. Крестьянин в меньшей мере поддается современной идеологической обработке, которую противник ведет с помощью средств массовой информации. Сандино для городского жителя — это далекое прошлое, а в деревне, и особенно в горах, имя Сандино почитают до сих пор, как будто он и не ушел из жизни. Крестьяне и бойцы в горах с огромной любовью говорят о Сандино. Однако сказанное не означает отрицания ведущей роли рабочего класса в революции. Революционный дух крестьян наших деревень и горных районов быстро иссякнет, если среди них не будет партизан из рабочей среды, а также студентов пролетарского происхождения... Рабочий, взявшийся в горах за оружие, — серьезный противник для сомосистского режима, он опасен для него больше, чем экономическая забастовка сотен рабочих. При этом мы не отрицаем важности борьбы трудящихся за свои права»[32].
Фонсека считал, что всенародной борьбой против сомосизма должна руководить революционная партия, «каркасом» которой являлся СФНО. В настоящее время, в условиях подполья и жесточайших преследований, Центральный Комитет не имеет возможности проводить съезды, не издаются газеты и теоретические журналы. Но это не означает, что СФНО не должен выполнять свои партийные задачи: анализировать национальные проблемы, причем в большей степени, чем это делалось раньше; сочетать обучение военному делу с политическим образованием; искать связи с эксплуатируемыми массами в интересах революционной воины, не допускать идеологического раскола, улучшать политическую работу, не нанося при этом ущерба военной работе; укреплять политические связи с массами там, где раньше они были ограничены, учитывая определенную стихийность движения; принимать меры к развитию всех форм борьбы[33].
Этот важный политический документ можно считать политическим завещанием Карлоса Фонсеки.
О последних днях его славной жизни мы знаем очень мало. Большинство бойцов, сопровождавших его тогда, погибло. Известно, что партизаны находились в начале ноября 1976 г. в походе. Впереди шел проводник, затем Карлос с карабином «М-1», за ним семь других бойцов, а также Клаудия, боевая подруга сандинистского руководителя Карлоса Агуэро. Накануне группу кто-то обстрелял, возможно, случайно. Кто этот человек? Сообщил ли гвардейцам о присутствии партизан? Карлос решает укрыться в чащобе и выждать день, чтобы избежать возможных осложнений. Но вот миновали сутки, ничего подозрительного не произошло, и на рассвете отряд решил продолжить свой поход. Это было 8 ноября 1976 г.
Едва отошли от лагеря, как раздался выстрел. Карлос приказал товарищам отступать в лес, а сам решил прикрывать их, стреляя из карабина. Не успели бойцы отойти, как в том месте, где залег Карлос, раздались взрывы гранат. А затем — молчание. Судя по всему, Карлос Фонсека погиб под взрывами гранат гвардейцев, устроивших здесь засаду партизанам.
Вскоре на вертолетах прибыли на место боя высокие гвардейские чины. Убедившись, что перед ними — тело генерального секретаря СФНО, сомосисты отрезали Фонсеке голову и отвезли ее в Манагуа, чтобы предъявить Сомосе. Сомосистская печать под крупными заголовками сообщила о гибели Фонсеки. В тюрьме Типитапы, где в то время находился в заключении Томас Борхе, комендант с торжеством показал политзаключенным газету «Новедадес» с этой новостью.
— Ошибаетесь, полковник, — сказал ему Томас Борхе, — Карлос Фонсека из тех смертных, которые никогда не умирают[34].
Революция, которой посвятил жизнь Карлос Фонсека, восторжествовала. 19 июля 1979 г. тирания Сомосы перестала существовать. К власти пришли революционно-демократические силы. В жизни Никарагуа начался новый этап.
«Мы строим будущее, — заявил член Национального руководства СФНО Даниэль Ортега, — вдохновляемые революционным народом, который решает исторические задачи под руководством Сандинистского фронта национального освобождения. Еще основатель и руководитель фронта Карлос Фонсека определил наши задачи в борьбе: “Речь идет не о том, чтобы добиться простой смены людей у власти, а о смене самой системы, о свержении эксплуататорских классов и победе эксплуатируемых классов. Теперь, имея в руках власть, мы можем утверждать, что Сандинистский фронт, бесспорный авангард никарагуанского народа, является руководителем нашей революции, строительства нового общества”[35].
Революция освободила Никарагуа не только от сомосизма, но и от пут иностранного вмешательства. С этим никак не могут смириться правящие круги Вашингтона. Они не желают признать свершившегося факта — победы Сандинистской революции, используют против нее методы политического и экономического шантажа, оказывают всевозможное давление, организуют бандитские налеты наемников из контрреволюционного отребья, угрожают военной интервенцией.
Но никарагуанский народ, закаленный в жестоких боях с сомосизмом, уверенно идет вперед, претворяя в жизнь заветы Сандино и Фонсеки, полный решимости отстоять завоевания революции.
Примечания
[1] Визит в Советский Союз государственной делегации Республики Никарагуа 4—9 мая 1982 года. Документы и материалы. М., 1982. С. 13.
[2] См. о нем: Григулевич И.Р. Аугусто Сесар Сандино — генерал свободных людей // Новая и новейшая история. 1982, № 1, 2.
[3] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismo. (Textos politicos). Managua, 1981. P. 169.
[4] Уменьшительное от Анастасио, в переносном смысле «ящик для отбросов» или «свалка нечистот».
[5] Macaulay N. The Sandino Affair. Chicago, 1967. P. 258. Согласно другой версии, президент Рузвельт спросил государственного секретаря Корделла Хэлла: «Разве этот человек не сукин сын?». На что Хэлл ответил: «Безусловно — да, но он наш сукин сын!». — Crowley Е. Dictators Never Die. A Portrait of Nicaragua and the Somozas. New York, 1979. P. 99.
[6] Walker T.W. The Christian Democratic Government in Nicaragua. Tuscon (Arizona), 1970. P. 14.
[7] Карнеро Чека X. Очерки о странах Латинской Америки. М., 1960. C. 385—386.
[8] Escobar Pérez J.B. Rigoberto López Pérez. El principio del fin. Managua, [s. f.]. P. 38—39.
[9] Гарсиа Маркес Г. Осень патриарха. М., 1978. C. 140—141.
[10] Borge Т. Carlos, el amanecer уа no es una tentación. La Habana, 1980. P. 23.
[11] Fonseca Amador C. Un nicaragüense en Moscú. Managua, 1958.
[12] Ibid. P. 21.
[13] Визит в Советский Союз государственной делегации Республики Никарагуа… C. 13.
[14] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismо. P. 100—101.
[15] Ibid. P. 121—124.
[16] Ibid. P. 124—126.
[17] В Никарагуа насчитывалось тогда 5 тыс. студентов и 120 тыс. учащихся средних школ. Фонсека считал, что многие из них могут быть активными участниками антисомосистского движения.
[18] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismо. P. 342—343.
[19] Ibid. P. 40.
[20] Договор Брайана — Чаморро (1914 г.) предоставлял США «навечно» право на любой участок никарагуанской территории для строительства межокеанского канала и в аренду на 99 лет острова Большой и Малый Корн, а также участок для создания морской базы в заливе Фонсека.
[21] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismо. P. 159—161.
[22] Ibid. P. 165—170.
[23] Ibid. P. 173—194.
[24] Ibid. P. 197—202.
[25] Тabares Hernández S. Carlos Fonseca Amador, continuador de Sandino. La Habana, 1981. P. 14.
[26] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismo. P. 200.
[27] Wheelock Román J. Frente Sandinista: hácia el ofensiva final. La Habana, 1980. P. 24—26.
[28] Тabares Hernández S. Op. cit. P. 24.
[29] Fonseca С. Bajo la bandera del Sandinismo. P. 323—325.
[30] Ibid. P. 333.
[31] Ibid. P. 344.
[32] Ibid. P. 347.
[33] Ibid. P. 348—349.
[34] Борхе Т. Карлос, рассвет перестал быть несбыточной мечтой // Латинская Америка. 1982, № 10. C. 126.
[35] Визит в Советский Союз государственной делегации Республики Никарагуа... C. 15.
Опубликовано в журнале «Новая и новейшая история», 1983, № 1.
Иосиф Ромуальдович Григулевич (литературный псевдоним — Лаврецкий) (1913—1988) — выдающийся советский разведчик-нелегал, впоследствии — учёный, член-корреспондент Академии наук СССР, латиноамериканист и историк католической церкви.
Родился в семье литовских караимов. С 13 лет — член подпольной комсомольской организации в буржуазной Литве. В 1930 году вступил в Коммунистическую партию Польши. Преследовался польскими властями, в 1933 году привлекался к суду по делу нелегальной организации Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ) и затем был выслан из Польши. В октябре 1933 года поступил на учебу в Высшую школу социальных наук при университете Сорбонны. Тогда же начал работать в МОПР (Международная организация помощи борцам революции). В 1934 году по линии Коминтерна направлен для работы в МОПР Аргентины.
В период Гражданской войны в Испании — переводчик резидентуры Иностранного отдела НКВД. Участник подавления мятежа анархистов в Барселоне и разгрома Рабочей партии марксистского объединения (ПОУМ). Участник похищения из тюрьмы лидера ПОУМ А. Нина, убитого затем агентами НКВД.
После обучения на спецкурсах НКВД в 1938 году направлен в Латинскую Америку. Организатор неудачного покушения на Л.Д. Троцкого в Мексике, осуществленного в 1940 году группой мексиканских сталинистов под руководством Д.А. Сикейроса. С июня 1940 года — резидент в Южной Америке. Организатор подпольной сети в Аргентине, Чили, Уругвае и Бразилии. Создал диверсионную группу в Аргентине, в 1941—1943 годах срывавшую поставки стратегических материалов в фашистскую Германию.
В 1949 году направлен резидентом в Италию (легендирован как костариканский коммерсант Теодоро Б. Кастро). В 1952 году назначен послом Коста-Рики в Италии и по совместительству — в Ватикане и в Югославии. В 1953 году отозван в СССР, в 1956-м — выведен из резерва внешней разведки.
В 1957 году выходит его первая научная монография «Ватикан. Религия, финансы и политика», которая была защищена как кандидатская диссертация по истории. С 1960 года — старший научный сотрудник Института этнографии АН СССР; в 1961 году принимал участие в создании Института Латинской Америки, на должность директора которого не был допущен по личному распоряжению М.А. Суслова. В 1965 году защитил докторскую диссертацию по теме «Культурная революция на Кубе».
Автор свыше 30 книг и свыше 400 статей по истории стран Латинской Америки и истории католической церкви. Его перу принадлежат биографии выдающихся латиноамериканцев: Симона Боливара, Панчо Вильи, Франсиско Миранды, Бенито Хуареса, Хосе Марти, Аугусто Сесара Сандино, Карлоса Фонсеки Амадора, Эрнесто Че Гевары, Сальвадора Альенде, Давида Альфаро Сикейроса.
