| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
Аннотация
Лишь только дошли до Кронштадта известия о Свеаборге, начались толки, вспоминали об октябрьском восстании, говорили: «Надо поддержать — захватим обе крепости, эскадра присоединится, тогда все побережье будет в наших руках...». Но в силах было сомнение: матросы обезоружены, рабочие не готовы, — с голыми руками на улицу не выйдешь. Однако кто погорячей — косились за такие слова: «Сколько еще готовиться? Люди уж борются. Не поддержать, так Свеаборг пропадет». Ну и решили начать. Настроение было напряженное, ждали; хотя оповестили далеко не всех, но лишь раздались первые призывы, двинулись все. Темень, беспорядок; сговорившиеся бросились в офицерские квартиры, кое-кто из начальства пришли уговаривать то лаской, то угрозами, чтобы не дать из казармы выйти. Но с ними живо, в несколько выстрелов, разделались и повалили на улицу; решили к арсеналу за оружием идти.
В это время кто говорит: восставшая эскадра пришла, кто — форты присоединились; а енисейцы — братоубийцы, так вдоль улиц и жарят. Счастье, что темно было, а то много бы народу перебили. Кое-кто из матросов и вольных пробовали из револьверов отстреливаться, но это при темноте было совершенно бесполезно. К кучке енисейцев подошли рабочие и говорят: «Что ж вы, братцы, в народ стреляете?» Один солдат повернулся и уложил выстрелом рабочего. Большая часть матросов двинулась к арсеналу, ворвалась в него, но начальство предупредило — патронов не нашли; а пехота все наседает. Пришлось к экипажам податься; после этого дело было явно проиграно.
В то время, когда моряки боролись в городе, минеры с частью саперов, покончив с офицерами, двинулись к форту «Константин», который соединен с островом Котлин железной дорогой. Поезд подали сразу, провода были обрезаны, и когда восставшие ворвались на форт, артиллеристы спали, ничего не подозревая; сопротивления они не оказали, но и присоединиться не захотели. Их посадили в казематы. Восставшие выкинули флаг с надписью «Земля и воля». Взялись за пушки, дали сигнальный выстрел, но защищаться из них было невозможно — с одних артиллеристы сняли замки, другие стреляют только в сторону моря. Однако когда появилась пехота, ее сразу отогнали ружейным огнем.
Форт приступом взять оказалось невозможно, и начальство распорядилось поставить полевую артиллерию у Цитадельных ворот и совместно с батареями обстреливать форт «Константин». После недолгой канонады на укреплении появился белый флаг; солдаты кинулись, но их встретили огнем; оказалось, что флаг подняли арестованные артиллеристы. Пользуясь перерывом артиллерийского огня, часть восставших уехала на пароходике «Понтонер» и высадилась около Кронштадта; большая часть из них была арестована. Оставшиеся минеры продолжали защищаться, но скоро сдались, не имея возможности отвечать на артиллерийский огонь. К 8 час[ам] утра, можно сказать, все было закончено, лишь на Красной улице лежали еще три трупа —два матроса и один рабочий —да по городу, превращенному в военный лагерь, бродили патрули. А там начались аресты и военных и штатских, расстрелы по суду (7 матросов) и просто кучками, «домашним образом». Царские палачи отправляли на тот свет своих пленников.
Очевидец
«Казарма», орган военной организации при Петербургском комитете РСДРП, № 6 от 12 августа 1906 г.
Матросы теперь очень злы на кронштадтских солдат, что мы не только их не поддержали, но даже усмирили. Правда, у нас, в Енисейском полку, много черной сотни, но есть и сознательные, и их большинство в некоторых ротах, так что можно было бы рассчитывать на поддержку. Но беда в том, что о восстании мы ничего не знали, а уже как вывели — шум, стрельба, кого-то убивают; тут трудно вести агитацию; если есть время, можно перетянуть колеблющихся, а раз началось столкновение, дело кончено — солдат стал как машина: знай щелкает затвором. И особенно ночью, когда ничего толком не разберешь, остановить стрельбу почти невозможно. Как никто ничего не знал о готовящемся восстании, можно судить по тому, что на некоторых фортах о ночных событиях узнали только утром, а артиллеристы были настроены очень хорошо и кое-где наверно поддержали бы. Надо знать, что солдаты еще плохо разбирают и не пойдут усмирять только в том случае, когда будут знать, в чем дело, — а для этого надо пошире связи заводить. Мы просим вас об этом напечатать.
«Казарма», орган военной организации при Петербургском комитете РСДРП, № 8 от 5 октября 1906 г.
Замученные нравственными и физическими страданиями, мы, томящиеся в казематах кронштадтских тюрем рабочие, матросы и солдаты, обращаемся ко всем гражданам честной России.
Граждане! Знайте, что нас, заключенных и обвиняемых в пропаганде в войсках и восстании, подвергают систематическим (постоянным) пыткам. Нас заперли в холодных, сырых сараях цейхгаузов, где нам приходится спать вповалку; на холодных и голых нарах. Заплесневевшие стены издают нестерпимый запах, в набитых людьми помещениях нечем дышать — нет воздуха, нет света. Нас лишили прогулок, мы все больны, но к физическим мукам присоединяется нравственная пытка. Над нами издеваются караульные солдаты, офицеры ежеминутно грозят расстрелами. И в этой атмосфере кровавых ужасов некому и не на кого жаловаться.
Вся тюремная обстановка рассчитана на то, чтобы внушить заключенным неотвязную, назойливую мысль о смертной казни, о полевом суде. Тюремная военно-морская администрация старается выместить всю злобу на нас; все время своих посещений она посвящает описанию ожидающих нас ужасов. Одному из заключенных не давали спать в течение нескольких дней, чтобы добыть нужное показание. Эти пытки нестерпимы, они измучили нас. Среди призраков казненных, среди систематического запугивания, мы каждую минуту ждем казни, и многие поэтому предпочитают самоубийство тяжелому, как кошмар, существованию. 11 августа повесился в темном карцере талантливый, горячо любимый нами товарищ, матрос Арнольди. Среди нас живут душевнорасстроенные люди, которых мы насильно удерживаем от трагического конца. Но мы сами душевнобольные. Вот что делается в тюремных застенках.
Граждане! Передавайте всем о наших муках. Протестуйте, требуйте гласного расследования [преступных] издевательств над нами.
Заключенные
«Казарма», орган военной организации при Петербургском комитете РСДРП, № 7 от 3 ноября 1906 г.
Товарищи! Нам пришлось узнать от одного офицера, что будто бы появилось в печати сообщение, что в момент кронштадтского восстания мы остались верными слугами по долгу присяги. Это ложь. С 14 ноября 1905 г. и по сие время мы шли по одному пути с минерами, саперами и матросами. О времени, назначенном для кронштадтского вооруженного выступления, мы не были извещены, да и известить нас трудно: с июля месяца текущего года мы изолированы; газет читать совершенно не приходится; посетителей к нам не пропускают, а если пропустят, то приходится разговаривать через канаву.
В подавлении восстания участия мы не принимали, и от нас взяли только 10 чел[овек] для переписи оставшихся в бараках минеров и саперов, да и то начальствующие лица выбирали сами по своему усмотрению.
С 19 на 20 июля мы все спали и узнали о том, что вспыхнуло восстание, в 4 часа ночи; тогда стали выскакивать из бараков, а наши бараки уже охранялись нашими же вооруженными офицерами. Сначала мы полагали, что у нас будет обыск или что арестуют нас, но нам сказали, чтобы мы не волновались и ложились спать.
Нам было не до сна.
Мы начали лазить поодиночке на бараки, но ничего не видели, а около 5 час[ов утра] увидели белый флаг на форте «Константин» Тогда мы поняли, что минеры и саперы сдались. Более малодушные из наших товарищей упали духом, но мы пытались поддерживать боевое настроение — и только когда дошла до нас весть, что семь минеров по приказу главнокомандующего будут убиты, все впали в отчаяние.
Спасти товарищей-героев не было никакой возможности. У нас не было патронов, и чересчур мы малочисленны.
Товарищи! Печальнее всего было то, что мы вынуждены были рыть могилы для своих братьев, но мы были под давлением других частей, да и не все, а только человек 10. Между нами были люди сознательные, и некоторые плакали.
Товарищи! Относительно всего вышесказанного просим вас высказать свое мнение, и если найдете нас виновными, то судите, мы против вашего суда ничего не имеем.
Объясним вам еще, как произошла выдача двух штатских, которые не сдались вместе с остальными, а спрятались под наш сарай на форте «Константин».
Гнусным предателем явился машинист парового катера. Он ночью услышал шорох под полом и, убедившись, что кто-то там скрывается, стал караулить, а когда к нему пришли еще два таких же предателя, то он им сказал, что кто-то есть под полом, и они решили доложить обо всем этом начальству. Один из них в 11 час[ов] утра пошел за обедом и выполнил позорное дело.
Штабс-капитан Антулаев взял с собой еще 2 рабов в указанное предателем место. Когда пришли на «Константин», то сорвали одну доску и увидели, что там действительно кто-то есть; тогда Антулаев сказал: «Вылезай, иначе буду стрелять». Вышел один из штатских. Офицер показал ему револьвер и сказал: «Этот гостинец видел?» На это получил ответ: «Мы сами эти гостинцы имели».
Дальнейший осмотр не обнаружил никого больше. Тогда Полтораченко и Гузенко обратились к офицеру за разрешением самим полезть и поискать. Разрешение было дано. Был найден другой штатский. Исполнив свое предательское, гнусное дело, доблестные воины Полтораченко и Гузенко обратились к Антулаеву с вопросом о награде; что ответил Антулаев, мы не знаем, а мы клеймим позором участников этого гнусного дела.
Солдаты электротехнической роты
«Солдатская мысль», издание военно-революционной организации Петербургского военного округа, № 1, сентябрь 1906 г.
Опубликовано в книге: Военные восстания в Балтике в 1905-06 гг. М.: Партийное издательство, 1933.